Кузбасс после Февральской буржуазно-демократической революции

К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.

После Февральской революции в Кузбассе, как и во всей стране, установилось двоевластие: возникли местные органы буржуазного Временного правительства и органы революционно-демократической диктатуры рабочих и крестьян — Советы рабочих, солдатских, а позже и крестьянских депутатов. Такое положение не могло долго продержаться. Буржуазные и мелкобуржуазные партии приняли курс на установление единовластия буржуазии. В Апрельских тезисах В. И. Левина и решениях Всероссийской апрельской конференции большевиков был взят курс на перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую. Только она могла дать народу мир, землю и свободу от капиталистической эксплуатации.

В первые месяцы после Февральской революции большевики Кузбасса входили с меньшевиками в объединенные социал-демократические организации. Преобладание большевиков в организациях рабочих районов определяло характер партийной агитации, пропаганды, организациоиной работы в Советах и профсоюзах.

Большим авторитетом среди рабочих Кузбасса пользовались большевики Ф. Суховерхов, М. Рабинович, Ф. Чучин.

Михаил Иванович Сычев, известный под партийной кличкой Франца Суховерхова, с 1904 года вел партийную работу в Белоруссии, Москве, Тифлисе, Баку, Петербурге и других городах. В 1915 году он, будучи под арестом, бежал из Томского полицейского управления и обосновался на Кольчугинском руднике. Суховерхов стал одним из организаторов Советской власти в Кузбассе, председателем Западно-Сибирского бюро горнорабочих.

Михаил Моисеевич Рабинович в 1915 году был сослан в Туруханский край. После Февральской революций Томский партийный комитет направил его на Судженские копи, здесь Михаил Моисеевич активно участвовал в партийной и советской работе. В июле 1917 года Рабинович избирается членом Западно-Сибирского бюро горнорабочих.

Из нарымской ссылки прибыл в Томск после Февральской революции Ф. Г. Чучин. Отсюда он получил направление для работы среди шахтеров Судженских копей.

Значительную помощь в создании и укреплении партийных организаций, пропаганде и агитации среди рабочих Кузбасса оказали большевики Томска и Красноярска.

Партийные организации на рудниках и заводах Кузбасса стали возникать с весны 1917 года. В апреле образовались социал-демократические организации на станции Тайга, в Мариинске, на Кемеровском химическом заводе, Анжерских и Судженских копях; несколько позже — на Кольчугинском руднике и Мариинских золотых приисках.

Ряды этих организаций быстро росли. Так, Тайгинская парторганизация, насчитывавшая в апреле около 50 членов, к сентябрю выросла до 150. В Анжерскую партийную организацию в июле входило около 300 человек, а в начале сентября — 497. Судженская партийная организация насчитывала в июле 279 человек. В Кемеровской организации в июле было 80 человек, а в сентябре — 110.

В Западно-Сибирской конференции РСДРП, проходившей в Красноярске с 22 по 25 апреля, участвовали представители Анжерской и Мариинской организаций. Представитель большевиков Анжерки и Судженки Ф. Г. Чучин вошел в состав Средне-Сибирского областного бюро РСДРП.

На Томской губернской партийной конференции, состоявшейся в сентябре 1917 года, были представлены организации Анжерки, Судженки, Тайги, Кольчугина, Кемерова. В губернский комитет РСДРП (б) от Анжерки и Судженки вошел И. Кудрявцев, а от Кемерова и Кольчугина — Ф. Суховерхов.

Действуя в труднейших условиях, большевистские организации Кузбасса сумели за короткое время привлечь на свою сторону рабочих и крестьян-бедняков и возглавили переход власти к Советам.

Буржуазное Временное правительство не принесло стране желанного мира. Министр иностранных дел кадет Милюков 18 апреля послал союзным правительствам ноту, заверявшую, что Россия будет продолжать войну до победного конца. Военный министр эсер Керенский готовил наступление на фронте. И только большевики разоблачали грабительскую сущность империалистической войны, выступали за мир и дружбу между народами.

Временное правительство не дало земли крестьянам. В Сибири не было помещиков, но значительная часть территории Кузбасса была частной собственностью царской фамилии. После Февральской революции Временное правительство признало эти земли государственной собственностью, но управление ими оставило в руках прежних кабинетских чиновников, которые, как и раньше, распоряжались лесами, сохранили в силе все договоры с крупными арендаторами. Сразу после свержения царизма усилились конфликты между крестьянами и кабинетской администрацией. Крестьяне д. Ново-Сергиевки Кожевниковской волости 19 марта 1917 года постановили на сходе, что будут явочным порядком пользоваться примыкающими к их селениям землями бывшего кабинета. Жители пос. Яшкина, арендовавшие землю у зажиточных крестьян, в апреле составили приговор с требованием наделить их кабинетской землей.

Крестьяне д. Юрги Тутальской волости в апреле возбудили ходатайство о прирезке им кабинетской земли, прилегающей к деревне. В ответ комиссариат по управлению Томской губернией предложил комиссару уездной милиции разъяснить крестьянам, что прирезки земли не будет впредь до решения этого вопроса в Убедительном собрании.

Крестьяне с. Зарубинского с весны 1917 года стали самовольно пасти окот и рубить лес на землях, арендованных коннозаводчиками Плотниковыми.

Крестьяне деревень Трекиной и Худяшовой Кольчугинской волости захватили землю, арендованную у кабинета коннозаводчиком П. Коневым. Исполком Томского губернского народного собрания, в котором преобладали эсеры, выступил в защиту Конева и предложил разъяснить крестьянам, что выгоны и сенокосы должны быть оставлены в распоряжении коннозаводчика «впредь до издания Учредительным собранием общих законов о земле».

В Кузнецком и Мариинском уезде крестьяне изгоняли лесную стражу, самовольно рубили кабинетский и казенный лес. 30 апреля жители д. Березовки Крапивинской волости объявили лес общим достоянием, выступили против лесной стражи и сборов за лес в пользу казны.

В свою очередь, кабинетские чиновники, боясь, что лес достанется крестьянам, начали спешно рубить и продавать его. Так, салаирский лесничий приказал свести все лесосеки, назначенные к вырубке в 1917—1920 годах.

Эсеры, пользовавшиеся первоначально большим влиянием в деревне, всячески популяризировали Временное правительство. В противовес им большевики развертывали на селе свою агитацию.

Политические новости и большевистские газеты распространяли шахтеры, имевшие связи с деревней. «С агитационными и организационными целями» направил в деревни своих представителей Совет солдатских депутатов Томского гарнизона, во главе которого стояли большевики. Летом 1917 года, вопреки указаниям военного министерства, он послал значительное число солдат на полевые работы. Отпускникам поручалось распространять в деревне партийную литературу и вести беседы с крестьянами. Так кузнецкая деревня узнавала правду о Временном правительстве, о большевистской партии и ее аграрной программе.

Временное правительство всячески содействовало отечественному и иностранному капиталу в захвате природных ресурсов Сибири. Особое совещание при Горном департаменте министерства торговли и промышленности 8 июня 1917 года высказалось за допуск американского капитала в угольную промышленность Кузбасса и Дальнего Востока, золоторудное дело Алтая и другие отрасли промышленности.

Акционерное общество Копикуз, значительная часть акций которого принадлежала французским капиталистам, добилось новых прав и привилегий. Угольная секция Особого совещания по топливу 6 мая поддержала ходатайство Копикуза о повышении цен на уголь, поставляемый казенным железным дорогам. Министерству путей сообщения было разрешено заключить с правлением Копикуза договор о поставке в 1921—1930 годах 75 миллионов пудов рельсов и 12 миллионов пудов креплений с металлургического завода, которого Копикуз еще не построил.

9 июня министерство торговли и промышленности утвердило новый устав общества. Оно переименовалось в «Кузнецкое каменноугольное и металлургическое акционерное общество». Район его действий отныне распространялся на всю Томскую, а также Енисейскую и Иркутскую губернии. Расширялись и его функции. Общество получило право открывать не только угольные рудники, но и металлургические, машиностроительные, химические заводы. В июне же был реализован третий выпуск акций на 12 миллионов рублей, увеличивший основной капитал Копикуза до 24 миллионов рублей. Причем, значительную часть акций нового выпуска опять-таки приобрели иностранные капиталисты.

В Томске началось проектирование металлургического завода, который Копикуз намеревался строить близ Кузнецка. Для этой работы был приглашен выдающийся русский доменщик Михаил Константинович Курако.

Капиталовложения Копикуза в строительство коксохимического завода в Кемерове, разведку и строительство угольных рудников с 1489 тысяч рублей в 1915 году выросли до 12 746 тысяч рублей в 1917 году.

В отличие от капиталистов, рабочие Кузбасса ничего не получили от Временного правительства. Сокращался подвоз продовольствия, росла дороговизна, обострялся жилищный кризис, ухудшились условия труда. Председатель губернского временного комитета общественного порядка и безопасности Ган и уполномоченный по топливу Введенский, отмахиваясь пустыми обещаниями от нужд и требований шахтеров, требовали одного — увеличить добычу угля.

Саботаж капиталистов, ухудшавший положение рабочих, вынуждал Советы вводить свой контроль на производстве. На угольных рудниках Кузбасса по инициативе большевиков Советы начали самочинно вводить восьмичасовой рабочий день, отстранять от работы саботажников-администраторов, добиваться повышения заработной платы. То же делалось в рабочих районах Донбасса и Урала.

В. И. Ленин горячо поддерживал эту революционную инициативу. В докладе о текущем моменте на апрельской Всероссийской партийной конференции В. И. Ленин отметил, что «наибольшее впечатление» произвела на него речь «одного углекопа», который «не употребив ни одного книжного слова, рассказывал, как они делали революцию… Когда Они взяли копи, надо было охранять канаты для того, чтобы не останавливалось производство. Затем вопрос стал о хлебе, которого у них не было, и они также условились относительно его добывания. Вот это настоящая программа революции, не из книжки вычитанная. Вот это настоящее завоевание власти на месте».

Как отмечал Владимир Ильич: «В ряде местных центров, особенно рабочих, роль Советов оказалась особенно большой. Создалось единовластие…»[ref]В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 31, стр. 282.[/ref].

Такое единовластие Советов в Кузбассе было установлено лишь на крупнейшем в то время Судженском руднике. Но и на других рудниках и заводах Советам удавалось в тех или иных размерах осуществлять рабочий контроль над производством.

Совет старост Гурьевского завода принял постановление о введении восьмичасового рабочего дня, оплачиваемых отпусков, увеличении зарплаты и выдачи квартирных денег. Директор Копикуза был вынужден отдать приказ управляющему заводом о выдаче квартирных денег, но потребовал разъяснить рабочим, что их «чрезмерные требования… переворачивают экономический строй страны, находящейся и без того в крайне тяжелом положении».

Владелец расположенных близ Судженки Щербиновсцих копей Мачини задерживал выдачу заработной платы рабочим, умышленно сокращал добычу угля. Совет рабочих депутатов направил к Мачини в Томск делегацию, передавшую требования горняков о выдаче зарплаты и налаживании производства.

Под нажимом Совета шахтовладелец выдал рабочим часть зарплаты, но тут же начал переговоры о продаже рудника. Горняки по собственному почину откачали воду из одной шахты, очистили горные выработки от грязи, настлали пути к двум забоям. Мачини, продолжая тактику саботажа, стал увольнять горняков, причем не выплачивал им заработанных денег. Совет рабочих депутатов потребовал у губернских властей реквизиции Щербиновских копей и превращения их в государственное предприятие. Судженский комитет РСДРП, в котором преобладали большевики, решительно поддержал это требование. В итоге Щербиновский рудник был присоединен к Анжерским копям, добыча угля на нем возобновилась.

Еще более напряженную борьбу пришлось выдержать шахтерам крупнейших в Кузбассе Судженских копей Михельсона. С первых дней революции положение на копях настолько обострилось, что управляющий Г.И. Прошковский, приехав в Томск, заявил во временном комитете по топливу, что не вернется на копи без представителей новой власти. На Судженские копи была направлена техническая комиссия, в которую наряду с представителями горного надзора и местной администрации вошли два большевика: прибывший из Томска Ф. Г. Чучин и судженский забойщик И. Н. Кудрявцев.

В погоне за высокими прибылями хозяева рудника в годы войны всеми силами форсировали добычу угля. Работа велась хищнически, без производства необходимых затрат на поддержание и ремонт горных выработок и оборудования. По заключению технической комиссии от 30 марта 1917 года, многие котлы, подъемные машины, насосы, другие машины и механизмы находились в «опасно неисправном состоянии». Требовался капитальный ремонт ствола шахты № 9. В аварийном состоянии была электропроводка. Администрация пообещала принять меры к устранению дефектов, угрожающих «безопасности рабочего».

Учитывая напряженную обстановку, комиссия признала необходимым срочное назначение на копи комиссара, призвала «администрацию и Совет рабочих депутатов немедленно приступить к совместному обсуждению вопроса о порядке и времени введения 8-часового рабочего дня». Она сочла необходимым отменить штрафы, повысить заработную плату рабочим.

Совет рабочих депутатов и новый комиссар Анжерских и Сунженских копей большевик Ф. Г. Чучин взялись за восстановление подорванного хищнической эксплуатацией горного производства, стали решительно добиваться улучшения положения рабочих. Живший в Москве владелец рудника Михельсон и его администрация, всячески саботировали проведение в жизнь решений Совета и технической комиссии. Была выбрана провокационная тактика: подготовить остановку копей с тем, чтобы возложить всю ответственность за это на шахтеров.

Судженский Совет рабочих и солдатских депутатов совместно с союзом служащих 29 апреля отстранил от работы высшую администрацию рудника, проявившую «халатное, даже преступное отношение к своим обязанностям, благодаря чему копи должны стать через две недели, также преступное пренебрежение к интересам рабочих и служащих». Управление копями было передано находящемуся под контролем Совета особому совету, в который вошли инженеры, служащие и два представителя местного Совета рабочих и солдатских депутатов. Распорядительное бюро, выделенное из состава особого совета, затребовало от Михельсона доверенность на управление копями. В адрес министров Временного правительства посыпались панические телеграммы Михельсона о насильственном захвате частной собственности, применении военной силы против шахтеров и их руководителей. 17 мая он телеграфировал министрам внутренних дел, юстиции, торговли и промышленности и Особому совещанию по топливу, что «на копях царит полный произвол, насилие, захват частной собственности», требовал «применить самые энергичные меры: послать специальную комиссию из влиятельных лиц в сопровождении дисциплинированной военной силы, чтобы восстановить законный порядок».

Хозяин рудника явно искажал истинное положение дел. В действительности только твердый рабочий контроль, установленный местным Сонетом, предотвратил полную остановку Судженских копей, снабжавших углем значительную часть Сибирской магистрали.

Рассчитывая на военную помощь, Михельсон отверг рабочий контроль, отказал в выдаче зарплаты рабочим и потребовал восстановления прежних прав его администрации. Судженский Совет и союз служащих, в свою очередь, обратились по телеграфу к Всероссийскому Совету рабочих и солдатских депутатов и трем министрам с предложением конфисковать копи ввиду их большого государственного значения.

Телеграмма стала известна В. И. Ленину, который рассказал о ней в статье «Еще одно преступление капиталистов», опубликованной 19 мая (1 июня) 1917 года в «Правде»[ref]В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, том 32, стр. 123—124.[/ref].

Ленин писал, что углепромышленники Кузбасса ведут себя так же нагло и преступно, как углепромышленники Донбасса, поддержал меры Судженского Совета по налаживанию работы копей, согласился с оценкой Советом действий Михельсона как преступных, провокационных и подчеркнул, что «соучастниками этого преступления окажутся все члены Временного правительства, не исключая и якобы социалистических министров…» если они будут продолжать «слова тратить по-пустому, где надо власть (против капиталистов) употребить»,

Как и предвидел Ленин, члены Временного правительства стали соучастниками Михельсона. Заместитель председателя Особого совещания по топливу при Временном правительстве Пальчинский послал Судженскому Совету телеграмму, предлагавшую не чинить самоуправства. Окружной инженер Томского горного округа потребовал привлечь членов Судженского Совета, в первую очередь большевиков, к ответственности. Но послать солдат против шахтеров ни Временное правительство, ни губернский комитет общественного порядка и безопасности не могли — семидесятитысячный гарнизон Томска подчинялся Совету солдатских депутатов, во главе которого стояли большевики. В Судженку поехала новая комиссия. Однако, по настоянию входивших в нее большевиков, было установлено, что Совет действовал правильно.

Михельсону пришлось признать рабочий контроль и согласиться на повышение расценок. Правда, играя на патриотических чувствах, он попытался возражать против установления равной заработной платы русским шахтерам и работавшим на копях военнопленным. Но Судженский Совет решительно подтвердил свои требования введения равной оплаты, заявив, что «патриотизму он не намерен учиться у капиталистов, которые под ширмой патриотизма вызвали братоубийственную войну».

И здесь Михельсону пришлось уступить.

Но борьба на этом не кончилась. В июле с требованием направить военную силу против судженских шахтеров выступил глава американской миссии «железнодорожных экспертов» инженер Р. Ф. Стивенс. Назначенный советником министра путей Сообщенния Временного правительства, преследуя свои далеко идущие цели, заокеанский делец не замедлил вмешаться в дела железнодорожного транспорта Сибири. На совещании чиновников путей сообщения, торговли и промышленности Стивенс нагло домогался посылки войск против шахтеров: «Американская железнодорожная комиссия от лица своего правительства задает категорический вопрос: признает ли министерство неотложность принятия решительных мер для поднятия производительности уральских и Судженских копей (до применения военной силы включительно) и если да, то какие меры будут приняты и когда».

Товарищ министра торговли и промышленности Прядкин заверил Стивенса, что меры будут приняты. И если Временное правительство не послало войска на Судженские копи, то лишь потому, что не имело в Сибири таких военных сил, которые можно было бы двинуть против шахтеров.

Наряду с партийными организациями и Советами рабочих депутатов активно участвовали в политической жизни профсоюзы, которые после Февральской революции стали возникать в Кузбассе. Первоначально на предприятиях создавались отдельные профсоюзы по профессиям. Постепенно они становились производственными. На Судженских копях раньше других возник союз служащих. Но уже 28 мая было принято решение образовать единый профсоюз рабочих Судженских копей.

В августе учредительное собрание рабочих и служащих Кольчугинского рудника, созванное по предложению большевика Ф. Суховерхова, постановило создать вместо существующих профсоюзов углекопов, металлистов, строительных рабочих и служащих единый «профессиональный союз Кольчугинского рудника».

Шахтеры Кузбасса стали основателями единого профсоюза горняков Западной Сибири. Собравшись 26 мая в Томске, представители Анжерских, Судженских, Кольчугинских, Кемеровских копей и Кемеровского химзавода приняли решение о созыве конференции горняков. Она состоялась 10 июня в Анжерке. Обсудив свои дела, 36 делегатов угольных рудников и Мариинских золотых приисков решили созвать съезд рабочих горных и горнозаводских (металлургических) предприятий Западной Сибири. 29 июня в газете «Знамя революции» появилось сообщение о предстоящем созыве съезда. На него приглашались представители угольных, полиметаллических, золотых рудников и металлургических заводов Западной и Восточной Сибири, причем не только представители профсоюзов, но и Советов рабочих и солдатских депутатов, потребительских обществ и, наконец, «обоих социалистических партий» — социал-демократов и эсеров.

Съезд открылся 16 июля в Томске, и в газетных отчетах он назывался «съездам горнорабочих Сибири» или «съездом горнорабочих Западной Сибири». Подавляющее большинство делегатов были горняками, но были также представители Кемеровского химзавода и Гурьевского металлургического завода. Делегаты с мест представляли 32 тысячи рабочих, из которых лишь 8 тысяч были объединены в профсоюзы. Председателем съезда был избран представитель Томского Совета Солдатских депутатов большевик Н. Н. Яковлев. После утверждения регламента участники съезда спели «Марсельезу», «Варшавянку» и «Похоронный марш» — в память петроградских рабочих, погибших в июльские дни.

Съезд собрался в напряженное время: мирный период революции кончался, буржуазия не брезговала никакими средствами, чтобы установить свое единовластие. Три с половиной дня продолжались прения по докладу: «Экономическое положение России в связи с войной и задачи рабочего класса в революции». Большевики предложили резолюцию с решительным осуждением контрреволюционной политики Временного правительства. Меньшевики, объединившись с эсерами, представили свою резолюцию, составленную в примирительном тоне по отношению к Временному правительству. Большинством всего в два голоса (29 против 27) она была принята. Но большевики сумели внести в резолюцию поправки, существенно менявшие ее смысл. Решение по другим вопросам свидетельствуют о преобладающем влиянии большевиков. Съезд высказался за введение на предприятиях рабочего контроля, подчеркнув, что «только при немедленном введении рабочего контроля над производством возможно увеличить производительность угольных копей». В этой же связи делегаты указали на необходимость национализации золотых приисков.

Съезд принял решение о повышении заработной платы военнопленным, работавшим на рудниках, До уровня заработной платы русских рабочих и предложил принять меры для устранения непомерной эксплуатации китайских, корейских и других иностранных рабочих, распространить на них общие законы об охране труда и вовлекать их в профсоюзы. Съезд потребовал издания законов о восьмичасовом рабочем дне и шестичасовом — на подземных работах, о запрещении труда детей и подростков до 16 лет, запрещении работы в шахтах женщин и юношей до 18 лет, введении месячных отпусков для всех рабочих.

Было решено объединить местные профсоюзы, созданные при горных и металлургических предприятиях Западной Сибири, в «областной союз рабочих и служащих горных и горнозаводских предприятий». Съезд принял устав союза и выбрал временное областное бюро союза горнорабочих Западной Сибири во главе с Францем Суховерховым.

Обновлено: 24.11.2018 — 22:32

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

История Кемерово © 2018 Яндекс.Метрика