Автономная индустриальная колония Кузбасс

К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.

С самого начала установления Советской власти В. И. Ленин считал возможным использование в интересах народного хозяйства СССР иностранных капиталов, знаний и опыта, накопленных инженерами и рабочими капиталистических стран. На заседании Петроградского Совета 12 марта 1919 года В. И. Ленин подчеркивал, что одним из средств «сломить мировой империализм» является укрепление экономического положения государства, причем может сыграть положительную роль сдача отдельных объектов в концессии. Подчеркивая еще раз эту мысль в «Письме к американским рабочим», В. И. Ленин писал, что правы те рабочие и американские буржуа, которые выступают против войны с Россией и «ждут от нас в случае заключения мира не только возобновления торговых отношений, но и возможности получения известных концессий»[ref]В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, том. 39, cтр. 197.[/ref].

В материалах VIII Всероссийского съезда объектом таких концессий называлась Сибирь. «Горные богатства Сибири, — говорил В. И. Ленин, — представляются совершенно необъятными, и мы даже в лучшем случае при большом успехе в несколько лет не могли бы разработать сотой доли»[ref]В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, том 42, стр. 113.[/ref].

В 1920 году в декрете о концессиях указывалось: «Процесс восстановления производительных сил России, а вместе с тем и всего мирового хозяйства может быть ускорен путем привлечения государственных и коммунальных учреждений, частных предприятий, акционерных обществ, кооперативов и рабочих других государств к делу добывания и переработки природных богатств России».

После победы Великой Октябрьской революции в капиталистическом мире поднялась мощная волна солидарности с первым в мире государством Советов. В начале двадцатых годов начинается движение по оказанию помощи Советской России в восстановлении народного хозяйства. Получило оно распространение и в Соединенных Штатах Америки. Советское правительство открыло в США свое представительство. Возглавляемое Л. К. Мартенсом, оно занималось отправкой желающих поехать на работу в Советскую Россию.

Популярность страны Советов среди рядовых американцев, стремление множества рабочих и инженеров отправиться в далекий путь, чтобы оказать практическую помощь советскому государству в восстановлении народного хозяйства, вызвали серьезную тревогу в реакционных кругах. В результате ряда провокационных действий Народный Комиссариат иностранных дел был вынужден отозвать из США советского представителя.

Вместе с этим 22 июня l921 года Совет Труда и Обороны принял постановление о промышленной эмиграции. Этот законодательный акт позволял приступить к организационному оформлению индустриальной колонии в Кузбассе.

В 1921 году группа американских инженеров и рабочих во главе с инженером С. Ю. Рутгерсом составила проект оказания помощи Советскому государству в восстановлении промышленности. Это был скорее еще не проект, а своеобразная декларация, в которой излагались основные положения. Детальная же разработка проекта велась в Совете Труда и Обороны под непосредственным руководством В. В. Куйбышева. Об этой работе хорошо знал и внимательно следил за ней В. И. Ленин.

«В 1921 году — писал позднее Рутгерс — мною и несколькими товарищами из Америки был вынесен проект об использований американских рабочих для восстановления тяжелой индустрии. План этот был особенно поощрен В. И. Лениным».

В организации колонии принимали участие крупные деятели международного рабочего движения Вильям Хейвуд, Том Манн, Бела Кун и С. Ю. Рутгерс. Они рассматривали будущую колонию как выражение международной солидарности и братства рабочего класса. В меморандуме, составленном организаторами колонии, говорилось: «Мы гарантируем Совету Труда и Обороны громадный отклик на этот проект со стороны революционных масс всего мира, большинство которых приедут на собственные средства и привезут запасы мелких орудий первой необходимости для собственных нужд с тем, чтобы выработать новый хозяйственный порядок, приемлемый для рабочих всех стран».

Для выбора района будущей колонии летом 1921 года в СТО была создана инициативная группа, в которую вошли Том Манн, С. Ю. Рутгерс и несколько представителей организации «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Поскольку в документах СТО Сибирь неоднократно упоминалась как возможный объект концессий, то естественно, инициативной группе в первую очередь была предоставлена возможность побывать на Урале и в Западной Сибири. В июне В. Хейвуд и С. Рутгерс осмотрели шахты Кемеровского рудника и печи местного коксохимического завода.

Осмотр произвел на гостей благоприятное впечатление. У них созрело решение создать колонию главным образом на базе предприятий бывшего общества Копикуз, а также Надеждинского завода на Урале. В меморандуме, который Рутгерс представил в СТО, говорилось, что для восстановления промышленности на базе организации колонии «Сибирь, особенно Кузбасс… представляют огромные преимущества».

19 сентября группа Рутгерса была принята В. И. Лениным. В этот же день В. И. Ленин писал В. В. Куйбышеву: «У меня сейчас были Рутгерс, Кальверт, Хейвуд, представители американской колонии, желавшей взять Надеждинский завод и ряд предприятий в Кузнецком бассейне. Они просят, чтобы их представитель (с переводчиком) был в СТО в пятницу. Я думаю это надо разрешить»[ref]Ленинский сборник, том XXII, стр. 42.[/ref].

За поддержку колонии выступили руководитель Госплана Г. М. Кржижановский и председатель Сибревкома Е. М. Ярославский. Во главе колонии был поставлен С. Ю. Рутгерc, известный Советскому правительству как активный коммунист, основатель голландской секции Коминтерна в Америке, талантливый инженер и организатор. Его кандидатуру на этот важный пост поддержал и В. И. Ленин.

В то время как в Москве велись переговоры о заключении договора, в Нью-Йорке возник специальный комитет по организации отправки рабочих в Советскую Россию. В его состав входили представители от коммунистической партии (рабочий Райзе), от организации Индустриальные рабочие мира (Каллен и Кальверт). Деятельность комитета проходила в тяжелых условиях травли и дискредитации мощной машиной буржуазной пропаганды всего движения пролетарской солидарности с республикой Советов. В этих условиях было крайне важно рассказать народу Америки правду о Советской стране и, в частности, о создаваемой в Советской России Индустриальной колонии. Силами комитета начал издаваться «Кузбасский бюллетень», в котором печатались статьи о Советской России, о планах колонии. Одновременно в прогрессивных газетах публиковались статьи, выражавшие сочувствие идее помощи Советской республике.

20 октября 1921 года Совет Труда и Обороны принял постановление о заключении соглашения с группой Рутгерса. Рабочие и инженеры, отъезжающие в Советскую Россию, должны были подписать специальную декларацию, в которой указывалось, что колонист «готов работать в Советской России не меньше двух лет по общим законам и правилам РСФСР и подчиняться всем постановлениям СТО, касающимся колонии».

Сам же договор представителей американских рабочих со СТО был подписан несколько позже — 22 декабря 1922 года. На его основании Автономная индустриальная колония считалась учрежденной с 1 октября 1922 года. Но еще 8 апреля 1922 года из Нью-Йорского порта вышел пароход англо-голландской линии, на котором в Советскую Россию выехали первые колонисты. Через два месяца отплыла новая, более многочисленная группа рабочих. На палубе, как флаг, взметнулся захваченный кем-то красный платок.

Многие из колонистов первой партии не имели рабочих и тем более горняцких профессий. Здесь были шапошники, кондитеры, чернорабочие. Значительная их часть находилась под влиянием синдикалистов из организации «Индустриальные рабочие мира».

В составе второй и третьей партий было уже больше техников, инженеров, квалифицированных рабочих. Среди них были коммунисты из Америки, Австрии, Бельгии, Голландии и Германии. Всего на работу в колонию прибыло 500 человек. В дальнейшем в Кузбасс ехали лишь небольшие группы квалифицированных рабочих и инженеров.

Многие колонисты поддерживали тесные связи с левым революционным крылом организации «Индустриальные рабочие мира». В их числе было немало преданных делу рабочего класса людей. Большой популярностью в колонии пользовался Вильям Хейвуд, который лично бывал в Кузбассе, вел постоянную переписку с членами колонии, держал контакт с организационным комитетом в Нью-Йорке и до конца 1923 года являлся членом правлений АИК.

Созданию нормальных взаимоотношений между рабочими-колонистами и правлением, решению многих производственных вопросов способствовало внимание к АИК со стороны СТО, Сиббюро ВСНХ, Сиббюро ВЦСПС и других организаций.

Большинство колонистов — членов ИРМ ехало в Советскую Россию с намерением воплотить в жизнь свои идеалы. И хотя некоторые из них многого не понимали в хозяйственной политике Коммунистической партии СССР и, цепляясь за свои анархосиндикалистские идеи, сами, может быть, того не желая, мешали развитию промышленности Кузбасса, их желание помочь Советскай стране было искренним.

Характерно, что в Советской России многие колонисты, принадлежавшие к ИРМ, стали понимать ошибочность теорий ИРМ, о «чистом коммунизме». Американский писатель Теодор Драйзер в своем рассказе «Эрнита» показывает процесс перехода бывшей активной сторонницы ИРМ на сторону коммунистического ядра колонии. «И все-таки, — рассказывает Эрнита, — настало время, когда, невзирая на свое сочувствие членам ИРМ, она не могла оставаться на их стороне. По ее описанию, члены ИРМ были слишком большими фантазерами, недостаточно интересовались действительностью и практическими задачами строительства и созидания, столь насущными в ту пору для России, их заботило лишь осуществление собственных прав и привилегий… И вот Эрнита решила, наконец, не слишком резко и открыто, а постепенно, но бесповоротно перейти на сторону нового правления, так как видела, что оно может сделать для России больше, чем когда-либо смогут сделать члены ИРМ».

Преодолению анархосиндикалистских тенденций способствовало сближение с русскими рабочими, с местными партийными и профсоюзными организациями. Существовало решение, что те члены ИРМ, которые не согласны вступать в «русские профсоюзы, имели право в течение некоторого времени участвовать в работе профсоюзов, без официального оформления своего членства с тем, чтобы предварительно ознакомиться с их работой». Такая гибкая тактика дала хорошие результаты.
Но были среди колонистов и такие, кого прельщала прежде всего возможность хорошо заработать (в зажатой тисками кризиса Америке тех лет, эта возможность была маловероятной). Эту часть колонистов, главным образом инженеров и высококвалифицированных специалистов, не захватил энтузиазм восстановительных работ, они не верили в будущее индустриальное развитие Сибири. Характерно в этом отношении высказывание главного инженера шахты «Центральная» Кемеровского рудника, американского инженера Пирсона. «Пытаться идти с американской скоростью в Сибири, — писал он, — это все равно, что пытаться спешить в середине группы каторжников, в кандалах, скованных обшей цепью».

Но трудовой героизм и самоотверженность советских рабочих во многом переубедили Пирсона, Через некоторое время в одном из американских журналов появилась его статья, признающая успехи угольной промышленности Сибири.

Один из членов Нью-Йоркского организационного комитета, побывавший в Кузбассе в декабре 1923 года, говоря о настроениях колонистов, привел следующее заявление земляка: «Дональд — начальник шахты — сказал, что уехать из Кузбасса, значит бросить интересную книгу, не дочитав ее». Шахтеры-американцы в резолюции одного из собраний писали, что будут работать в Кузбассе два года, а после отпуска вернутся сюда снова. В письмах на родину, в Нью-Йоркский комитет колонисты не без гордости сообщали, что здесь, в Сибири, есть самое главное — «работа, много работы и ее не нужно искать».

Вслед за американцами, в Кемерово стали прибывать группы рабочих, инженеров и техников из Германии, Бельгии, Голландии и Чехословакии. В Берлине создается специальное бюро по оформлению и отправке на работу в Кузбасс добровольцев из Силезии, Цвикау, Рурского бассейна. Немецкие власти всячески препятствовали выезду рабочих и особенно инженеров в Советскую Россию. В газетах поднялась очередная антисоветская шумиха, в дела Берлинского бюро вмешивалась полиция. Один из представителей АИК, направленный в Германию для привлечения на работу в Кузбасс немецких инженеров и рабочих, в своем отчете писал: «Руководящие органы германской прессы и влиятельная профессионально-техническая организация германских инженеров (Ф. Д. И.) ведут бешеную кампанию против нас, в частности, против приезда инработников в СССР и особенно на безвалютных началах. Был ряд случаев, когда инженеры, с которыми были заключены договоры, после нажима со стороны вышеуказанной организации отказывались от поездки».

Весьма существенной была помощь компартии Германии. В конце 1923 — начале 1924 года в Кузбасс прибыло много квалифицированных электриков, слесарей, инженеров. Значительная часть была коммунистами. Инженер И. А. Орман в анкете на вопрос — откуда прибыл — ответил: «Перевод сделан через Центральный комитет Германской Коммунистической партии из Берлина». По предложению партийной ячейки в Эссене приехал в Кузбасс, слесарь О. Э. Шмидт.

В 1922—1923 годах небольшими группами, в одиночку прибывали в Кемерово инженеры и техники из Голландии, Бельгии, Чехословакии, среди которых были коммунисты.

Популярность АИК за границей росла. В Нью-Йоркской организационный комитет поступали все новые заявления американцев о желании поехать на работу в СССР. Чтобы воспрепятствовать этому движению и опорочить АИК, в Нью-Йорке был спровоцирован и широко разрекламирован процесс против членов Нью-Йоркского оргкомитета. Органами прокуратуры и полиции было использовано заявление колонистов Дойля и Новака, которые вернувшись из Кузбасса, обвинили организационный комитет в обмане. Сущность этого «обмана» заключалась в том, что в Сибири Новак и Дойль не нашли того «рая», который им якобы был обещан.

В буржуазной и белоэмигрантской прессе разгорелась новая кампания клеветы против страны Советов. Но эта грязная возня и шумиха не могла перечеркнуть чувств симпатии и солидарности простых американцев к рабочему классу Советской России. Достаточно сказать, что в самый разгар этой антисоветской кампании из Нью-Йоркского порта в Советский Союз выехала новая партия колонистов. Нью-Йоркская газета «Русское слово» раздраженно писала: «Американские репортеры третьего дня, провожавшие новых переселенцев в Кузбасс, не верили своим глазам». А в одном из своих отчетов С. Ю. Рутгерс сообщал; «Несмотря на Поднятый желтой прессой шум, колонисты и грузы продолжают направляться из Америки в Россию своевременно и наша Нью-Йоркская контора продолжает работу полным темпом и без перерыва».

Американцы встречали теплый прием общественных организаций и советских людей на всем пути следования от Петрограда до Кемерова. С самого начала организации колонии ей оказывалась большая помощь на месте. По словам Рутгерса, работу удалось двинуть «благодаря симпатии местных рабочих, а главным образом, партийных и советских организаций».

27 июня 1924 года Политбюро ЦК РКП (б) рассмотрело вопрос об условиях труда в Автономной индустриальной колонии. В протоколе заседания было записано: «Поручить Учраспреду ЦК: а) усилить несколькими ответственными русскими коммунистами губернского масштаба хозяйственные и профсоюзные органы Кемерова». Для оказания помощи АИК были выделены ответственные работники СТО и Госплана.

Члены колонии — коммунисты наряду с коммунистами Кузбасса участвовали в партийной работе. В 1923 году два финна-коммуниста были посланы от АИК на партийную конференцию Центрального бюро финской секции РКП (б) в Петроград.
Через Коминтерн колонисты поддерживали связь с компартией Америки, получали газеты и книги. Члены американской партийной ячейки были активными помощниками правления АИК, участвовали в заседаниях правления, где обсуждались самые разнообразные вопросы жизни и работы колонии. Коммунисты Кемеровского рудника организовали для иностранных рабочих политзанятия, знакомили их с событиями в Советской Стране, работами В. И. Ленина.

По договору правление колонии обязалось до конца 1923 года закончить формирование иностранных кадров колонии. Предполагалось, что каждый иностранный рабочий будет обеспечен продовольствием и одеждой на 100 долларов. Одновременно предусматривалось привлечь для работы в колонии местных рабочих на равных с иностранцами условиях. Руководство колонии обязывалось закупить некоторую часть оборудования. По условиям договора американцы должны были закупить на свой счет оборудование из расчета 100 долларов на колониста. Фактически же закупки ооорудовання составили по 150 долларов на колониста.

Всего на работу в Кузбасс с января J922 по декабрь 1923 года прибыло 566 человек (356 мужчин, 109 женщин и 102 детей). В колонии были представители 27 национальностей. 25 человек занимали руководящие административные должности, 78 были служащими и 166 — рабочими. До 80 процентов рабочих имели высокую квалификацию. Все командиры: производства имели высшее или среднее образование, обладали опытом работы на шахтах, химических заводах и строительстве. За все время существования колонии уехало 176 человек. В основном это были неисправимые-синдикалисты или случайные люди.

Колония пополнялась иностранными специалистами и позднее, однако общее число колонистов не превышало 400 человек.

Основную массу рабочих в колонии составляли советские люди. К концу 1923 года на предприятиях колонии работало 7628 человек. На приобретение оборудования для предприятий АИК Советское правительство выделило 500 тысяч рублей золотом. Кроме того, два миллиона рублей было отпущено на капитальные и текущие расходы. Часть их пошла на ликвидацию задолженности по зарплате, а остальное — на приобретение оборудования и расходы по эксплуатации. Эта помощь была очень существенной и во многом определила успех дела. В свою очередь правление АИК рационально использовало поддержку и материальную помощь, оказанную Советским правительством и местными хозяйственными органами.

К моменту передачи предприятий Кемеровского района в ведение АИК, на шахте «Центральная» велось вскрытие угольных пластов, способных давать до 330 тысяч тонн в год. На Южной, Владимирской шахтах, Алтайских копях и Мазуревском руднике имелись подготовленные к добыче запасы угля,

АИК провела на своих предприятиях значительную перестройку в организации труда и производства. Росту производительности труда способствовал новый коллективный договор, заключенные 18 июня 1923 года правлением АИК с профсоюзом. Согласно ему предприятия АИК переходили с натуральной на денежную оплату труда. Зарплата выдавалась дважды в месяц.

В отчете комиссии РКИ, отмечалось, что предприятия АИК ввели сдельную оплату. Поднялись заработки основных категорий рабочих и в частности забойщиков. Если учесть, что в конце 1922 года на руднике не хватало половины квалифицированных забойщиков, токарей и слесарей, это имело большое значение. Улучшилось продовольственное положение. Летом 1923 года, по распоряжению Сибревкома, на Кемеровский рудник поступило 1800 пудов мяса. В отчетах за летние месяцы по руднику отмечается «Продовольственное положение хорошее», «экономическое положение улучшается», «заготовлен спецфонд».

Все это способствовало заметному росту производительности труда. Комиссия СТО, проверявшая деятельность колонии, констатировала, что на предприятиях АИК достигнута более высокая производительность труда на выход, чем на шахтах Кузбасстреса.

На руднике расширился объем капитальных работ. На вих было занято около 40 процентов всех забойщиков.

Несмотря на отвлечение значительной части основных рабочих на подготовительные работы, продолжался и рост угледобычи, С 9 тысяч тонн в феврале она поднялась до 12 тысяч тонн в августе 1923 года. 23 октября Госплан выделил дополнительные средства на развитие Кемеровского рудника и коксохимического завода.

Правление Автономной индустриальной колонии реконструировало печи завода, поставило новые насосы, коксовыталкиватель, резервуары для бензола. В январе 1924 года была подготовлена и пуску новая электростанция, создана лаборатория и механические мастерские, 2 марта коксохимический завод вступил в строй. Основную массу его коллектива составляли советские рабочие. Среди них были и ветераны, еще в 1916 году прибывшие в Кемерово из Донбасса.

В приветственной телеграмме Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома по случаю пуска завода говорилось: «Химическая промышленность Сибири открывает двери для использования неисчерпаемых богатств края».

С первых шагов завод набрал хорошие по тому времени темпы. Так, за апрель-май было переработано 1 164 695 пудов угля. Кемеровского и Кольчугинского рудников и получено 795 358 пудов кокса.

В ноябре СТО принял постановление о передаче АИК Кольчугинского, Прокопьевского и Киселевского рудников. К концу
1924 года уголь Кузнецкого бассейна получил широкое признание далеко за пределами Сибири. Были заключены договоры о его поставке уральским заводам, Балтийскому флоту и Архангельскому порту, что сняло с повестки дня проблему сбыта угля.

4 марта 1924 года был заключен первый договор с Уралом о поставке кемеровского кокса. Он предусматривал получение металлургам 35 тысяч тонн кокса.

АИК просуществовала до конца 1926 года. Индустриальная колония оправдала себя в восстановительный период с его ограниченными размерами производства. Начиналась социалистическая индустриализация, резко ускорялись темпы, расширялись масштабы промышленности.

В навой обстановке, как писал в воспоминаниях сам С. Ю. Рутгерс, надо было «перестроить форму организации и отменить те особые условия, которые уже потеряли значение с укреплением экономической системы Советского Союза».

СТО СССР 22 декабря 1926 года объявил договор с Автономной индустриальной колонией «Кузбасс» расторгнутым. Некоторые колонисты вернулись на родину, другие остались работать на предприятиях Кузбасса.