К оглавлению книги «Киселевск».
Многие родители отмечают рост детей зарубками на дверях. Проходит время — и они удивляются: карапуз вымахал под самую притолоку. Все мы вырастаем из детства. И города — тоже.
Не мало своих зарубок в истории Киселевска. Они — в скупых строках архивных документов, в сооружениях, в памяти людской.
Когда горожане проезжают по четвертому маршруту «Заводской район — шахта № 12», кондуктор объявляет остановку «Крестьянский магазин». Для многих это название ни о чем не говорит. Тот, кто выходит на остановке, не видит ничего, кроме старых, почерневших от времени домов улиц Колхозной и Береговой. А на речку Абушку уже никто не обращает внимания. Даже ребятишки в знойный день не решаются купаться в ее мутной воде.
Но эти улицы и эта речка — историческое место города. Отсюда пошел Киселевок.
Около двух веков назад здесь, в глухомани, поселились беженцы из центральной России. Предание гласит, что первыми приехали три семьи: Черкасовы, Киселевы и Усовы. Черкасовым и Киселевым приглянулась полновадная Аба, богатая рыбой, а Усовы поселились южнее. Вот так и появились деревни Черкасово и Усяты. Один край деревни Черкасово жители впоследствии прозвали Киселевкой по имени жителей Киселевых. Позже это имя получили копи, а затем и города.
На одной земле селились беженцы, в одном бору валили деревья, а дома получались разные. Вот двухэтажные хоромы кулаков-ботатеев, сумевших нажиться за счет своих родственников и пришлых. В их закромах сотни и тысячи пудов зерна, в загонах — десятки коров, в конюшнях — дорогие рысаки. Одноэтажные дома-пятистенки — тоже с претензией на родство с зажиточными. А поодаль от реки иные постройки, прозванные Расейским краем. Здесь и дома по-бедней, и скота во дворах меньше. Тут приютились переселенцы из европейских губерний. Ехали они на вольные земли Сибири за счастливой долей, а вынуждены были снова идти на поклон. Ставили ведрами водку («магарыч»), чтобы приняли их в «обчество», нанимались к местным кулакам — надо было заработать на лошадей, инвентарь.
Недалеко от Черкасовой, на берегу речки Тугай, находилась другая деревня — Афонино. Разделяло их всего 5—6 километров, но первая входила в Усятскую, вторая же — в Усть-Катскую волости.
Воспоминание о начале первой империалистической у крестьян Афониной связано не только с шумными проводами новобранцев на войну за царя-батюшку. В это же время на краю деревни появился палаточный городок геологов, которых возглавлял известный исследователь Донбасса Л. И. Лутугин.
Местные крестьяне, редко видевшие заезжих людей, не скрывая своего любопытства, толклись у палаток. О геологах заговорили и в соседней деревне Черкасово: крестьянские лошади, далеко забредавшие от дворов, попадали в какие-то ямы.
— Это не ямы — шурфы. Уголь ищут, — поясняли осведомленные афонинцы.
Акционерное общество «Копикуз» которому царское правительство сдало за бесценок на 60 лет Кузнецкий бассейн, стремилось как можно скорее
получить прибыль.
Дождавшись окончания строительства Кольчугинской железнодорожной ветки Кольчугино — Усяты, оно объявило своим партнерам об открытии Киселевских копей. Первые пуды угля из штольни № 1 по пласту Характерному и открытого карьера на пласте Мощном были добыты всего за несколько дней до Великой Октябрьской социалистической революции. 1917 год и принято считать годом рождения Киселевского рудника.
В Томской государственной библиотеке хранится газета «Знамя революции» за 25 октября (7 ноября) 1917 года. Купеческий Томск, как и вся губерния, жил безмятежной жизнью. На первой полосе сообщалось о приезде известной актрисы, рассказывалось и о других местных новостях.
В деревнях Афонино и Черкасове тоже все было тихо.
Напугал кулаков рассказом о «смуте» в Петрограде почтарь, приехавший из волости. Собравшись в доме Селиверстова, они порешили: «Новой власти не признавать, о революции — молчать».
Но у рабочих копей были уже свои связи с шахтерами других рудников и свое мнение. Собравшись на сходку и выслушав сообщение о революционных событиях в столице, рабочие заявили: «Декреты Советской власти признаем и поддерживаем! Долой капиталистов! Да здравствует власть народа!».
Тем не менее власть в Кузнецком уезде, куда входили Черкасово и Афонино, оставалась еще у земских управ, созданных Временным правительством. Лишь состоявшийся в марте 1918 года в Кузнецке чрезвычайный уездный съезд Советов объявил, что отныне вся власть в уезде переходит в руки Совдепов. В сельский Совет деревни Черкасово избрали бывшего солдата Ефима Дмитриевича Елфимова, Вацлава Семеновича Боровского и Анисима Андриановича Митяшина. Сельский Совет Афонино возглавили старые рабочие Павел Абрамийцев, Николай Гладких и Иван Русских.
Однако не по душе пришлась власть Советов деревенским кулакам-лавочникам. В газете «Знамя резолюции» 21 апреля 1918 года отмечалось «печальное явление», наблюдаемое в некоторых селениях Кузнецкого уезда полная разнузданность хулиганствующей деревенской молодежи, селе Афонином, сообщала газета, шайка из 6-8 парней, детей богатых родителей, во главе с сыном бывшего лавочника и деревенского мироеда Селиверстова, не признавая собой никакой власти, учиняет частые погромы и побивает бедняков. Газета призывала принять самые решительные меры к обузданию хулиганов, в действиях которых выливалась последняя злоба и ненависть кулаков.
Сельские Советы встали на защиту доселе бесправных бедняков. Они все больше становились хозяевами своих деревень.
Но Советская власть просуществовала недолго. В июне в Черкасово нагрянул отряд восставшего против Советской власти чехословацкого корпуса. Сельский Совет был разгромлен. А вскоре по деревне были расклеены листовки о том, что власть в Сибири взял в свои руки Колчак…
В уютном скверике, против Дома техники, высится обелиск. На его барельефе изображены эпизоды гражданской войны. Здесь захоронены останки пяти крестьян деревни Гавриловской Гурьевского района — Афанасия и Василия Южаковых, Федора Портнягина, Петра и Андрея Рудаковых, погибших около деревни Карагайла от руки колчаковских карателей.
Эти бывшие солдаты царской армии, вернувшись с войны, устанавливали у себя в деревне Советскую власть, а в годы колчаковской реакции, скрываясь от мобилизации, активно помогали партизанам, призывали своих односельчан к борьбе. Отряду колчаковскх карателей удалось схватить мятежников. Зверски избив плетьми, их погнали под конвоем в Кузнецк. Шел уже конец 1919 года, под ногами колчаковцев горела земля. Опасаясь встречи с партизанами, каратели решили учинить расправу прямо по дороге.
В вечерних сумерках жители Карагайлы и Бурлаков услышали гулкие выстрелы в поле. Все пятеро были расстреляны в затылок. Крестьяне нашли их в логу и бережно похоронили в братской могиле.
Через сорок лет, 25 октября 1959 года, останки павших борцов за Советскую власть были перенесены и захоронены на самом почетном месте в центре города. На обелиске высечены слова: «Борцам за становление Советской власти в Кузбассе».
Этот памятник-обелиск — дань уважения и благодарности всем героям гражданской войны, живым и мертвым.
И организаторам большевистского подполья на Киселевских копях Ивану Русских и Никодиму Гладких, казненным колчаковцами. И члену первого совдепа Василию Шумикову. И Ефиму Дмитриевичу Елфимову, которому вместе с Леонтием Арыковым и Василием Сидоровыми удалось спастись, когда нагрянул отряд чехословацкого корпуса. Не одну сотню километров по партизанским тропам исходил он в кузнецких лесах и горах Алтая, а после изгнания колчаковцев уехал на польский фронт отражать очередной поход Антанты. Вернувшись домой, коммунист Елфимов не выпускал винтовку почти до 1924 года, подавляя с отрядом ЧОН остатки белогвардейских банд.
Это дань уважения и латышу В. С. Боровскому — храброму партизану, которого выходили после ранения крестьяне деревни Черкасово. Свой опыт партизанской борьбы старый коммунист Боровский снова вспомнил, когда гитлеровские полчища вторглись на нашу землю. Он храбро сражался с фашистскими оккупантами в лесах Белоруссии и Прибалтики.
И «отчаянной голове», бесстрашной партизанке Александре Дмитриевне Поляковой. В годы борьбы с колчаковцами она была разведчицей. Только единицы знали, что острый на язык и озорной парень Ванька вовсе не Ванька, а девушка Шура. Немало было на ее счету дерзких рейдов по местам, занятым белогвардейцами. Но однажды разведчица попалась в руки карателей отряда Кузеванова. Допрос начался притворной любезностью карателя, а закончился тем, что безжизненное тело стойкой разведчицы выбросили в покойницкую. Очнувшись, она поползла к своим. Партизаны с трудом опознали в поседевшей женщине веселую Шуру. Еще больше ожесточилось ее сердце, не давала она спуска белякам. Именной пистолет 33154, которым А. Д. Полякова была награждена за храбрость, стал для нее самой дорогой реликвией. Последние годы своей жизни А. Д. Полякова отдала партийной работе.
