К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.
Приписные крестьяне составляли подавляющую часть крестьянкого населения Кузнецкого округа вплоть до падения крепостного права. В 1853 году в Кузнецком округе числилось 25 417 приписных крестьян. Плюс к этому 6185 приписных крестьян жили на северо-западе современной Кемеровской области, входившей тогда в южную часть Томского округа.
Учреждение об управлении Колывано-Воскресенских горных заводов от 16 апреля 1828 года официально утверждало закрепощение государственных крестьян, приписанных к Колыванскнм заводам. Приписные крестьяне подчинялись начальнику заводов и поставляются в непременную обязанность исправлять работы, для действия заводов необходимые». «За исправление сих работ» они получали по 1 рублю 70 копеек. Размер подушного оклада к этому времени еще больше увеличился и составлял 5 рублей 3 копейки с души.
Привлечение крестьян к заводской барщине под благовидным предлогом отработки подушного оклада потеряло юридическое основание. Положение 1828 года умалчивает об этом потерявшем силу формальном основании, а просто объявляет, что «приписные крестьяне не изъемлются от платежа подушной подати и других казенных сборов».
Следовательно, теперь приписные крестьяне несли заводские повинности не вместо подушного оклада, как в первые десятилетия после приписки, а вместе с заводскими повинностями несли остальные государственные и местные повинности, денежные и натуральные. Учреждение 1828 года узаконило практиковавшийся и ранее наем работников для отработки заводских повинностей. Правила 1830 года, составленные Алтайским горным правлением, разрешали выполнение заводских повинностей подрядным способом.
По-прежнему выполнение повинностей было особенно тяжелой обязанностью для крестьян отдаленных от заводов и рудников волостей. В 1851 году генерал-адьютант Анненков сообщал в записке об обследовании Алтайского горного округа, что «северные волости Колыванской и Томской округ, за немногими исключениями, представляют вид большею частию скудный, а некоторые и бедный: дома малы, не покрыты, дурно огорожены, одежда ветхая, нередко изорванная, на юге же от Барнаула заводские крестьяне имеют вид довольства». Причину столь резкой разницы в жизни крестьян Анненков видит не в климатических и других местных условиях, а в повинностях по горному ведомству.
Крестьяне Колыванското округа ездили на заводские работы за 250—400 верст, крестьяне Томского, Барнаульского и Кузнецкого округов — за 150—300 верст, а Бийского округа — за 30—150 верст, следовательно, тратили на дорогу меньше времени, чем крестьяне дальних волостей. Работая на заводах, крестьяне дальних волостей опаздывали на полевые работы, тратили лишние деньги на свое пропитание и на корм лошади во время пути, нередко выполняли повинности наймом через подрядчиков, что также обходилось недешево.
В конце 1840-х годов одному «бойцу», несшему повинности за две-три души, приходилось уплачивать только подрядчикам 80—100 рублей ассигнациями, а всего вместе с государственными податями 122—142 рубля ассигнациями. Анненков приходил к выводу, что «не только трудно, почти невозможно крестьянину платить ежегодно такую сумму денег: он покуда тянется, но потом, и, к сожалению в скором времени, не найдет к тому никаких средств».
Политика горного начальства по отношению к приписным крестьянам по мере углубления кризиса крепостного хозяйства становилась все более противоречивой. Начальство было заинтересовано в том, чтобы крестьяне имели исправное хозяйство, поскольку они перевозили заводские грузы на своих лошадях и должны были кормиться за свой счет, т. к. ничтожная плата, получаемая ими от заводских контор, по данным генерал-адьютанта Анненкова, не покрывала и 10 процентов их расходов.
Вместе с тем, горное начальство больше всех было повинно в том, что крестьяне не сеяли достаточно хлеба, не запасали сено и, по выражению начальника завода Соколовского, «обращались в в разных неизвестных местах».
Карл Маркс в черновике письма к Вере Засулич указывал: «Чтобы экспроприировать земледельцев, нет необходимости изгнать их с их земель, как это было в Англии и в других странах; точно также нет необходимости уничтожить общую, собственность посредством указа. Попробуйте сверх определенной меры отбирать у крестьян продукты их сельскохозяйственного труда — и, несмотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к их полям»[ref]К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр, 685.[/ref]. Именно такое положение складывалось в Алтайском горном округе в первой половине XIX века. Для многих крестьян, прежде всего для крестьян отдаленных волостей, объем заводских повинностей превышал меру, позволяющую поддерживать личное хозяйство.
В разорении этих крестьян наряду с заводской администрацией активно участвовало местное кулачество. Легализация подрядов расширяла поле деятельности растущей крестьянской буржуазии. Зажиточные крестьяне при содействии администрации, с которой они делились доходами, подряжались выполнять перевозку руд и угля за сотню и более душ по высоким, разорительным для крестьян ценам.
При перевозке руды подрядчики брали за душу от четырех до десяти рублей; при перевозке угля в среднем 14 рублей; за рубку дров в среднем девять рублей серебром. При этом 57 с половиной копеек серебром за душу, которые тогда конторы заводов выплачивали крестьянам, выполнившим повинности, также доставались подрядчику. Таким образом, крестьяне платили подрядчикам в десятки раз больше того, что они сами могли бы получить от заводов. Чтобы добыть эти деньги, крестьяне нанимались работать поблизости от дома, иногда к тому же подрядчику, постепенно попадали в кабалу к богатым односельчанам.
Урочники, не имевшие лошадей для выполнения своего урока, также шли на поклон к подрядчику, и, чтобы рассчитаться, нанимались к нему же в работники.
Таким образом, подрядная система, с одной стороны, способствовала росту сельской буржуазии, а с другой — росту сельского пролетариата. По Данным Н. Зобнина, часть беднейших крестьян, постоянно работая на подрядчика, отставала от земледелия и обращалась в наемных рабочих. Так, в 1850 году на севере Кузбасса — в Тутальской волости 39% крестьян не занимались земледелием, а в Пачинсксй — 37%.
Кабинетское начальство и кулачество действовали разными методами: одни применяли внеэкономическое, другие — экономическое принуждение, но в обстановке подымающегося капитализма результаты были одни — обнищание значительной части крестьян, превращение их в полупролетариат и пролетариат. Разумеется, капиталистические отношения в деревне развивались не благодаря крепостным порядкам, а несмотря на эти порядки. Когда крепостной строй рухнул, развитие капитализма в деревне Кузбасса пошло несравненно быстреее. До 1861 года сфера капиталистической эксплуатации ограничивалась взаимоотношениями между подрядчиками, крестьянами нанимателями и рабочими у подрядчиков. Отношения между кабинетом и крестьянами по-прежнему определялись крепостным правом. Крестьяне, которых замещали вольнонаемные рабочие, не освобождались от повинностей, а только заменяли барщину платой подрядчику. Практически для крестьян барщина заменялась денежным оброком. Люди, которые поступали к подрядчику вольнонаемными рабочими, отбывали на кабинетских заводах феодальные повинности. Количество и качество их работы определялось исключительно размером и характером повинностей.
Развитие с 1830-х годов за пределами кабинетских владений золотопромышленности в Мариинской тайге еще более содействовало расслоению приписного крестьянства.
В 1838 году Алтайское горное правление разрешило зажиточным крестьянам доставлять купеческие грузы на собственных лошадях. Одновременно крестьянам было запрещено наниматься на частные прииски, однако земские управители доносили, что крестьяне надолго покидают дома и хозяйство, якобы, для выполнения заводских повинностей, но на заводы не являются и находятся в неизвестных местах.
Капиталистическая промышленность, развивавшаяся за пределами горного округа, оказывала все большее влияние на хозяйства приписных крестьян; одни становились подрядчиками, поставлявшими на частные прииски хлеб, фураж и различные материалы, другие работали возчиками у подрядчиков или рабочими у золотопромышленников. В конце концов кабинетское начальство было вынуждено пойти на уступки. И внутри горного округа все шире развивалась подрядная система отработки заводских повинностей путем вольного найма. Капиталистические отношения извне и изнутри подтачивали кабинетское хозяйство. В среде приписных крестьян медленно, но неуклонно складывались сельская буржуазия и сельский пролетариат — классы нового капиталистического общества.
