К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.
Главным тормозом развития промышленности Кузбасса в 60—80-х годах XIX века оставалось сохранение собственности на землю за царской фамилией. Кабинет, управлявший этими землями, запрещал здесь всякую частную промышленность, основанную на «огнедействующих машинах». На предприятиях кабинета по-прежнему бытовали отсталая техника, тяжелый ручной и малопроизводительный труд, хищническое использование природных ресурсов.
Кабинет не сумел использовать огромные запасы угля Кузнецкого бассейна. Незначительные поиски и разведки коксующихся углей производились геологами кабинета на юго-западной окраине бассейна, поблизости от Гурьевского и Томского заводов. Немного угля добывалось на старейшей Бачатской копи, Афонинском, Сосновском и Шестаковском месторождениях и на Кольчугинской копи, где с 1883 года начала работать шахта «Успех». На заводы уголь доставлялся лошадьми. Добыча угля велась вручную, подъем — ручными и конными воротами.
В 1860 году, накануне отмены крепостного права, копи Кузбасса давали немногим более 0,3% угля, добытого в России. Это почти в 110 раз меньше, чем в Донбассе. Через 30 лет, после отмены крепостного права, в 1890 году добыча угля в Кузбассе увеличилась почти в 20 раз. Однако удельный вес Кузбасса в общероссийской добыче не вырос, а упал. Кузбасс (имеются в виду Кольчугинскай и Бачатская копи, поскольку Анжерские и Судженские начали работать лишь в конце 90-х годов) еще более отстал от Донбасса. Кузбасс в 1890 году давал 0,28% угля России, или в 174 раза меньше, чем Донбасс.
На шахтах Донбасса в 1880 году было занято 25 667 человек, или 69% всех горняков России, и добывалась половина всего угля. В Кузбассе работало всего 438 человек, или 1% шахтеров России, которые давали лишь около 0,3% общероссийской угледобычи.
Кабинетские металлургические заводы после реформы, лишившись дешевой подневольной рабочей силы, оказались в трудном положении. В 1864 году из-за нерентабельности был закрыт Томский железоделательный завод. Продолжал действовать Гурьевский завод. Кроме металлургических цехов, он объединял также Ариничевские и Юрманские рудники, Бачатские и Кольчугинские угольные копи и несколько куреней, снабжавших завод древесным углем.
Большинство этих предприятий не было механизировано и застыло на мануфактурной стадии. Каменный уголь добывался в ничтожных количествах и употреблялся лишь в литейном деле, на механической фабрике. Домна же продолжала работать на древесном угле. Ближайшие леса были вырублены, и древесный уголь приходилось возить на лошадях за многие десятки верст от завода. Не было поблизости и достаточных запасов железной руды.
В 1880-х годах на заводе работал небольшой локомобиль и две турбины, приводившие в действие паровой молот, обжимной и сортовой станы. В это же время вошла в строй и новая домна.
С 1873 года малопроизводительная выплавка железа в кричных горнах на древесном угле была окончательно заменена более производительным и дешевым способом выплавки металла в пудлинговых печах на каменноугольном коксе.
Стали завод по-прежнему почти не делал. Кроме доменного и и пудлингового цехов, здесь работали литейное и прокатное производства, а также механическая фабрика.
Таким образом, несмотря на отдельные технические усовершенствования, сырьевая и техническая база Гурьевского завода в 60—90-х годах не подвергалась сколько-нибудь коренной перестройке, объем выпускаемой им продукции оставался ограниченным, а издержки производства сравнительно высокими.
До реформы Гурьевский завод снабжал своими изделиями почти исключительно кабинетские рудники и заводы. С упадком предприятий кабинета после 1861 года их потребности в продукции завода сократились. Кабинетские чиновники, со свойственной им медлительностью и неповоротливостью, стали перестраивать предприятие на выпуск продукции для вольного рынка. Результаты этой перестройки начали сказываться лишь во второй половине 80-х годов.
В конце 80-х годов лишь четверть продукции завода шла на кабинетские предприятия, а три четверти — на вольный рынок, преимущественно в Кузнецкий, Бийский и Барнаульский округа. Отчасти его изделия шли в Бердск, Колывань, Томск, Мариинск. Главную массу чугунного литья составляли части молотилок, веялок и мельниц. Поковки без механической обработки шли в деревню (плуги, сошники, цепи к сохам, зубья для борон, топоры, подковы), на золотые прииски (кайлы, лопаты, ломы, балды, подковы), а также для пароходов и барж (цепи, якоря, шпили, болты). Довольно широким по тем временам был ассортимент продукции механического цеха завода. Он делал насосы, бутарные доски, бочки и толчеи для приисков, части передаточных механизмов и паровых машин, машины для пароходов и мельниц, маслобойные валки, прессы для мыла, формы для бутылок и другое оборудование для местной обрабатывающей промышленности.
Однако не за всякий заказ брались гурьевские мастера. В 1890 году Томское губернское правление заказало 700 кандалов и 500 замков к ним. На заводе не нашлось мастеров, которые смогли бы выполнить этот заказ.
Гурьевский завод был единственным предприятием черной металлургии на всю Западную Сибирь. Перевозка металлических изделий с Урала до проведения Транссибирской магистрали обходилась очень дорого. Поэтому завод в Гурьевске стал поистине универсальным поставщиком оборудования для промышленности и сельского хозяйства огромного края. Монопольное положение на западносибирском рынке обеспечивало заводу на некоторое время возможность работы без общей технической реконструкции. Несмотря на освобождение крестьян от заводских повинностей, администрации удавалось с помощью нажима и содействия местных властей заставлять крестьян на кабальных условиях возить руду, рубить дрова, выжигать и доставлять уголь.
Еще в 1883 году томский губернатор обязывал особых чиновников по крестьянским делам «принять энергичные меры к понуждению волостных начальств к высылке крестьян для выполнения их обязательств перед заводоуправлениями пo поставке угля».
Постоянные кадровые рабочие набирались на Гурьевский завод, как и на другие предприятия кабинета, по контрактам. В контракте определялся размер заработной платы, обязанности нанимавшегося и права нанимателя. Заводоуправление выплачивало новичку задаток, который затем высчитывался из жалованья. Жалованье выдавалось ежемесячно, частью деньгами, частью провиантом из казенного магазина. Контракт заключался, как правило, на год. Предусматривалась возможность расторжения контракта по инициативе той или другой стороны. Типичны контракты, заключенные в 1864 году заводоуправлением с кузнецом Василием Пушкаревым и молотобойцем Иваном Мартыновым. Заводоуправление могло в любое время уволить рабочего. Рабочий же мог отказаться «от исполнения своих обязанностей» до истечения договорного срока, лишь возвратив задаток, и был обязан «поставить вместо себя такого же ответственного и знающего дело мастерового».
На заводе работало много бывших крепостных мастеровых, их сыновей и внуков. Сюда же перешла часть рабочих с закрытого Томского завода. Становились рабочими и некоторые крестьяне окрестных деревень.
В ведомости за 1892 год о количестве «горнозаводских или мастеровых» указывалось: плавильщиков, учеников и рабочих при печах — 13, засыпщиков и литейщиков с учениками — 25, пудлингеров, варовщиков, обжимщиков, гладильщиков — 81, кузнецов и молотобойцев — 120, слесарей, токарей и учеников, столяров, плотников и модельщиков — 47, машинистов и кочегаров — 11, рабочих — 26, мастеров и подмастерьев — 6. Кроме того на заводе трудилось много временных, вспомогательных рабочих: землекопы, печники, каменщики, штукатуры, пильщики, дроворубы, возчики. Как правило, каждый из них сохранял прочную связь с землей и личным хозяйством. Это, с одной стороны, давало администрации возможность держать на низком уровне заработную плату, но, с другой стороны, заставляло свертывать на летнее время производство. Так, в 1885 году литейный цех не действовал с 6 июля по 7 августа, «по случаю страдного времени» рабочих.
Наряду с мужчинами на заводе трудились дети и женщины.
Особыми «правилами для малолетних, работающих в плавильном и литейном цехах» детям от 12 до 15 лет разрешалось работать только четыре часа. Но несмотря на это, дети работали наравне со взрослыми по 10—12 часов.
Около 50 женщин были заняты на подвозке руды и откатке шихты.
Заработная плата рабочих оставалась крайне низкой. За март 1880 года десять кузнецов заработали в среднем по шесть-семь рублей в месяц, в литейном цехе рабочие получили от пяти до девяти рублей.
На Гурьевском заводе, как и на других предприятиях царской России, существовала жестокая система штрафов, взимавшихся за брак в работе, за «оскорбление должностных лиц» и т. п.
Управление Алтайского горного округа могло назначить пенсии рабочим кабинетских предприятий. Обычно рабочие обращались, за пенсией, проработав 30—35 лет. Перед тем как решить вопрос о пенсии, администрация завода собирала массу справок: об имущественном положении рабочего (есть ли у него дом, корова), о его политической благонадежности, о состоянии его здоровья (может быть, он еще может работать). Пенсия устанавливалась в размере 30—40 рублей в год. Иногда вместо нее выдавали единовременное пособие в размере десяти рублей, а часто и совсем отказывали в каком-либо пособии. Гурьевский рабочий Афанасий Шумилов обратился к начальству с просьбой о выдаче десятирублевого единовременного пособия. Его просьба прошла множество инстанций и, наконец, дошла до министра императорского двора.
Министр просьбу отклонил. Однако Афанасия Шумилова это уже не могло огорчить, так как к тому времени он скончался.
Антисанитарные условия труда и быта, пренебрежение администрации к технике безопасности приводили к частым травмам и массовым заболеваниям. Несчастные случаи не считались чрезвычайным происшествием. В штате завода был фельдшер и имелся небольшой госпиталь на 10—12 коек. За каждые сутки, проведенные в госпитале, с больного взималось 40 копеек — больше, чем могли заработать за день многие рабочие.
Подавляющее большинство рабочих совершенно не знало грамоты. При получении заработной платы каждый мастеровой должен был расписываться в ведомости, Для этого приходилось нанимать за особую плату грамотных. Во время массовой перевозки, руд, угля и некоторых других работ, когда одновременно выплачивали деньги нескольким сотням человек, нередко среди получавших плату не оказывалось ни одного грамотного. С 1874 года рабочим разрешили вместо подписи ставить кресты. Была на заводе и своя начальная школа, но в ней обучались лишь немногие дети школьного возраста. В 1885 году в школе занималось 109 учеников. В связи с большой нуждой родителей ученики часто из-за отсутствия одежды, Обуви и по другим причинам неделями не посещали занятий.
«Общественные места» в рабочем поселке завода ограничивались кабаками и церковью. Внешне поселок напоминал обыкновенное село: маленькие избушки, пыльные и грязные улицы.
Салаирские рудники после 1861 года продолжали снабжать рудой Гавриловский сереброплавильный завод. В 1880 году они дали 460 тысяч пудов руды. Постоянных работников, с которыми заключались контракты, на руднике было немного. В марте 1872 года их, например, числилось всего 93 человека. Контракты по цехам заключались с вахмистрами, кузнецами, молотобойцами, слесарями, каменщиками, сторожами, конюхами; по горному производству — с мастером, нарядчиками, пробирщиком, рассыльными, караульщиками, кузнецами, подъемщиками руд. Основную же массу рабочих составляли «вольноприходящие рабочие люди», занимавшиеся добычей руд, доставкой их к шахтным стволам, подъемом на поверхность при помощи ручного или конного ворота, креплением и закладкой выработок, сортировкой и «скидкой руд в груды». На эти работы нанимались артели от трех до десяти человек в каждой.
Выплавка серебра в Алтайском горном округе в первой половине XIX века держалась на уровне 1000 пудов. После реформы производство серебра резко сократилось. Так, в 1881 году было выплавлено 463 пуда, в 1885 году — 535 пудов.
На Гавриловском заводе в 60—80-х годах было занято несколько десятков рабочих, выплавлявших в год до 60 пудов серебра. Завод постепенно ветшал и в 1897 году был окончательно закрыт превратившись со временем в объект исследований археологов.
Стали пустеть и Салаирские рудники. В 1858 году здесь жило 3430 человек, а три десятка лет спустя осталось лишь 810.
Из года в год падала добыча золота и на приисках кабинета. Если в 1871 году они дали 20 пудов 15 фунтов золота, то в 1875 году — 12 пудов 35 фунтов, а в 1885 году — лишь 4 пуда 16 фунтов. Первые богатые россыпи были в основном выработаны, а переход к разработке более бедных россыпей и рудного золота требовал машин и механизмов. На столь коренную перестройку системы работ администрация кабинета не шла.
Хозяйство кабинета подрывалось казнокрадством управляющих заводами и кастой горных инженеров и чиновников. Злоупотребления и хищения особенно расцвели при управляющем Алтайского горного округа Ю. И. Эйхвальде. Лучшие золотоносные площади на реках Кондома, Мрас-Су, Лебедь были отданы в аренду частным предпринимателям. Прибывшая из Петербурга в 1882 году ревизионная комиссия выгнала со службы Эйхвальда и многих других воров, но и при новом начальстве положение в общем мало изменилось.