Шуранова Е.Н. Отслеживание партийными органами и организациями настроений рабочих г. Щеловска в середине 20-х годов // Балибаловские чтения : материалы научно-практ. конф., посвящ. 80-летию городского статуса Кемерово, июнь 1998 г. / Кемер. гос. ун-т [и др.]. – Кемерово : Кузбассвузиздат, 1998. – С. 55-59.
В условиях нэповской экономической либерализации и неизбежного в связи с этим оживления — после революционного аскетизма эпохи Гражданской войны — интереса к материальной, бытовой стороне жизни перед коммунистами особенно остро встал вопрос о противодействии “буржуазной идеологии”, о вписывании новых явлений в официальное мировоззрение, о постоянном контроле за настроениями населения, особенно рабочих. Этот механизм контроля пока не был ещё полностью закрытым (засекреченным), во всяком случае, члены партии могли знать о том, каким образом её районный комитет получает информацию и как передаёт её дальше “наверх” (см. протокол XI районкой конференции РКП(б), г. Щегловой, 14 октября 1923 г.)[ref]ГАКО, ф.п-15, оп. 6, д. 1а, л. 17об.[/ref].
Одними из главных источников такой информации, поступавшей в организационный отдел райкома партии, являлись протоколы заседаний бюро и общих собраний ячеек, протоколы коммунистических фракций в советских, профсоюзных, кооперативных и других органах, а также политсводки (письменные — сначала от всех ячеек, потом только от отдалённых, а близлежащие давали устные сведения, записываемые в орготделе райкома). Помимо официальных источников, упоминается и такая категория, как “случайная информация”: письма, заявления, поступающие в ячейку, личные наблюдения, ведущиеся партийцами.
Сам же орготдел предоставлял информацию, освещающую политическое и экономическое состояние района, настроения рабочих и других групп населения, деятельность ячеек и т. д. — ежемесячно в общий отчёт районного комитета, дополнительно — по отдельным вопросам, а также для составления сводок по разовым заданиям вышестоящих органов.
“Политическое состояние” населения было первостепенным вопросом — и по порядку и, надо полагать, по важности — в информационном отчёте Щегловского горрайкома партии за IV квартал 1925 г. Здесь рассматривались: 1) итоги выборов рудничного и заводского комитетов профсоюза, которые прошли “при проведении самой широкой демократии вполне хорошо, все кандидатуры, выдвинутые парторганизацией, прошли почти единогласно”; 2) наличие в районе антисоветских группировок и бандитизма (таковых не наблюдалось, а имелись “бузотёры” и “отдельные хулиганские выходки” — особенно на руднике, когда с прохожих, иногда угрожая холодным оружием, снимали верхнюю одежду); 3) влияние в районе православной церкви и сектантов, антирелигиозная работа[ref]Там же, д. 7, л. 2-2об.[/ref].
Настроения рабочих тщательно анализировались на самого разного рода совещаниях — секретарей ячеек, “апортов” (организаторов агитационно-пропагандистской работы), “звеноргов” (позднее групоргов; т. е. звеновых организаторов: крупные ячейки делились на звенья по 2-5 человек), “индивидуалов” (партийцев, ведущих индивидуальную агитационно-пропагандистскую работу на предприятиях; часто это были именно звенорги) и т. д. На одном из подобных совещаний (секретарей ячеек, апоргов и индивидуалов Щегловского горрайкома ВКП(б) в связи с обследованием Сибкрайкомом
парторганизаций по всей Сибири в 1926 г. было специально предложено: ‘‘…заслушать экспромтом сообщения по этому вопросу (о притоке новых рабочих из деревни, их настроениях и влиянии их на кадровых рабочих. — Е. Шуранова) индивидуалов, на которых лежит обязанность постоянно и вдумчиво относиться к настроению масс и своевременной информации парторганов…” и решено провести совещание ячейкового актива во всех производственных ячейках по данной проблеме, а все собранные материалы о настроениях рабочих представить в горрайком[ref]Там же, д. 26, л. 20, 23.[/ref].
Наконец, в системе отслеживания настроений людей и их политических взглядов важную роль играли органы ГПУ, сотрудники которого, в отличие от партийных организаций, не несли обязанности вести агитпропработу среди масс. Это особый предмет исследования, и автор находит возможным упомянуть только один документ: сов. секретное письмо из Кольчугинского окружкома РКП(б) от 22 августа 1925 г. о том, что на местах наблюдаются факты расконспирации секретных сотрудников (сексотов) ОГПУ, причём некоторые райкомы партии не только не противодействуют этой расконспирации, но даже поощряют ее[ref]Там же, д. 4, л. 76.[/ref].
Итак, каковы же были настроения рабочих в 1923-1926 годах? Кстати, оговоримся сразу, что настроения — это эмоциональные, нередко спонтанные реакции, довольно легко подвергающиеся изменениям, в отличие от более стабильных политических взглядов и общественного мнения, требующих к тому же гораздо более высокого уровня культуры.
В первую очередь рабочих г. Щегловска интересовали проблемы материально-бытового свойства: размер зарплаты и своевременность её получения, а также квартирный вопрос. Что касается зарплаты, то на совещании секретарей цеховых ячеек химзавода 8 декабря 1926 г. трое выступающих отразили недовольство рабочих тем, что накануне 7 Ноября получку стали выдавать только вечером, когда магазины были уже закрыты, поэтому “рабочие заявили, что идут домой и у них нет праздника”[ref]Там же, д. 26, л. 44.[/ref]. Да и в целом “буза” по поводу зарплаты происходила весьма часто, вплоть до забастовки[ref]Там же, д. 16, л. 20; д. 26, л. 20. 44.[/ref]. Неудовлетворённость рабочих расценками, неправильным переводом на другую работу выплёскивалась ими на профсоюзные органы: в информации орготдела Щегловского горрайкома партии отмечалось, что ежедневно в рудкоме профсоюза Кемрудника и в завкоме Химзавода таких жалоб — “с криками и руганью” — десятки[ref]Там же, д. 30, л. 8.[/ref].
Недостаточная, по мнению рабочих, оплата их труда порождала, как тогда говорили, “антагонизм” между ними и Автономной индустриальной колонией (эта черта в отношении русских рабочих к колонистам отмечается в диссертации Л. Ю. Галкиной)[ref]Галкина Л. Ю. Создание и деятельность Автономной индустриальной колонии иностранных рабочих и специалистов (АИК.) в Кузбассе (1921-1926 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. — Кемерово, 1997; см, также: ГАКО, ф.п-15, оп. 6, д. 6, л. 16.[/ref]. В первые годы существования АИК эти противоречия ощущались более остро, неудивительно, что выступления против американской колонии расценивались органами ГПУ и РКП(б) как контрреволюционная агитация, и лица, её ведущие, подлежали удалению с рудника, а райкому горняцкого профсоюза предписывалось обратить серьёзное внимание на поступающих работать “в смысле их политической благонадёжности”[ref]Там же, д. 16, л. 3,6.[/ref].
Впрочем, и в 1926 г. рабочие, недавно пришедшие на рудник, “на АИК смотрят односторонне, как на частную собственность”, да и старые рабочие недолюбливали “американцев” за то, что те больше получают[ref]Там же, д 26. л. 20.[/ref].
Не только иностранцы, но и русские спецы вызывали зависть своим более высоким заработком, лучшими жилищными условиями. Стремление рабочих к повышению зарплаты, желание уравнять её со спецами и иностранными рабочими вызывали особое беспокойство партийных органов в связи с появлением “новой оппозиции”[ref]Там же, л. 20, 22, 29.[/ref].
Отношение рабочих к администрации и производству в целом было в то время неоднозначным. В документах встречаются свидетельства, что рабочие, особенно новые, “производство понимают не своим, а дядиным”, “не знают разницы между царским строем и советским”, бывают недовольны тем, что коммунисты агитируют за напряжённую работу в условиях несвоевременной выплаты заработка, испытывают недоверие к профсоюзам, видимо, слабо надеясь на их помощь и защиту, да и вообще не осознавая их роль в тогдашних условиях. Кадровые рабочие, хотя тоже откровенно стремятся побольше заработать, тем не менее болеют за производство, воспринимая его как своё, а потому более активны на производственных совещаниях, которыми, впрочем, большинство рабочих интересовалось мало[ref]Там же, л. 20-22, 44.[/ref].
Авторитет коммунистической партии среди рабочих был, по всей вероятности, немалым, однако, как отмечалось на одном из совещаний групоргов и индивидуалов, “есть много беспартийных рабочих, которые гораздо лучше разбираются в [политических] вопросах, чем партийцы, но не вступают в партию, боясь парт дисциплины. Горняк очень трудно поддаётся обработке, имеются много таких, что настроены против Советской власти, и, когда начинаешь его-убеждать в одном — он тебе доказывает другое, и его никак не обработаешь’’[ref]Там- же, д. 29. л 29.[/ref].
Таким образом, настроения рабочих г. Щегловска во многом определялись успехами и трудностями нэповской эпохи, громадным социальным динамизмом вследствие бурного индустриального развития города (мощным притоком новой рабочей силы, преимущественно из деревень, “разбавляющей” старые рабочие кадры), а также наслаивающимся на всё это таким своеобразным фактором, как существование колонии иностранных рабочих.
