Сибирь непокоренная

Кадейкин В.А. Сибирь непокоренная. Кемерово: Кемеровское книжное издательство, 1968. — 558 с.
Скачать

ОТ АВТОРА

Предлагаемая вниманию читателей монография является продолжением изданной в 1966 г. в Кемерове книги «Рабочие Сибири в борьбе за власть Советов и осуществление первых социалистических преобразований (ноябрь 1917—август 1918 гг.)», в которой рассмотрены вопросы об уровне промышленного развития, численности, концентрации и социальном составе рабочих Сибири в период пролетарской революции, о роли красногвардейских отрядов сибирских рабочих в борьбе с мятежниками и причинах временного падения Советской власти в Сибири летом 1918 г.

В настоящей книге анализируется дальнейший период борьбы сибирских рабочих под руководством большевистской партии за власть Советов в условиях разгула контрреволюции.

Автор приносит глубокую благодарность коллективам кафедр историк КПСС и истории СССР Ленинградского, Томского и Новосибирского университетов. Кемеровского, Новосибирского, Красноярского и Омского педагогических институтов за ценные советы, высказанные при обсуждении рукописи.

ОГЛАВЛЕНИЕ

От автора 3
Введение 5
Глава I. Антирабочая политика белогвардейских правительств в
Сибири . 39
Глава II. Переход большевистских организаций Сибири на неле¬гальное положение и их деятельность по сплочению и воспитанию сибирского пролетариата 80
§ I. Тактическая линия большевиков в тылу сибирской контрре¬волюции. Руководство ЦК РКП (б) деятельностью подпольных большевистских организаций 80
§ 2. Деятельность большевиков Сибири по революционному вос¬питанию и сплочению рабочих 123
Выводы 168
Глава 111. Рабочее движение в Сибири и его большевизация в пе¬риод «демократической» контрреволюции (июнь —ноябрь 1918 г.) . 172 ‘
§ 1. Выступления рабочих Сибири против преследования сторон¬ников большевизма, за сохранение Советов 172
§ 2. Руководство большевистских организаций экономическими и политическими забастовками сибирских рабочих 192
§ 3. Октябрьская забастовка железнодорожников Сибири . . .213
Выводы 240
Глава IV. Дальнейшее обострение классовой борьбы в период кол¬чаковщины. Стачки и восстания сибирских рабочих (ноябрь 1918 — июль 1919 гг.) 243 ‘
§ 1. Забастовочное движение в колчакии и его значение . . . 243
§ 2. Стихийные и местные восстания рабочих и их роль в развер¬тывании внутреннего фронта в колчаковском тылу 266 •
Выводы 312
Глава V. В авангарде народной войны за власть Советов . . . 318
§ 1. Укрепление военно-политического союза рабочего класса с крестьянством Сибири 318
§ 2. Роль рабочих Сибири в партизанском движении …. 359 § 3. Революционизирующее влияние рабочего движения и неле¬гальной деятельности большевиков на армию противника . . . 390 1
Выводы . . . . 406
Глава VI. Освобождение Сибири и восстановление Советской власти 416 § 1. Взаимсдействие Красной Армии и восставших рабочих и кре¬стьян Западной Сибири. Образование советских районов в колча¬ковском тылу 416
§ 2. Борьба рабочих Восточной Сибири за восстановление власти Советов, против новых попыток эсеров и меньшевиков возродить земство и областничество 450
Выводы 489
Заключение 492
Перечень сносок 503

ВВЕДЕНИЕ

Рабочему классу России после установления диктатуры пролетариата пришлось пережить период ожесточенной граж-данской войны, вызванной попытками свергнутых эксплуата-торских классов вернуть утраченные позиции и, опираясь на силу международного империализма, реставрировать нена-вистные народу буржуазно-помещичьи порядки.
Идеологи буржуазии в США, Англии, Франции и других странах вначале рассматривали пролетарскую революцию в России как случайность, как исторический парадокс, как эк-сперимент, который через неделю-две провалится. Но события показали, что пролетариат и трудящиеся крестьяне России взяли власть в свои руки всерьез и надолго. И тогда силы международного империализма обрушились на только что рожденную республику рабочих и крестьян, вдохновили сверг¬нутые эксплуататорские классы внутри страны на развитие |ражданской войны. Затем, видя, что рабочие и крестьяне России в сравнительно короткий срок разгромили своих вну¬тренних врагов, правящие круги США, Англин, Франции, Япо¬нии и их союзников начали против Советской России открытую поенную интервенцию.
Характеризуя причины и цели интервенции, В. И. Ленин подчеркивал, что империалисты «хотят восстановить власть помещиков и капиталистов в России, чтобы вместе делить до-бычу, награбленную в войне, чтобы закабалить русских ра-бочих и крестьян англо-французскому капиталу, чтобы со-драть с них проценты по многомиллиардным займам, чтобы потушить пожар социалистической революции, начавшийся у нас и все более грозящий перекинуться на весь мир»1.
Внутренние и внешние враги Октябрьской революции пу-лями и нагайками, виселицами и тюрьмами пытались искоре-нить большевизм. Но ничто не могло сломить воли революци-
5

онных рабочих и крестьян. Более трех лет, голодные и разде-тые, испытывая недостаток оружия и боеприпасов, они отби-вали многочисленные вооруженные до зубов орды интервентов, наседавших с севера (Архангельск и Мурманск) и юга (Баку и Крым), с запада (Украина и Прибалтика) и востока (Даль¬ний Восток и Сибирь).
Затяжная и кровопролитная гражданская война в России сама по себе не была неизбежным следствием социалистиче-ской революции. Первые вспышки гражданской войны, навя-занной свергнутыми революцией эксплуататорскими классами, сразу же были подавлены рабочим классом и беднейшим крестьянством. Ради восстановления своего классового гос- педства капиталисты и помещики России сознательно шли по пути прямого национального предательства — они позвали войска иностранных держав. Именно нападение иностранны к империалистов, среди которых наиболее активную роль игра¬ли капиталисты США, объединившихся с силами внутренней реакции, определило затяжной и чрезвычайно ожесточенный характер гражданской войны. «Всемирный империализм, — говорил В. И. Ленин, — вызвал у нас, в сущности говоря, граж¬данскую войну и виновен в ее затягивании»2.
Правительства Антанты и Америки посылали свои войска на территорию России, организовывали заговоры и мятежи, заключали договоры с предательскими элементами, осущс ствляли шантаж и провокации, финансировали Каледина, Се-менова, Колчака и других заклятых врагов трудового народа России.
События нашего времени показывают, что американские и английские империалисты в своем стремлении поработить на-роды и сохранить систему колониализма в Азии, Африке и Ла¬тинской Америке по-прежнему прибегают к старым методам своей внешней политики, обнаружившим свое отвратительное лицо еще в период гражданской войны в России и закончив шимся полным провалом.
Перед лицом угрозы, нависшей над завоеваниями Октябрь¬ской революции, рабочие и крестьяне Советской России еще теснее сплотились вокруг ленинской партии коммунистов. Ни¬кто не оставался равнодушным — ни там, где сохранялась Со¬ветская власть, ни на территории, временно оккупированной интервентами. Ведущую роль в обеспечении победы над ин¬тервентами и белогвардейцами в годы гражданской войны
6

сыграл рабочий класс, руководимый Коммунистической пар-тией.
* Исследование истории героической борьбы пролетариата за»победу социалистической революции является одной из центральных задач советской исторической науки. Создание т рудов, посвященных 50-летию Великой Октябрьской социа-листической революции, подчеркивается в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIII съезду партии, является одной из почетных задач ученых3. «Отдавая все силы строительству будущего, на¬ша партия, все советские люди в то же время с гордостью оглядывают пройденный ими за минувшие полвека неимоверно трудный, но и славный путь»4.
Особенно длительный и ожесточенный характер приняла борьба сил революции и контрреволюции на окраинах России, где преобладало мелкобуржуазное население и высадились войска интервентов.
В этом плане большой интерес представляет борьба за власть Советов, которую вели под руководством большевист-ских организаций рабочие Сибири.
Период гражданской войны в Сибири имел свои особенно-сти. Эти особенности определялись экономической отстало-стью, отдаленностью и обширностью края; относительной ма-лочисленностью рабочего класса и преобладанием наиболее сытого и зажиточного, не знавшего крепостного права мелко-буржуазного населения; открытым и длительным вмешатель-ством интервентов во главе с США в ход борьбы сил револю-ции и контрреволюции-
Сибирь была превращена в базу объединенного похода стран Антанты. Разгул контрреволюции продолжался здесь около 20 месяцев, а в Забайкалье — более 30 месяцев. Борьба сибирских рабочих и крестьян за восстановление власти Сове-тов приобрела общероссийское значение.
Интервентам, пришедшим на помощь российской контрре¬волюции, не удалось покорить гордое, свободолюбивое и му¬жественное население Сибири, преданное Советской власти.
Несмотря на временные неудачи, за всеми зигзагами дра-матической борьбы в Сибири неуклонно прослеживается основная линия исторического развития классовой борьбы, увенчавшейся в конечном счете победой рабочего класса.
Преодолевая большие трудности, пролетарский авангард Сибири под руководством большевистских организаций вел
7

тяжелую и полную героизма борьбу за победу социалистиче-ской революции.
Летом 1918 г. крепкой регулярной армии в Советской рес-публике не было. Она только еще создавалась. Первый натиск крупных и вымуштрованных воинских частей интервентов н белогвардейцев приняли на себя красногвардейские отряды рабочих Сибири и Урала. В течение трех месяцев, обливаясь кровью, сдерживали они натиск врагов. Но силы были слиш-ком неравны, и к концу августа 1918 г. вся территория Сибири оказалась в руках врагов революции. Контрреволюция одер-жала в Сибири временную победу. Разбитые в открытых боях рабочие Сибири не прекратили борьбу за власть Советов. Эта борьба приняла новые формы, наиболее соответствующие сло¬жившейся обстановке.
Летом 1918 г. правящими партиями в Сибири временно оказались эсеры и меньшевики, которых буржуазия выдвину¬ла тогда на- авансцену политической борьбы для прикрытия подготовки открытой военной диктатуры.
Первый период контрреволюции в Сибири, длившийся око¬ло 6 месяцев (с мая по ноябрь 1918 г.), можно назвать перио¬дом «демократической» контрреволюции. В этот период эсеры и меньшевики, в коалиции с кадетами создавшие в Омске Временное сибирское правительство, а затем Российское вре¬менное правительство, не скупились на обещания «свободы и демократии». Как и во времена керенщины, они провозглаша¬ли лозунги «классового сотрудничества», «чистой демократии» и «учредительного собрания», а на деле развернули поход против экономических и политических завоеваний рабочего класса и крестьянства.
После контрреволюционного переворота в Сибири многие передовые рабочие были уволены и вынуждены скрываться. Тысячи людей оказались в тюрьмах, рабочие организации под¬верглись разгрому.
Характеризуя пролетариат Сибири периода гражданской войны, следует подчеркнуть, что не все слои рабочих достигли тогда высокой ступени социалистического сознания, имелись довольно значительные группы рабочих, особенно на мелких предприятиях, под влиянием контрреволюционной работы эсе¬ров и меньшевиков поддавшихся мелкобуржуазным колеба¬ниям. Только разоблачая до конца буржуазную сущность иде¬ологии и политики эсеров и меньшевиков, изолируя их от на¬
8

родных масс, можно было обеспечить ведущую роль рабочего класса в борьбе за диктатуру пролетариата.
В самые тяжелые времена, потерпев временное поражение и оказавшись в тылу контрреволюции, сибирский пролетариат не терял уверенности в торжестве своего дела и оставался в строю борцов за власть Советов одним из отрядов единого рабочего класса страны.
За долгие месяцы разгула контрреволюции в Сибири про-изошли серьезные изменения в жизни рабочих, в их составе п сознании. Под руководством нелегальных большевистских ор-ганизаций рабочие Сибири первыми начали борьбу. В ходе этой борьбы рабочий класс закалился, преодолел влияние соглашательских мелкобуржуазных партий меньшевиков и эсеров. Большевистским организациям удалось повернуть ши-рокие массы рабочих на путь последовательной классовой борьбы, а рабочее движение превратить в один из важней¬ших факторов разгрома контрреволюции.
Сибирь стала ареной ожесточенной гражданской войны, а рабочие Сибири под руководством большевистских организа-ций в помощь Красной Армии, громившей белогвардейцев и интервентов на Восточном фронте, открыли внутренний фронт в тылу врага. Рабочее движение оказало огромное революцио¬низирующее влияние на крестьянство, на солдат белогвардей¬ской армии и войска интервентов. Рабочий класс стал подлин¬ным авангардом общенародной войны за восстановление вла¬сти Советов.
Для понимания рабочего движения в тылу сибирской контрреволюции исключительную ценность представляют про¬изведения великого руководителя и гениального теоретика партии В. И. Ленина.
В суровые годы иностранной военной интервенции и граж данской войны В. И. Ленин возглавлял ЦК партии и Совет¬ское государство и непосредственно руководил обороной страны. Под его руководством разрабатывались и осущест¬влялись на деле все важнейшие военно-стратегические планы разгрома врагов.
Опираясь на неопровержимые данные, В. И. Ленин пока-зал, что инициаторами развязывания гражданской войны яв-ляются свергнутые эксплуататорские классы — буржуазия и помещики, которые стремились вернуться к былому господ¬

ству5. Поэтому уже 28 ноября 1917 г. Совет Народных Комис-саров принял написанный В. И. Лениным декрет об аресте вождей гражданской войны6. Вместе с тем В. И. Ленин неод-нократно подчеркивал, что если бы внутренняя контрреволю-ция не имела поддержки извне, со стороны международного империализма, если бы не началась иностранная интервенция, то гражданская война в России не имела бы столь длительно¬го и напряженного характера. Именно интервенция, органи-затором которой выступали империалисты США, сыграла решающую роль в развертывании гражданской войны7. В. И. Ленин всесторонне разработал вопрос о многообразии •форм борьбы рабочего класса за диктатуру пролетариата, и в частности о забастовках8, а также о партизанском движении в условиях гражданской войны9.
В. И. Ленин не только раскрыл общие закономерности гражданской войны в России, но и осветил важнейшие про-блемы борьбы за власть Советов в Сибири. Он пристально следил за развитием революционных событий в Сибири в годы гражданской войны. Во многих его выступлениях и статьях 1918—1919 гг. дается подробный анализ положения в Сибири и раскрываются перспективы революционной борьбы. В мае 1918 г. ЦК РКП (б), рассмотрев положение, сложившееся на Дальнем Востоке и в Сибири, потребовал «направить все си¬лы на защиту уральско-кузнецкого района и территории». Под¬черкивая большое значение Восточного фронта летом 1918 г. и связывая гражданскую войну в Сибири с общими задачами страны, В. И. Ленин писал: «Спасение не только русской ре¬волюции, но и международной на чехословацком фронте»10.
Для понимания объективных закономерностей развития рабочего движения в Сибири важное значение имеет ленин-ский анализ классовой сущности колчаковщины и источников, ее породивших», особенностей сибирского крестьянства, при-чин его колебаний и нового поворота в сторону Советской вла¬сти12, характера и движущих сил «революции в колчакии»13.
В. И. Ленин решительно выступил против плана Троцкого остановить летом 1919 г. наступление Красной Армии на Ура¬ле и оставить Сибирь колчаковцам. Ослабление наступления он называл «преступлением перед революцией», изменой делу освобождения рабочих и крестьян от ига Колчака14. В. И. Ле¬нин глубоко вскрыл причины краха колчаковщины15 и значе¬ние той помощи, которую оказали Красной Армии рабочие и
10

крестьяне Сибири в разгроме внутренней и внешней контрре-волюции и восстановлении власти Советов в этом крае1ь.
Руководствуясь ленинскими указаниями, советские исто-рики проделали значительную работу по исследованию исто-рии гражданской войны в Сибири. В 20-х годах основным ви-дом литературы по этому вопросу являлись мемуары17. Первые исследования общесибирского масштаба К. М. Молотова18, П. С. Парфенова19, В. Д. Вегмана20, а также издания, посвя¬щенные X годовщине революции21, были основаны главным об¬разом на мемуарах, но в них, кроме того, использовались не¬которые архивные документы. Из документальных сборников того периода выделяется сборник документов Центрархнва «Партизанское движение в Сибири»22, подготовленный под ру¬ководством профессора В. В. Максакова. Однако первые ра¬боты носили в значительной степени популяризаторский ха¬рактер и, несмотря на обилие конкретных фактов, характерны отсутствием широких обобщений. •
В 30—40-х годах выпуск книг по истории гражданской вой¬ны в Сибири сократился. Многие авторы вместо анализа данных в их совокупности ограничивались отдельными фак-тами для иллюстрации тех или иных положений. Под запретом оказались многие имена руководителей большевистского под¬полья и рабоче-крестьянского движения в Сибири.
Но и в эти годы историческая наука, преодолевая различ-ного рода препятствия, продолжала развиваться. В работах Вл. Молотова23, Н. Яковлева24, В. Овсянкина25 сделан значи-тельный шаг вперед в освещении роли Коммунистической пар¬тии в руководстве борьбой масс рабочих и крестьян Сибири Особенно широкое освещение получили военные аспекты истории гражданской войны в Сибири26.
50-е годы, особенно их вторая половина, ознаменовались резким подъемом исследований по истории советского обще-ства. Решения XX съезда КПСС, меры, принятые партией по преодолению последствий культа личности, сыграли огромную роль в развитии советской исторической науки, в том числе и в исследовании проблем гражданской войны в Сибири. Вопрос о решающей роли народных масс в борьбе за победу нового общественного строя, о роли Коммунистической партии и ее местных организаций на различных этапах строительства со¬циализма и коммунизма стал одним из центральных в совет- <кой историографии. При этом народные движения эпохи II пролетарской революции и гражданской войны в нашей стране привлекают особенно большое внимание советских и зарубеж-ных ученых, а также всех, кто интересуется общественным раз¬витием. В 1957—1959 гг. в связи с 40-летием Великой Октябрьской социалистической революции изданы новые сборники доку-ментов и воспоминаний. Проблемы гражданской войны в целом и в отдельных районах страны стали предметом специ-альных диссертаций, многие из которых расширили докумен-тальную базу исследований и обогатили науку важными вы-водами о большевистском подполье, борьбе за крестьянские массы, партизанском движении и по некоторым другим вопро-сам27. Возросшее внимание к этим вопросам нашло отражение и в росте числа опубликованных исследований. Большинство исследований носит локальный характер28, что способствует углубленному изучению проблем гражданской войны в Сиби-ри и накоплению материала, необходимого для обобщения коренных вопросов в общесибирском масштабе. Современный этап историографии гражданской войны в Сибири характеризуется выходом за локальны© рамки и даль-нейшим углублением разработки основных вопросов этой те-мы в общесибирском масштабе. В результате выявления но-вого фактического материала по отдельным районам предста-вилась возможность более широко и глубоко проследить политическую и организаторскую работу Коммунистической партии и ее местных организаций по развертыванию рабоче-крестьянского движения в сибирском тылу. Основные усилия историков направлены на освещение роли Красной Армии в разгроме Колчака29, а также деятельности подпольных боль шевистских организаций Сибири по укреплению военно-поли-тического союза рабочего класса и крестьянства, развертыва-нию партизанского движения в «колчакин»30. Среди изданных в последние годы книг общесибирского масштаба особенно выделяются исследования М. А. Гудошни- кова, И. Ф. Плотникова, Л. М. Спирина, М. И. Стишова31. Очерки М. А. Гудошникова ярко освещают ход борьбы с мя^ тежниками летом 1918 г., главным образом, на территории Ир¬кутской губернии. Книги Л. М. Спирина и М. И. Стишова по¬священы боевым операциям Красной Армии и борьбе больше¬вистских организаций Сибири за крестьянские массы. В недавно изданных очерках В. Л. Соскина по истории 12 культуры Сибири поднимаются некоторые важные вопросы идеологической работы большевистских организаций в кол-чаковском тылу32. Итог многолетним исследованиям важнейших проблем ис-тории гражданской войны в Сибири подводится в многотомной «Истории гражданской войны в СССР», издание которой за-вершено в I960 г., и в «Краткой истории гражданской войны в СССР»33. Однако, при всех значительных достижениях современной историографии, ее уровень отстает от тех требований, которые предъявляет партия к исторической науке, и тех возможно¬стей, которые теперь созданы. Книга П. Парфенова «Гражданская война в Сибири (1918—1920 гг.)» фактически освещает лишь историю колча¬ковской контрреволюции, на борьбе трудящихся Сибири про¬тив колчаковщины автор не останавливается. Между тем, история гражданской войны в Сибири — это прежде всего история разгрома контрреволюции и восстановления Совет¬ской власти. В брошюре К. Молотова «Контрреволюция в Сибири и борьба за Советскую власть» главное внимание обращено на деятельность сибирского нелегального большевистского цент¬ра, конкретная же работа местных партийных организаций по руководству борьбой за власть Советов не освещена. Н. Яковлев вслед за К. Молотовым обстоятельно анализи-рует деятельность общесибирского центра, в частности его работу по подготовке декабрьского (1918 г.) восстания в Ом¬ске. Но дальше Омска автор фактически не идет.и деятель¬ность большевистских организаций в других городах не пока¬зывает. Книга Вл. Молотова освещает лишь события в Омске и написана на небольшой базе Омского партархива. Одним из наиболее слабо разработанных вопросов в исто¬рии гражданской войны в Сибири является вопрос о роли ра¬бочего класса и деятельности большевистских организации по развертыванию рабочего движения в сибирском тылу контр-революции. Специальная литература о положении сибирских (ПЯбочих исчерпывается небольшими статьями, среди которых выделяются статьи С. А. Козловой и Я. Кальнина 34. Вопрос о роли рабочего класса Сибири в гражданской войне не нов, он имеет уже свою историю. Еще в 20—30-е годы развернулась острая идеологическая борьба марксистов с 13 эсеро-меньшевистскими и троцкистскими фальсификаторами, пытавшимися извратить историю борьбы трудящихся Сибири за власть Советов и принизить роль рабочего класса. В 1923 г. вышла книжка одного из лидеров сибирских эсе-ров Е. Колосова, представляющая собой яркий образчик эсе-ровского извращения истории гражданской войны в Сибири. Колосов полностью отрицал ведущую роль рабочего класса и большевистских организаций Сибири в борьбе масс за восста-новление власти Советов. Он доказывал, что «замечательной чертой сибирской жизни» не только при «демократической» контрреволюции, но и при колчаковщине явилось то, что го-рода, а стало быть и промышленные рабочие Сибири, «остава-лись сравнительно спокойными»35. Характеризуя обстановку колчаковского иереворота, Коло-сов в качестве одного из чрезвычайно благоприятных момен-тов указывал, что «рабочие и профессиональные организации либо не существовали, либо замерли, погрузившись под влия-нием начавшегося террора в полудремотное состояние»36. Полудремотное состояние рабочего класса в Сибири эсер- ствующий фальсификатор пытался продемонстрировать на примере железнодорожных рабочих Красноярских мастер¬ских. «Город, — писал Колосов, — в ббщем оставался пассив¬ным. Деревня боролась с властью, шедшей из городов, почти один на один, и это вносило в ее самочувствие горечь и недо-умение.»37. Разговоры о единоборстве деревни «с властью, идущей из городов» понадобились эсерам для того, чтобы сбросить со счетов рабочий класс Сибири и представить крестьянское дви-жение стихийным протестом против колчаковщины, не связан-ным с борьбой рабочего класса за власть Советов. Вслед за Колосовым отрицал пролетарское руководство партизанским движением В. Эльцин. «Отсутствие политическо-го руководства города, — писал он, — было основным момен-том и основной особенностью сибирского партизанского дви-жения. Отсюда беспартийное по своему существу (в смысле руководства) движение, неоформленность лозунгов, отсутст-вие строгой и определенной программы в период борьбы, слу-чайность в подборе вождей и значительная роль последних, похожих скорее на «атаманов», чем на политических вождей восставшего крестьянства»38. • По мнению В. Эльцина, «в глазах крестьян город был ско¬ 14 4 рее тормозом партизанского восстания, чем его руководителем Город никогда не выступал зачинщиком восстания. Помощи от города они не получали. Большевистские организации или отсутствовали, или были очень слабы и безжизненны, и в том, и в другом случае они не имели прочной связи с крестьянским движением»39. С такими же «суждениями» выступал и троцкист И. Смир-нов. Он утверждал, что «Сибирскому крестьянству недостава-ло того организующего ядра, стержня, вокруг которого могла сплотиться крестьянская сила. Таким стержнем должен был бы явиться сибирский пролетариат, но он был малочислен и раздроблен по всей огромной сибирской магистрали»40. Для обоснования своей концепции И. Смирнов игнорировал общеизвестные факты, убедительно свидетельствующие о том, что, несмотря на малочисленность, именно сибирский пролета- рнат под руководством своих большевистских организаций возглавил партизанское движение. Антимарксистские вылазки Е. Колосова, В. Эльцина и им подобных получили уже в 20-х—начале 30-х годов отповедь на страницах периодической печати, в отдельных статьях и бро¬шюрах41. В 1927—1928 гг. в связи с десятилетием Великой Октябрьской социалистической революции в Сибири было из-дано три книги42. В них имеются разделы, которые содержат значительный документальный материал и воспоминания, ха-рактеризующие деятельность большевиков в профсоюзах Си-бири в условиях разгула реакции. Книга «Профсоюзы Сибири в борьбе за власть Советов» содержит ряд меньшевистских положений. Так, в книге утвер-ждается, что после переворота, когда, пользуясь гонениями на большевиков, руководство профсоюзами захватили меньшеви-ки, «советы профсоюзов становятся теперь в гораздо большей степени руководящими органами профессионального движе-ния, чем за весь предыдущий период, начиная с Февральской революции»43. Авторы книги толкуют о каких-то нормальных отношениях между губернским комиссаром труда и профсою-зами при Временном сибирском правительстве. «Профработ-ники освобождаются теперь, — говорится в книге, — от тех многочисленных обязанностей, которые возлагало на ник строительство Советской власти»44. После выхода этих книг в 30—40-х годах не появилось об-стоятельных монографий о борьбе рабочих Сибири за власть Советов в годы гражданской войны. Такое положение вызыва-ло тревогу советской научной общественности. На объединенном заседании секции истории пролетариата Общества историков-марксистов и Высшей школы профсоюз-ного движения при ВЦСПС, состоявшемся в конце мая — на-чале июня 1931 года, говорилось об отставании в изучении рабочего и профсоюзного движения в Сибири в годы граждан-ской войны. «Вы не найдете, например, ни одной серьезной книжки, где бы ставился вопрос о профдвижении в Сибири в эпоху гражданской войны, — говорилось на этом заседании. — В смысле показа роли профсоюзов в процессе гражданской войны на занятых контрреволюцией территориях мы имеем существенный пробел...»45. На торжественном заседании Сибирского землячества 15 ноября 1932 г. ставилась задача «дать хотя бы одну массовую книгу о Сибири, колчаковщине. Массовой книги о том, как шла революция в Сибири, у нас нет. Стыдно, что мы ничего до сих пор в этой области не сделали. Нужно это сде¬лать. История борьбы за власть Советов в Сибири богата яр¬кими фактами героизма»46. Однако положение долго не менялось. Под влиянием куль-та личности усилия многих исследователей гражданской вой-ны были сосредоточены на освещении событий, в которых при¬нял участие Сталин. Из всей истории Восточного фронта заметным вниманием пользовалась тогда лишь «ликвидация Пермской катастрофы». В 1957—1959 годы в связи с 40-летием Великой Октябрь-ской социалистической революции изданы новые сборники до-кументов и воспоминаний, десятки исследований, посвященных этой проблеме. Среди них появились новые материалы о си¬бирском пролетариате. v/*B кандидатских диссертациях М. Н. Журавлева, А. Н. Рез-ниченко, М. Е. Плотниковой, а также в монографиях М. И. Сти- шова, А. Г. Солодянкина, Л. М. Спирина более подробно, чем это делалось раньше, рассматривается роль рабочих в борьбе за власть Советов. В 1958 году Обществом по распространению политических и научных знаний РСФСР была издана брошюра М. Н. Жу¬равлева «Рабочие Сибири в борьбе за власть Советов». В 1959 г. в Иркутске издана книга 3. Тагарова «Рабочее движе¬ние в Черемховском районе»47, один из разделов которой автор 16 посвящает рабочему движению черемховских шахтеров в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны. На пленарном заседании научной конференции по истории Сибири, в марте 1960 г., обсуждался доклад «Рабочие Куз- басса в годы гражданской войны»48. Ценные сведения о восстании омских рабочих и солдат со- держатся в работах Н. Колмогорова, И. Клеткина и М. Наумо- ва49. Восстанию шахтеров Кольчугинского рудника посвящена статья В. Вихлянцева50. По-новому, и в значительной степени правильно, оцениваются восстания рабочих Сибири в статье И. Ф. Плотникова51. В большинстве общих работ по истории гражданской войны в Сибири, опубликованных в последние го- ды, усилены разделы о рабочем движении. Для исследований последних лет характерна тенденция проследить зарождение и развитие отдельных забастовок и восстаний рабочих, а так- же партизанских отрядов. При этом заметно стремление пре- одолеть ту «безликость» в истории рабоче-крестьянского движения, которая была характерна для многих изданий 30—40-х гг. дСледует, однако, подчеркнуть, что, несмотря на известные достижения в историографии рабочего движения в сибирском тылу контрреволюции, многие важные проблемы до сих пор слабо разработаны. В большинстве работ историко-партийно- го характера рабочий класс рассматривается лишь как фон, на котором развертывается деятельность подпольных больше- вистских организаций. Весь комплекс вопросов рабочего дви- жения не стал еще объектом специального исследования. Советские историки в исследовании проблем гражданской войны в Сибири, где преобладало крестьянское население, ос- новное внимание уделяют борьбе партии за крестьянские массы. Разработка этих вопросов вполне оправдана. Но в про- цессе укрепления военно-политического союза рабочего клас- са и крестьянства участвует два_ класса, и ведущую роль играет пролетариат. В экономически отсталых районах, каким являлась Сибирь, даже в условиях временной победы контр- революции, эта закономерность пролетарской революции пол- ностью сохраняется. В исторической литературе уже подвергнута справедливой критике А. Г. Липкина за серьезные недостатки, допущенные в книге «1919 год в Сибири». В этой книге меньше всего гово- рится именно о том, что происходило тогда в колчаковском 2 В. А. КадеАкин тылу, поверхностно и с множеством фактических ошибок осве¬щены вопросы борьбы сибирских рабочих и крестьян за вос¬становление власти Советов52. В ряде книг о разгроме Колчака детально описываются боевые операции Красной Армии, вопрос же о внутреннем фронте в белогвардейском тылу, о взаимодействии Красной Армии и сибирских повстанцев освещается в самом общем виде. . Прямое отрицание серьезной роли рабочих и крестьян в де¬ле разгрома Колчака и освобождения Сибири в советской историографии теперь явление редкое, но все еще встречаю-щееся. . В 1963 году при обсуждении книги М. И. Стишова в Военно-историческом обществе (г. Москва) бывший коман-дующий Пятой армией Г. X. Эйхе, характеризуя развитие со-бытий в Сибири после победы Октябрьской революции, зая-вил: «Крестьянство как таковое прямо и непосредственно участия в установлении власти Советов не принимало»53. Что касается периода гражданской войны в Сибири и борьбы за восстановление Советской власти, Г. X. Эйхе доказывал, что не больше 5—6 процентов крестьянской бедноты в Сибири бо¬ролось за власть Советов. «Чего уж говорить о середняке, — говорил он, — если даже бедняк и тот в основной своей масса держался в стороне от борьбы»54. Возвращаясь к этому в связи с обсуждением вопросов ре-волюционной борьбы в промышленных районах Кузбасса, Г. X. Эйхе писал: «Важнейшей задачей борющихся в Кузбас¬се— в тылу врагов — революционных сил было всеми силами и способами прекратить добычу и подачу угля. Исторический факт состоит в том, что эта задача выполнена не была. Вот о чем надо сегодня говорить. Вот в какой, имевший решающее значение для хода борьбы вопрос надо внести полную ясность»55. • Рабочие массы Кузбасса оказались, по словам Г. X. Эйхе, «не в состоянии выполнять поставленную перед ними зада-чу»55, а в помощи сибирских партизан Красной Армии не было необходимости, ибо он (Эйхе), имея шесть дивизий, «мог вполне обойтись без помощи партизан»57. В книге «Опрокину¬тый тыл» Г. X. Эйхе увлеченно описывает разногласия и пре¬пирательства отдельных белогвардейских генералов58, сла¬бость советских органов летом 1918 г., не подготовившихся к 18 отпору белочехам и не использовавших перевес сил, якобы имевшийся на их стороне59, и т. д. Рабочее же и крестьянское движение в Сибири характеризуется бегло. Те немногие стра-ницы (около 70 из 383), которые посвящены повстанческому движению в сибирском тылу контрреволюции, пестрят перечи¬слением того, что не сумели сделать те или иные отряды, ха¬рактеристикой их просчетов в тактике и бездействия60. Оценка партизанского движения в Сибири лишь с точки зрения трудностей умаляет героическую роль сибирских рабо¬чих и крестьян в разгроме колчаковцев и интервентов и не соответствует действительности. Оценивая роль, которую сы¬грал внутренний фронт в колчаковском тылу, В. И. Ленин писал: «Красной Армии так легко удалось в столь небольшой промежуток времени захватить всю Сибирь, ибо теперь сами сибирские рабочие и крестьяне шли на помощь Красной Ар-мии»61. Массовое народное движение за власть Советов в кол-чаковском тылу В. И. Ленин называл «революцией в колча- кии»62. Г'Яеобходимость исследования рабочего движения в бело-гвардейском тылу особенно усиливается в связи с задачами решительного разоблачения культивируемых на протяжении многих десятилетий буржуазной историографией антинаучных концепций, отрицающих советский характер рабочего движе¬ния в Сибири, представляющих рабочих безразличными свиде¬телями борьбы, которую вела с белогвардейцами и интервен¬тами Красная Армия, якобы навязавшая силой уставшему и потерявшему всякий интерес к событиям населению Советскую власть. В ряде изданий в США, Англии, Франции и Японии дело представляется таким образом, что в 1918—1920 гг. американ¬ские, английские и японские солдаты были посланы в Сибирь для того, чтобы освободить ее народы от порабощения русски¬ми и подарить им демократию. При этом террористический режим Колчака изображается вершиной демократии. В аме¬риканской энциклопедии дается характеристика Колчака как «способного администратора и руководителя», намеревавше¬гося «дать России подлинную демократию». В английской буржуазной историографии Колчак объявлен «образцом джентльмена английского типа»63. Д. Кеннан, В. Унтербергер и некоторые другие апологеты американского империализма, вынужденные признать силу Красной Армии, толкуют о еди¬ 2* 19 ноборстве и особенно стараются умолчать о борьбе рабочих и крестьян Сибири за восстановление Советской власти, ума-лить ту помощь, которую они оказали регулярной армии в разгроме колчаковцев и интервентов64. Конкретные материалы о рабочем движении в Сибири не оставляют камня на камне от подобных концепций. Рабочие и крестьяне Сибири высказали свою точку зрения и по вопро¬су о «джентльмене английского типа», и по вопросу о его за-океанских хозяевах. Оказалось, что население Сибири, на 90 процентов состоявшее из русских, меньше всего хотело от-деления и освобождения от Советской России. z—Гражданская война в Сибири полна картин массового героизма рабочих и крестьян, поднявшихся под руководством большевистской партии на борьбу против колчаковцев и интер¬вентов. В тяжелых боях завоевали они власть Советов. Поэтому, освещая решающую роль Красной Армии на Восточном фронте, надо одновременно показать внутренний фронт, открытый большевистскими организациями в белогвар¬дейском тылу, взаимодействие Красной Армии и сибирских повстанцев. Характеризуя роль народных масс в истории утверждения и защиты Советской власти в Сибири, важно конкретно пока-зать авангардную роль сибирского пролетариата в этой борь-бе, выяснить расстановку классовых сил на различных этапах борьбы, в ходе которых вокруг рабочего класса сплачивались все трудящиеся. Для показа ведущей роли сибирских рабочих имеется бо-гатый материал. Обращает на себя внимание то, что этот материал, накопленный за предыдущие годы, не стал еще ос-новой для критической проверки некоторых ошибочных или устаревших оценок, укоренившихся в 20—30-х годах и кочую¬щих из одной книги в другую. Многие аспекты рабочего движения в Сибири остались неисследованными, другие иссле¬дованы лишь в локальных рамках отдельных губерний. * Мало исследованы такие вопросы, как численность, концентрация и социальный состав сибирских рабочих, изменения, происшедшие в их рядах в годы гражданской войны, преодоление влияния мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков, организованное развертывание большевист-ского подполья после белогвардейского переворота летом 1918 г. и выработка тактической линии, деятельность подполь- 20 пых организаций по обеспечению ведущей роли пролетариат ! на различных этапах борьбы за восстановление власти Со-ветов. В освещении истории гражданской войны в Сибири существует большая неравномерность. Наиболее подробно освещены события периода колчаковщины (ноябрь 1918 — де¬кабрь 1919 гг.). Предыдущий же период, с мая по ноябрь 1918 г., когда у власти вместе с кадетами и черносотенцами находились эсеры и меньшевики, как правило, не выделяется, он механически присоединяется к периоду колчаковщины как введение. Между тем, расстановка борющихся классов в пер-вый и второй периоды различна. Кроме того, именно в этот период создалось большевистское подполье и развернулась подготовка того массового движения, которое стало одним ш важнейших условий победы в 1919 г. В связи с этим приобретает исключительно важное значе-ние анализ политики белогвардейских правительств в Сибири по рабочему вопросу. Ведь далеко не весь рабочий класс Си-бири сразу разобрался в существе происшедшего переворота. Эсеры и меньшевики, ставшие вместе с кадетами у власти, уве¬ряли, что они за рабочих, и рядились в «розовые» одежды. Они не жалели пышных фраз о свободе и демократии. На словах они были социалистами и революционерами, а на деле — вна¬чале тушителями русской революции, а затем ее душителями. Вопрос о контрреволюционной деятельности сибирских эсеров и меньшевиков в годы гражданской войны, об их роли в подготовке колчаковского переворота обстоятельно освещен в советской исторической литературе. Ему посвящены работы М. Е. Плотниковой65, А. Н. Резниченко66, В. Владимировой67. Однако эти вопросы далеко не исчерпаны. Вызывает серь-езные споры вопрос о классовом характере и партийном соста¬ве Временного сибирского правительства, о продолжительно¬сти периода «демократической» контрреволюции. Л. Н. Резниченко68, М. И. Стишов69 и некоторые другие историки Временное сибирское правительство считают эсеро¬меньшевистским. На объединенной научной сессии по вопросу «Предпосылки социалистической революции и установление Советской вла¬сти Сибири» в июле 1964 г. М. Е. Плотникова утверждала, что «при Временном сибирском правительстве власть в Сибири находилась в руках кадетско-монархической буржуазии». Та¬ 21 кая характеристика Временного сибирского правительства, по нашему мнению, является также односторонней. Анализ клас-совой базы, персонального партийного состава этого прави-тельства, отношения к нему различных партий позволяет сде-лать вывод о том, что Временное сибирское правительство не было ни чисто эсеро-меньшевистским, ни кадетско-монархиче¬ским. Оно было коалиционным, плодом компромисса мелкой буржуазии с крупной буржуазией, а в партийном отноше¬нии — эсеро-меньшевистским и кадетско-монархическим70. Вопрос о классовом характере Временного сибирского пра¬вительства связан с периодизацией сибирской коптрреволю ции. По мнению М. Е. Плотниковой, в Сибири «период так называемой «демократической» контрреволюции был значи тельно короче, чем, например, в Поволжье; он здесь «фактиче¬ски закончился с приходом правительства Вологодского», то есть в конце июня 1918 г. Верно, конечно, то, что Временное сибирское правительство было более правым, чем самарский «Комуч» в Поволжье, что в нем больший вес имели откровенно реакционные, монархи¬ческие элементы. Но это не отменяет положения о том, что процесс перерастания мелкобуржуазной контрреволюции в военно-буржуазную диктатуру в Сибири завершился нс в кон¬це июня, а к середине ноября 1918 г., ко времени колчаковско¬го переворота71. Период «демократической» контрреволюции в Сибири имеет свои особенности по сравнению с Поволжьем, он включает деятельность Западно-Сибирского эмиссариата, пра-вительства автономной Сибири, затем Временного сибирского правительства и, наконец, Российского временного правитель-ства («Директории»). М. Е. Плотникова, М. В. Наумов и некоторые другие историки в работах, посвященных анализу первого этапа си бирской контрреволюции, выделяют тог факт, что за спиной эсеров и меньшевиков стояли подлинные обладатели власти у кадеты, которые диктовали им свою волю, что фактически власть находилась в руках военщины, что буржуазия, а не эсе-ры и меньшевики определяли политику Временного сибирского правительства72. М. Е. Плотникова пишет: «А сами эсеры и меньшевики, в силу своей теоретической безграмотности и политической бли¬зорукости, думали «всерьез и надолго» остаться у власти и создать «чисто демократическое» правительство»73. 22 Что думали эсеры и мельшевнки — не важно, как не важно то, что они говорили. Важно то, что они делали. Вместе с бе-логвардейскими офицерами они весной 1918 г. сформировали антисоветские вооруженные силы, опираясь на кулаков и во-енщину, совершили контрреволюционный переворот, вместе с царскими генералами сели в министерские кресла. Временное сибирское правительство вышло из недр Сибирской областной думы, в которой эсеры и меньшевики имели 80 голосов. В со-став Временного сибирского правительства не вошел ни один министр, полномочия которого не были бы одобрены Думой. Даже Колчак в правительство «Директории» был введен с единодушного одобрения представителей эсеров. В практиче-ской работе в этом правительстве эсеры и меньшевики с одной стороны, кадеты и военщина — с другой принципиально не расходились. Именно в тот период, когда эсеры и меньшевики находились у власти, были разогнаны Советы, проведена де-национализация промышленности и земли, введена смертная казнь за участие в забастовках, арестованы и уничтожены тысячи лучших сынов сибирского рабочего класса и трудового крестьянства. Утверждать же, что Временному сибирскому правительству навязывали волю кадеты и что буржуазия, а не эсеры и меньшевики определяли политику Временного сибир¬ского правительства, значит предполагать, что сами эсеры и меньшевики способны были и хотели проводить иную полити¬ку, что денационализация промышленности, массовые аресты, истязания и убийства сторонников Советской власти и другие * «мероприятия» Временного сибирского правительства были проведены вопреки эсерам и меньшевикам, ставшим у. власти вместе с кадетами. Анализ рабочего законодательства Временного сибирского правительства и эсеро-меньшевистских газет, издававшихся в Сибири в 1918 г., показывает, что эсеры и меньшевики призы¬вали рабочих и крестьян поддержать политику Временного сибирского правительства. Политика этого правительства бы¬ла также политикой эсеров и меньшевиков. Если и появлялся на страницах какой-либо эсеровской или меньшевистской га¬зеты жалкий лепет протеста против «крайностей», против гру¬бой работы военщины, то это делалось под давлением масс и в целях сохранения влияния на те слои населения, которые еще наивно доверялись эсерам и меньшевикам. Не случайно после установления открытой военной диктатуры Колчак не 23 внес сколько-нибудь существенных изменений в ту политику, которая проводилась в период Временного сибирского прави-тельства. Расходились не в политике, а в методах ее проведе-ния. На местах остались все старые министры, в их числе «рабочий министр» меньшевик Шумиловский. В связи с этим важно проанализировать политику белогвардейских прави-тельств Сибири по рабочему вопросу. Большое значение приобретает также исследование вопро-са о возникновении и развитии рабочего движения, его много-образных форм в условиях гражданской войны-на территории, временно захваченной реставраторами капитализма. Следует отметить, что основное внимание многих исследователей истории гражданской войны в Сибири привле-кают проблемы партизанского движения. При этом нередко партизанское движение изображается «единственно правиль-ной» тактикой. Между тем, большевики Сибири не связывали себя приверженностью к какой-то одной форме борьбы. На различных этапах гражданской войны, в зависимости от кон-кретных политических и экономических особенностей, они широко использовали все богатство форм борьбы, имевшихся в арсенале рабочего движения; забастовки и восстания рабо¬чих, помощь узникам белогвардейских застенков, бойкот вы¬боров в местные органы самоуправления, маевки и демонстра¬ции, диверсии на предприятиях и железнодорожном транспор¬те и многие другие. Однако в литературе по истории граж¬данской войны в Сибири до сих пор эти методы борьбы осве¬щены в самом общем виде. В исследовании проблем гражданской войны в Сибири большое место отводится созданию и деятельности больше-вистских подпольных организаций. История рабочего движе¬ния и большевистского подполья в сибирском тылу контррево люции неразрывно связаны между собой. Ни одно сколько- нибудь значительное выступление рабочего класса Сибири не происходило баз руководства со стороны большевистских орга¬низаций. Специальные исследования посвящены как сибир-скому большевистскому подполью в целом (Вл. Молотов, М. Стишов, Н. Яковлев74), так и в отдельных городах . (М. Красных, М. Наумов, А. Солодянкин, А. Филимонов [_и_ др.)78. Однако ряд вопросов, связанных с большевистским под-польем в белогвардейском тылу, требует дальнейшего рассмот¬ 24 рения. Это прежде всего относится к вопросам организованно-го развертывания большевистского подполья, в Сибири после белогвардейского переворота и выработки тактической линии. В последние годы оживленно обсуждается на различных совещаниях, на страницах журналов и сборников проблема оценки решений подпольных конференций большевиков Си-бири по тактическим вопросам76. Речь идет прежде всего о том, правильным ли был курс на общеснбирское восстание, выра¬ботанный августовской большевистской конференцией 1918 г., являются ли решения второй конференции (ноябрь 1918 г.) о местных восстаниях отходом от тактической линии первой конференции, каково соотношение общесибирского, местных и стихийных восстаний, увлекались ли большевики Сибири восстаниями рабочих и сбрасывали ли они со счетов сибирское крестьянство, учитывали ли они в планах развертывания борь¬бы сибирских рабочих и крестьян решающую роль Красной Армии и общероссийских факторов, являются ли решения третьей подпольной конференции большевиков Сибири о пар¬тизанской войне признанием ошибочности тактической линии первой и второй конференций и замены их «единственно пра¬вильной» тактикой партизанской войны. Л. М. Спирин и М. И. Стишов противопоставляют решения первой, второй и третьей нелегальных конференции большеви-ков Сибири, считают решения первой конференции по такти-ческим вопросам ошибочными. Позднее они были исправлены или отменены. По мнению Л. М. Спирина, «в первое время подпольной работы в белогвардейском тылу большевики Сибири допусти-ли отдельные ошибки в выборе форм и методов работы», при-чём это «первое время» продолжалось до третьей подпольной конференции большевиков Сибири, состоявшейся в марте 1919 г.77. В IV томе «Истории гражданской войны», в составле¬нии и подготовке которого участвовал Л. М. Спирин, сибир¬ские большевики также упрекаются в том, что они «не сразу нашли правильные пути и формы организации народных масс на борьбу против интервентов и белогвардейцев»78. Протоколы первой конференции большевиков Сибири из •соображений конспирации не велись. Гражданскую войну пережили только 4 участника конференции (из 10): К. М. Мо-лотов, И. С. Дмитриев, С. А. Дитман и С. Г. Стукин. Два пос-ледних никаких воспоминаний о конференции не оставили. Ход 25 конференции и ее решения позднее по памяти восстановили К. Молотов79 и И. Дмитриев80. При этом некоторые вопросы освещены нечетко. Это породило различные толкования. Начиная с 40-х годов в ряде работ, особенно Н. Н. Яковле-ва81, М. Н. Журавлева82, Л. М. Спирина83, анализирующих ра-боту подпольных конференций большевиков Сибири, отмечает¬ся ошибочность принятых решений первой конференции сибирских большевиков-подпольщиков. По мнению этих исто¬риков, конференция преждевременно выдвинула задачи обще¬сибирского восстания, отклонила тактику разрозненных вы¬ступлений, явно переоценив собственные силы и недооценив силы врага, нечетко сформулировала задачи восстановления союза с крестьянством, не учитывала решающей роли Крас¬ной Армии в освобождении Сибири и т. п. В IV томе «Истории гражданской войны в СССР» говорит-ся, что в решении первой конференции о нецелесообразности местных вооруженных выступлений и призыве готовить воору¬женное восстание в масштабе всей Сибири «сказывалась недо¬оценка врага, переоценка своих возможностей, а главное не¬понимание соотношения классовых сил в Сибири. Призывать к всеобщему восстанию в момент, когда поворот сибирского крестьянина-середняка в сторону Советской власти еще не наступил, было преждевременным»84. Тщательное изучение материалов подпольных конференций большевиков Сибири в 1918—1919 гг. показывает, что, призна¬вая ошибочными решения первой, а также в значительной степени и второй конференций, Н. Яковлев, М. Журавлев, Л. Спирин и некоторые другие историки основываются на не¬точном изложении существа принятых решений этих конферен¬ций и не учитывают конкретной обстановки, в которой прохо¬дила работа первой конференции, а также серьезных изменений, происшедших в Сибири за три месяца, отделявших вторую конференцию от первой, и особенно ко времеат третьей конференции (март 1919 г.). Как справедливо говорили активные работники больше-вистского подполья в Сибири С. Г. Черемных, В. В. Берднико-ва и некоторые другие при обсуждении книги М. И. Стишова85, августовская конференция сибирских подпольщиков — первая в условиях подполья, собравшаяся в период, когда еще шли бои в Забайкалье, решила лишь вопрос о направлении под¬польной работав идти в Думу и земства для легальной работы 26 или поднять весь рабочий класс и трудовое крестьянство на борьбу против белогвардейцев, за восстановление власти Советов. Конференция отказалась от поисков путей легализа-ции и стала на позиции беспощадной войны до победы. В этом главный смысл всей решений конференции. Это означало под¬готовку всего трудящегося населения к восстанию против белогвардейцев и интервентов. Конференция не принимала ре¬шений о немедленном выступлении и не питала иллюзий о не¬медленной победе. В этой связи следует обратить внимание на то, что в статье <Контрреволюция в Сибири», помещенной в журнале «Сибир¬ские огни» № 1 за 1922 г., а затем в книге «Профсоюзы Сибири в борьбе за власть Советов», изданной в 1928 г. в г. Новоси¬бирске, при изложении решений первой конференции в слова, выражающие надежду на «неминуемую победу рабочего класса Сибири»86, вкралась ошибка, которая искажает смысл решения. В этой книге говорилось, что «крайняя слабость контрреволюции — внутренние противоречия, отход мелкой буржуазии и крестьянства от крупной буржуазии и все уси¬ливающееся пламя борьбы—должны дать немедленную победу рабочему классу Сибири»87. Вместо «неминуемой победы» получилась «немедленная победа». Нет необходимости говорить о том, какая большая разница между этими двумя понятиями. К тому времени книга К. Молотова, в которой излагались решения первой конферен¬ции, изданная в Саратове небольшим тиражом, стала библио¬графической редкостью. Многие исследователи знакомились с решениями первой конференции через книгу «Профсоюзы Сибири», содержавшую указанное искажение. Возможно, этим объясняется, что и в книге Н. Яковлева, появившейся в 40-х годах, также говорилось о немедленной победе. Только в 1959 г. в сборнике. «Партизанское движение в Западной Сиби¬ри», изданной там же, в Новосибирске, эта ошибка исправ¬лена88. Анализируя материалы второй конференции большевиков Сибири, некоторые авторы (Вл. Молотов и др.) склонны счи-тать, что эта конференция сделала шаг в сторону от первой конференции, наполовину исправила ее ошибочность в части местных восстаний и работе среди крестьян и даже высказа-лась за организацию местных восстаний независимо от подго-товки восстания во всесибнрском масштабе89. 27 В действительности же, как об этом говорится в докладе Сибирского областного комитета большевиков, направленном в ЦК РКП (б) в марте 1919 г., конференция подтвердила реше-ния первой конференции о подготовке в Сибири планомерного всеобщего восстания в целях нанести единый удар буржуаз-ной диктатуре90. Что касается решений второй конференции по вопросу о местных и стихийных выступлениях, то они были не отходом от линии, взятой первой конференцией, а ответом на совершен¬но новые вопросы, возникшие глубокой осенью 1918 г. в ходе успешных операций Красной Армии на Восточном фронте. К. Молотов, М. Стишов и некоторые другие авторы счита-ют, что после второй подпольной конференции большевиков Сибири Сибирский обком РКП (б) проводил зимой 1918 1919 гг. ошибочную тактику, результатом которой явился ряд местных восстаний, разрозненных и изолированных друг о г друга, плохо организованных и быстро подавленных с огром-ными жертвами для восставших. В данном случае не делается различия между стихийными восстаниями, вспыхивавшими начиная с осени 1918 г. в различных районах Сибири, и мест-ными восстаниями, охватывавшими более или менее крупные районы, подготовку которых вторая конференция возложила на Сибирский обком РКП (б). Стихийные выступления явля-лись не результатом тактики Сибирского обкома РКП (б), а результатом взрывов недовольства трудящихся масс города и деревни белогвардейщиной, зверскими экзекуциями, мобилиза¬цией населения в белогвардейскую армию, антинародной поли¬тикой контрреволюционных правительств. Поскольку в стихий¬ных восстаниях участвовали десятки тысяч крестьян, рабочих и солдат, большевистские организации Сибири, руководствуясь решением второй подпольной конференции, брали на себя ру¬ководство этими восстаниями, чтобы придать им организован¬ный планомерный характер. Область же местных восстаний вторая подпольная конференция большевиков Сибири ограни¬чила главным образом прифронтовой полосой. Ошибочным было не решение второй конференции, не тактика Сибирского обкома РКП (б) зимой 1918—1919 гг., а отступление от этих решений, распространение местных восстаний на глубокий тыл, не предусмотренное второй конференцией. Это привело на практике к тяжелым последствиям и вызвало настойчивое напоминание ЦК РКП (б) о том, что «восстания рабочих в го- 28 родах готовить только в ближайшем от фронта тылу, коорди-нируя их с боевыми действиями Красной Армии», то есть фактически подтвердившее решение второй конференции по этому вопросу и признавшее ошибочным отступление от него. Принципиальная дискуссия ведется также вокруг решений третьей конференции большевиков Сибири, состоявшейся вес-ной 1919 г. Третья конференция большевиков Сибири, говорит Л.’ М. Спирин, «отказалась от старой тактики и перешла к повой — организации всенародной войны в тылу врага, соче ганию партизанской борьбы с восстаниями рабочих и крестьян»91. Эта же точка зрения получила отражение и в «Краткой истории гражданской войны в СССР», одним из авторов ко-торой является Л. М. Спирин, в которой говорится, что на третьей конференции «была выработана новая тактика борь¬бы. Главная ставка делалась не на отдельные восстания рабо¬чих в городах (такие восстания произошли в конце 1918 — на¬чале 1919 гг. в Омске, Канске, Бодайбо, Енисейске, Кольчуги¬не и других местах), а на массовое партизанское движение с участием не только рабочих, но и крестьян»92. М. И. Стишов также изображает тактику большевистского подполья до марта 1919 г. «как курс только на городские вос-- стания». Он пишет, что третья конференция в марте 1919 г. «заменила этот курс новой, единственно правильной такти¬кой — партизанской войной, в которой широкие массы трудо¬вого крестьянства делались основной, хорошо организованной ударной силой»93. При освещении третьей конференции большевиков Сибири в IV томе «Истории гражданской войны в СССР» говорится, что «все решения конференции были направлены на организа-цию всенародной партизанской войны: создание партизанских отрядов и осуществление непосредственного руководства бое-выми действиями партизан со стороны рабочего класса и его авангарда — Коммунистической партии»94. Чтобы выяснить, насколько основательны противопостав-ления решений третьей конференции двум предыдущим, сле-дует обратиться к материалам третьей конференции большеви¬ков Сибири. Как видно из этих материалов, третья конферен¬ция большевиков Сибири не отказывалась от подготовки вос¬стания в городах и не отменяла решений предыдущих конфе¬ренций по этому вопросу, а гражданская война не сводилась 29 к партизанскому движению. Уделив несравненно больше вни-мания партизанскому движению и работе в деревне, конферен-ция в то же время предусматривала разнообразные формы борьбы (вооруженные восстания, диверсии, саботаж, стачки, агитацию). При этом главной формой борьбы конференция по- прежнему считала организованные вооруженные восстания рабочих, крестьянских и солдатских масс95. Н. Яковлев96, М. Стишов и некоторые другие авторы считают, что большевики Сибири до третьей подпольной кон-ференции недостаточно уделяли внимания крестьянству и «увлеклись подготовкой вооруженных восстаний в городах»97. М. И. Стишов пишет, что не только решения первой, но и вто-рой партийных конференций Сибири сбрасывали со счетов сибирское трудовое крестьянство98. Он утверждает, что не только после первой конференции, но и после второй (ноябрь 1918 г.) «крестьянство, несмотря на решение конференции, оставалось в стороне. Оно не было привлечено к поддержке выступлений рабочих и в целом вынуждено было пассивно наблюдать за их боевыми действиями, восхищаться их отвагой и мужеством, и только»99. По мнению М. И. Стишова, линия Сибирского подпольного обкома «была ошибочной, ибо объек¬тивно отрывала революционные выступления рабочего клас¬са от уже начавшейся (стихийно) борьбы основных масс трудящегося крестьянства против белогвардейской реакции». «Ошибочность этой тактики, — пишет М. И. Стишов, — выте-кала, во-первых, из забвения ленинского учения о союзе рабо-чего класса и крестьянства; во-вторых, из переоценки сил си-бирского рабочего класса и недооценки сил противника. Увлекшись подготовкой и проведением рабочих восстаний и направив в эту сторону как свои собственные силы, так и силы партийных организаций на местах, сибирское партийное руко-водство выпустило из своих рук деревню, которая должна была поставлять резервы борющимся рабочим и одновремен-но своими выступлениями отвлекать на себя силы против-ника»100. Документы большевистских организаций Сибири и контр-разведки врага отмечают большую работу среди сибирского крестьянства, развернутую большевиками еще осенью 1918 г. Вместе с тем, бесспорным является положение о том, что на третьей конференции большевиков Сибири (март 1919 г.) ру-ководству крестьянским движением уделено значительно 30 больше внимания, чем на первой и второй конференциях. Ко времени третьей конференции большевиков Сибири (март 1919 г.) имелись все основания для усиления работы в деревне. Против колчаковцев выступали все новые и новые массы трудящихся, а новый поворот середняка, изжившего свои колебания, в сторону Советской власти стал фактом. Си-бирское крестьянство становилось крупным революционным фактором. В такой обстановке третья конференция большеви-ков Сибири приняла новые важные решения по вопросам так-тики и, прежде всего, по руководству крестьянским движением. Поворот среднего крестьянства в сторону Советов в страна происходил не одновременно и занял ряд месяцев. Осенью 1918 г. на сторону Советской власти повернулось большинство крестьянства России. Факты показывают, что начался в Сиби¬ри этот поворот не позже, а раньше, чем во многих районах Центральной России. К началу 1919 г. (а не весной или даже летом 1919 г.) поворот основных масс крестьянства Сибири в сторону Советской власти отчетливо определился, хотя и не закончился. Поворот крестьянства в сторону Советской власти не был чисто сибирским явлением. Этот процесс осенью 1918 г. охва¬тил всю страну. Вскрывая причины неизбежного краха мелко¬буржуазной демократии, В. И. Ленин 20 ноября 1918 г. писал: «Совершенно очевидно, что причиной поворота явился, во- первых, крах германского империализма, связанный с революцией в Германии и других странах, а равно с разобла¬чением англо-французского империализма; во-вторых, разоб¬лачение буржуазно-демократических иллюзий»101. Действие этих общероссийских факторов с особой силой проявилось в Сибири, захваченной с конца мая 1918 г. англо- американо-французским империализмом и эсеро-меньшевист-скими белогвардейцами. Развернувшееся революционное дви-жение рабочих оказало большое влияние на сибирское кресть-янство и способствовало его активизации, наиболее ярким проявлением которого были восстания и партизанские отряды. О партизанском движении в Сибири написано много, об-стоятельно рассмотрено руководство большевистскими орга-низациями партизанским движением на Алтае., в Енисейской губернии, Приангарье и Забайкалье. И тем не менее, следует сказать, что вопрос о движущих силах партизанской войны и роли рабочих нуждается в дальнейшей разработке. 31 В недавно вышедшей книге А. I'. Липкнной «1919 год в Сибири» проводится та мысль, что партизанское движение в Сибири — это особая форма народной войны и сопротивле¬ния. Против колчаковского правительства, — пишет А. Г. Лип- кина, — «поднялись не только беднейшее и среднее крестьян¬ство, но и некоторые слои зажиточных крестьян. В отдельных районах Сибири почти все крестьянство объединилось на борьбу против колчаковщины. Эта борьба перерастала в на¬стоящую крестьянскую войну»102. Возвращаясь к этому воп¬росу, А. Г. Лнпкина пишет: «В Енисейской и Алтайской гу¬берниях партизанское движение можно охарактеризовать как движение всей массы крестьянства, направленное против кол¬чаковской диктатуры»103. Действительно, факты участия определенных слоев зажи-точных крестьян, а также интеллигенции в восстании против Колчака, особенно в последний период, когда колчакия под ударом Красной Армии и партизан разваливалась, имели ме-сто. Вместе с тем, сравнивая партизанское движение в Сибири в'годы гражданской войны с крестьянской войной («Жаке¬рия») и движением сопротивления времени второй мировой войны, а также, добавим от себя, партизанским движением 1812 г. против нашествия французов, по нашему мнению, не¬обходимо отметить одну существенную особенность. Партизанское движение в Сибири, развернувшееся под ру- ководством большевиков в 1918—1919 гг., по своим целям, по I той роли, которую в нем играли рабочие и большевистские организации, было особой формой классовой борьбы проле-тариата и его союзника (бедпота и середняки) против поме-щиков и капиталистов, а также кулаков и их союзников —■ иностранных интервентов. Даже в период освобождения Си-бири Красной Армией кулаки создавали так называемые «дружины самоохраны» и «дружины святого креста» для борь-бы с партизанами. Организованное Коммунистической парти¬ей, облагороженное идеями социализма партизанское движе¬ние в Сибири в годы гражданской войны стало массовым, приняло яркие и разнообразные формы (фронтовая война, неожиданные нападения маневренных групп) и способствовало -углублению и развитию социалистической революции. А. Г. Липкина утверждает, что «движущей силой» парти-занского движения в Сибири в 1919 году было бедняцко-серед-няцкое хозяйство»104. Видимо, движущей силой было не 32 «хозяйство», а бедняки и середняки. Но не в этом суть. Воз-никает вопрос: почему рабочий класс Сибири исключается из движущих сил партизанской войны? В монографии А. Г. Лин-киной встречаются фразы о том, что сибирский пролетариат «возглавлял» партизанские отряды»105. Что же выходит? Ра-бочий класс Сибири, не являясь движущей силой, возглавлял партизанские отряды. С этим согласиться нельзя. Несмотря на свою малочисленность, рабочий класс Сибири вместе с бед-няцко-середняцкой частью крестьянства являлся основной движущей силой партизанской войны. " История гражданской войны в Сибири показала, что пар-тизанское движение, если его ядро составляет рабочий класс, если оно направляется революционной партией рабочего клас-са, способно играть большую роль в борьбе за диктатуру i пролетариата. Партизанское движение не может быть проти-/ вопоставлено подготовке общесибирского восстания. Больше-вики Сибири рассматривали это движение с весны 1919 г. именно как важное средство развертывания общесибирского > восстания рабочих и крестьян за восстановление власти Сове- ’ тов. В соответствии с решениями третьей конференции (март 1919 г.) и указаниями ЦК РКП (б) большевистские организа¬ции Сибири, повсеместно ведя подготовку к восстанию, момент выступления связывали с подходом Красной Армии. Однако Р исторической литературе слабо освещен вопрос о деятель-ности большевистских организаций Сибири и авангардной роли рабочих в общенародной войне за власть Советов на за-ключительном этапе боев с колчаковцами и интервентами, о той помощи, которую оказали они Красной Армии в освобож-дении Сибири.
Таковы основные вопросы историографии борьбы рабочих Сибири за власть Советов в годы гражданской войны. Хотя специальных исследований, посвященных рабочему классу Сибири в эти годы нет, некоторые вопросы освещены в общей литературе. Однако, «рабочий вопрос» не занял еще надлежа-щего места в исследованиях, нередко освещается в общем ви-де, противоречиво и требует дальнейшего изучения.
Гражданская война — необычная война. Освещение собы-тий с военно-исторических позиций необходимо дополнить анализом социальных процессов, происходивших в сибирском тылу контрреволюции.
з В. Л. Кадейкнк
33

После контрреволюционного переворота в истории борьбы рабочих Сибири за власть Советов выделяются следующие основные периоды:
1. Лето 1918—ноябрь 1918 гг. — переход большевистских организаций на нелегальное положение. Возникновение и большевизация рабочего движения в сибирском тылу контр-революции.
2. Ноябрь 1918 —август 1919 гг. — открытие в колчаков-ском тылу внутреннего фронта во главе с рабочим классом.
3. Август 1919—ноябрь 1920 гг. — освобождение Сибири и восстановление Советской власти (в Забайкальской обла-сти— образование народно-революционной власти).
Каждый их этих периодов характеризуется определенной расстановкой классовых сил, задачами, которые стояли перед большевистскими организациями и рабочими Сибири, соответ¬ствующими формами и методами борьбы. Раскрыть основные этапы этой борьбы и проанализировать роль пролетариата и его большевистских организаций в конкретных условиях Си¬бири — таковы в общих чертах задачи, которые ставит перед собой автор.
Основными задачами настоящей монографии являются:
1. Обобщение сведений о деятельности большевистской партии по развертыванию и большевизации рабочего движе¬ния в сибирском тылу контрреволюции за восстановление власти Советов, по сплочению и воспитанию сибирского про летариата, преодолению мелкобуржуазного влияния в его ря-дах, разоблачению и изоляции эсеро-меньшевистских при-служников капитализма, выработке тактической линии, офор-млению и направлению рабочего движения по революцион-ному пути.
2. Анализ политики бедогвардейских правительств по «ра-бочему вопросу», изменений в положении и составе рабочих Сибири за годы гражданской войны, форм и методов классо-вой борьбы сибирского пролетариата на различных этапах гражданской войны.
3. Показ революционизирующего влияния рабочего класса па трудящиеся массы Сибири и, прежде всего, на крестьян-ство, а также на армию противника; объективных и субъек-тивных факторов, обеспечивших ведущую роль сибирского пролетариата в общенародной войне за восстановление власти Советов; значения помощи, которую оказали сибирские рабо¬
34

чие и крестьяне Красной Армии в разгроме колчаковцев и ин-тервентов.
Методологической основой работы являются труды В, И. Ленина, а также решения КПСС, в которых разработаны важнейшие вопросы, связанные с историей пролетарской ре-волюции, гражданской войны и иностранной военной интер-венции в нашей .стране.
Классические ленинские определения сущности граждан-ской войны и иностранной военной интервенции были положе¬ны в основу периодизации истории рабочего движения в Си¬бири и рассмотрения тех процессов, которые происходили на территории Сибири в 1918—1920 гг. Положения марксизма- ленинизма о решающей роли народных масс в современных войнах, особенно в гражданской войне, о всемирно-историче¬ской роли пролетариата являлись руководящими при ана¬лизе революционной деятельности сибирского пролетариата и большевистских организаций.
Для правильного понимания задач партии в Сибири по укреплению союза рабочего класса с крестьянством огромное значение имеет Программа партии, принятая VIII съездом РКП (б), решения’этого съезда по крестьянскому и военному вопросам.
Одна из наибольших трудностей при изучении деятельности большевистских организаций и рабочего движения в Сибири состоит в том, что в условиях строжайшей конспирации пере¬писка между большевистскими организациями и протокольные записи заседаний подпольных комитетов не велись. Многие документы были уничтожены во время обысков и арестов. Сохранились лишь отрывочные материалы по отдельным во¬просам, сосредоточенные в разных городах.
Архивные источники по рабочему вопросу в Сибири в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны на¬ходятся в архивохранилищах Москвы, Ленинграда, Новоси-бирска, Томска, Кемерова, Иркутска, Красноярска, Барнаула, Омска, Тюмени, Читы.
В Центральном партийном архиве Института марксизма- ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ) нами изучены в фонде секретариата ЦК КПСС (ф. 17) материалы о деятельности Снббюро ЦК РКП (б) и подпольных большевистских органи-заций Сибири. К сожалению, подлинные документы местных подпольных комитетов почти не сохранились.
3*
35

В Центральном государственном архиве Октябрьской ре-волюции (ЦГАОР) хранится большая коллекция подлинных документов многочисленных белогвардейских организаций. Нами просмотрено свыше 60 фондов. В фондах министерствч труда и министерства внутренних дел, а также в фондах контр-разведок, содержатся материалы об экономическом положении рабочих Сибири, антирабочей политике белогвардейских пра-вительств, о забастовках, стачках и восстаниях рабочих и де-ятельности большевистских подпольных организаций.
Приходится при этом учитывать, что агентурные сведения контрразведывательных управлений часто являются сплошным вздором, так же как и сведения, исходящие от предателей, агентов, белогвардейских прокуроров и следователей. Иногда в сведениях контрразведки сильно преувеличиваются действи¬тельные размеры событий — в расчете чиновников на повы¬шение по службе за проявленное усердие. В других случаях, как это было с восстанием в Омске (февраль 1919 г.), напро¬тив, размеры событий и их ход сильно преуменьшались для успокоения масс. То же самое наблюдается и в материалах министерства труда, которое проводило расследование о за¬бастовках, восстаниях и конфликтах рабочих.
Ценным источником для анализа хода гражданской войны в Сибири и показа роли Коммунистической партии в мобили-зации рабочего класса и трудящихся масс на разгром врага, являются документы Центрального государственного архива Советской Армии (ЦГАСА). Документы архива, представлен-ные многочисленными сводками и донесениями, дают пред-ставление о политической работе не только среди войск Во-сточного фронта, но и среди местного населения Сибири, о связи с большевистским подпольем и влиянии победоносных действий Красной Армии на подъем рабочего движения в Си-бири.
Большую группу источников представляют публикации документов. В первых сборниках документов и материалов, освещающих историю гражданской войны в Сибири и издан-ных еще в 20—30-х годах, почти нет документов по рабоче¬му вопросу106.
В 1947 и 1952 гг. в Омска изданы два сборника документов по истории борьбы за власть Советов в Сибири107. В этих сборниках имеются документы о борьбе омских рабочих и большевистских организаций Омска против колчаковщины.
36

Особенно широко развернулась публикация исторических документов после XX съезда КПСС в связи с подготовкой к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции. В Барнауле, Иркутске, Кемерове, Красноярске, Омске, Якут¬ске, Томске, Улан-Удэ, Чите изданы сборники документов, ко¬торые содержат документы о забастовках и восстаниях рабо¬чих Сибири, об участии рабочих в партизанских отрядах, о роли большевистских организаций в развертывании рабочего движения108.
Ценные документы по истории разгрома колчаковщины со¬держатся в изданном Институтом марксизма-ленинизма при ILK КПСС в 1961 г. трехтомнике «Из истории гражданской войны в СССР».
Одним из важнейших источников является периодическая печать. Этот источник существенно дополняет и уточняет ар-хивные и другие данные. В газетах «Правда» и «Известия» за 1918—1919 гг. обнаружены материалы, освещающие героиче¬скую борьбу рабочих и крестьян Сибири за власть Советов.
Местная большевистская печать представлена беднее. Как известно, эсеро-меньшевики, а затем и колчаковцы фактиче-ски запретили рабочую печать. В годы гражданской войны большевикам Сибири не удалось наладить регулярного выпу-ска нелегальных газет. Попытка, предпринятая в этом отно-шении в Омске, не дала результатов. При подготовке первого же номера газеты «Коммунист» последовал провал в апреле 1919 г. Основное внимание подпольные большевистские коми¬теты уделяли выпуску листовок, некоторые из которых дошли до нас в фондах белогвардейских учреждений, в том числе и не опубликованные и не использованные до сих пор листовки, изъятые при аресте у М. М. Рабиновича, первомайские лис¬товки, изданные в Иркутске, воззвание, распространявшееся в районе «Чумайского» восстания и другие.
Легальные газеты профсоюзов подвергались преследова-ниям и закрывались белогвардейскими властями. В Омске вы-ходила газета «Рабочий путь», в Томске—«Рабочее знамя», вышло также несколько номеров газеты «Железнодорожник». Полные комплекты этих газет не сохранились Имеющиеся номера этих газет, несмотря на непоследовательность и влия-ние меньшевиков, содержат некоторый материал о забастовоч¬ном движении.
В годы гражданской войны на территории Сибири издава¬
37

лось много белогвардейских газет. Нами изучены 104 комплек-
та газет. Это эсеровские, меньшевистские, кадетско-областни-
ческие, церковные, военные издания. Они крайне тенденциозны
и насквозь лживы, часто искажают факты и требуют.критиче-
ского отношения. Но рабочее движение в Сибири в эти годы
развернулось столь мощно, что они вынуждены были писать
о наиболее крупных волнениях, забастсвках и восстаниях, о
законах и распоряжениях белогвардейских правительств по
рабочему вопросу. Особенно омерзительны газеты эсеров и
меньшевиков, старавшиеся вытравить из сознания рабочих
революционный дух. Но и эти газеты вынуждены были при-
знать падение своего влияния в рабочих массах и рост боль-
шевистских настроений.
Важным источником являются воспоминания непосредст-
венных борцов за власть Советов, участников подполья и
рабочих организаций. Некоторые ‘события можно осветить
только по воспоминаниям.
По истории гражданской войны в Сибири издано несколь-
ко сборников воспоминаний109. Еще больше хранится в архи-
вах неизданных воспоминаний. Автор ознакомился только в
Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС с воспомина-
ниями почти 300 участников революции и гражданской войны
в Сибцри (ф. 70 ЦПА и ф. 2, 3, 6 архива сектора Истории
гражданской войны). Особенно ценны выступления на засе-
даниях Сибирского землячества. Стенограммы этих заседа-
ний находятся в секторе Истории гражданской войны ИМЛ
при ЦК КПСС. Некоторые из этих выступлений посвящены
рабочему движению и показывают влияние рабочих на кре-
стьянство и солдат.

ГЛАВА I
АНТИРАБОЧАЯ ПОЛИТИКА БЕЛО-ГВАРДЕЙСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ В СИБИРИ
Летом 1918 г. на территории восточных районов страны, захваченной белогвардейцами и интервентами, появилось несколько контрреволюционных правительств: Самарское правительство («Комитета членов Учредительного собрания»), по составу и ориентации эсеровское, Уральское правительство казачьего атамана Дутова, кадетское Уральское правительст¬во в Екатеринбурге, эсеровское правительство автономной Сибири (Дербера) с его западносибирским эмиссариатом в Новониколаевске. 8 июля 1918 г. царский ставленник на КВЖД Хорват объявил себя «верховным правителем» и вы¬ехал для провозглашения манифеста в Россию. Добравшись до станции Гродеково, опереточное правительство Хорзата вынуждено было здесь остановиться: дальше его не пропуска¬ли чехи, которые поддерживали Сибирское правительство.
Открыто контрреволюционные элементы, монархисты, ка-питалисты, помещики, отставные генералы и офицеры не решались на первых порах обнажить свою подлинную про-грамму, им приходилось считаться с тем, что прямую рестав-рацию старого режима рабочие, идущие за большевиками, встретят в штыки, не допустит восстановления царско-поме-щичьего строя и сибирское крестьянство, несмотря па его колебания и недовольство продовольственной политикой Со-ветской власти. До тех пор, пока силы контрреволюции были слабыми и недостаточно организованными, реакция нужда-лась в ширме, прикрываясь которой она смогла бы выиграть
39

время для того, чтобы, свалив большевиков и обезглавив рабо¬чий класс, лишить его силы, разрушить рабочие организации, создать многочисленную белогвардейскую армию, восстано¬вить экономическую и политическую мощь буржуазии. Роль ширмы, маскирующей контрреволюцию фальшивыми лозун¬гами учредительного собрания и народоправства, отводилась мелкобуржуазным партиям эсеров и меньшевиков.
В первый период контрреволюции именно эти партии вы-двинулись на авансцену политической борьбы. Они составляли большинство в Сибирской областной думе, из недр которой вышло Временное сибирское правительство, определяли пар¬тийный и персональный состав этого правительства. Вместе с кадетами и бывшими царскими генералами представители мелкобуржуазных партий вошли в правительство. В том временном компромиссе, который наметился между крупной и мелкой буржуазией, эсеры и меньшевики играли роль «демократической» ширмы. Эсеры не жалели пышных фраз о свободе и демократии, уверяли, что они за рабочих. В этих условиях рабочим понадобился собственный опыт, чтобы за пышными фразами и демократической маской обнаружить подлинное лицо контрреволюции. Характеризуя процессы, которые происходили в среде сибирских рабочих и крестьян, В. И. Ленин отмечал, что они заплатили дорогой ценой десят¬ков тысяч расстрелянных и засеченных за свою доверчивость* и пережили тяжелый опыт кровопускания2.
Временное сибирское правительство с самого начала впол¬не определенно пошло по пути восстановления капитализма как в области экономической, так и политической. Эсеры и меньшевики вместе с кадетами и черносотенными монархиста¬ми расправлялись с завоеваниями Великой Октябрьской со¬циалистической революции. Классовый характер Сибирского временного правительства виден из того, что оно послушно следовало за требованиями капиталистов и помещиков.
Капиталисты и банкиры, судовладельцы и лесопромышлен¬ники потребовали денационализации предприятий и банков, восстановления бесправия рабочего класса, лишения его воз¬можности вести борьбу с эксплуататорами. Торговопромыш- ленники Омска потребовали «невмешательства со стороны рабочих профессиональных союзов, фабричных, заводских ко¬митетов и рабочего контроля», отмены монополии торговли, насильственного прекращения деятельности Совдепов, права
40

принимать на службу служащих и рабочих по своему усмот-рению без всякого вмешательства в это со стороны профессио¬нальных союзов3.
Сибирское правительство поспешило выполнить требования своих хозяев. Западносибирский эмиссариат в первые же дни своего существования объявил о возвращении частным вла¬дельцам предприятий, не имеющих общественного значения. Это был первый шаг по пути денационализации предприятий, возрождения частной собственности на средства производства. Возник вопрос: какие предприятия могут считаться не имею щими общественного значения. Фабриканты и заводчики по-требовали возвращения всех предприятий.
/ В последние дни своего существования эсеро-меныиевист- ский эмиссариат по требованию хозяев и «в целях борьбы с анархией» 28 июня 1918 г. издал закон о денационализации промышленности, согласно которому все предприятия возвра щались прежним капиталистам4. Министерство торговли и промышленности Сибирского правительства приняло поста-новление об образовании уездных комиссий по возвращению предприятий и имущества5.
Проводя денационализацию промышленности, Временное сибирское правительство стремилось не только восстановить эконом ич’ескую мощь буржуазии, но и ослабить рабочий класс, раздробив единую пролетарскую армию на мелкие раз-розненные отряды.
’ Временное сибирское правительство было не только контрреволюционным, но и антинациональным. Ради классо-вых интересов буржуазии оно пошло на сговор с иностранны-ми капиталистами, обещая в качестве платы за помощь в рас праве с рабочими и крестьянами закабаление страны. Утвер-дившись прн помощи иностранных штыков и опасаясь возмущения народных масс, Временное сибирское правитель-ство пресмыкалось перед своими хозяевами. Оно целиком за-висело от союзников не только в военных, но и в экономиче-ских вопросах.
2 августа 1918 г. Высший совет снабжения союзных армии (ВСССА), действовавший в пределах Российского государст-ва, адресовал председателю Сибирского правительства письмо, в котором говорилось, что в целях координации действий правительственных органов по вопросам, касающимся военной промышленности на территории государства Российского,
4t

Высший совет снабжения армий считает необходимым, чтобы впредь до образования Центральной Всероссийской власти распоряжения по вопросам работы казенных и частных заво-дов, изготовлявших предметы войскового имущества, снабже-ния топливом и сырьем и так далее принимались не иначе как с ведома и согласия ВСССА6.
В США в июле 1918 г. был создан правительственный син-дикат, перед которым ставилась задача запяться «освоением Сибири», то есть ее ограблением. На развертывание деятель-ности этого синдиката президент США Вильсон отпустил 5 миллионов долларов. В октябре 1918 г. союз американских фабрикантов открыл свое представительство в Западной Си-бири. В состав союза входили более 250 крупных американ-ских заводов и фирм7.
В Восточной Сибири американскому капиталу сильную конкуренцию составили японские капиталисты. В Чите в руках Японии оказалась городская электростанция. В Иркут-ске японцы скупили даже бани8.
Классовая сущность белогвардейского режима в Сибири особенно отчетливо прослеживается из его политики по рабо-чему вопросу.
В первое время эсеры и меньшевики, всплывшие па по-верхность политической жизни и оказавшиеся вмест’е с каде-тами у власти, продолжали разыгрывать роль демократов. Они фальшивыми заявлениями старались запутать трудящиеся массы, оторвать их от Советской власти и привлечь па свою сторону. Маскируясь под демократов и социалистов, эсеры и меньшевики не столько в декларациях, сколько в практических делах проявляли тогда свою контрреволюционную сущность. На территории, захваченной интервентами и белогвардейца¬ми, с самого начала свирепствовал режим кровавого террора и зверских расправ. Большевики были объявлены вне закона и подлежали немедленному задержанию Об этом сообщалось в эсеро-меньшевистских газетах и в воззваниях, расклеивав¬шихся на столбах.
Белогвардейские власти поощряли самосуды и доносы с целью разложить массы трудящихся, внести раскол в их ряды. Мятежники залили Сибирь кровью рабочих и крестьян. Боль-шинство членов Советов без суда и следствия были расстре-ляны, оставшиеся в живых арестованы и брошены в тюрьмы.
В первые дни хозяйничания белых только в Омске в Доме
42

республики и в кадетском корпусе, по официальным сведениям Сибирского правительства, было расстреляно 300 человек». Разжиревшие кулаки и рассвирепевшие лавочники, отставные офицеры и чиновники творили также кровавую расправу над работниками Советов в Томске, Красноярске и Иркутске. Эго была единая система массового истребления партийных и про¬летарских сил. Неслыханными зверствами буржуазия пыта¬лась истребить основные кадры пролетарской революции и обезглавить армию борцов за победу социализма.
Одновременно явочным порядком вводились телесные на-казания и избиения рабочих, ставшие обычным и массовым явлением. В июне 1918 г. в пимокатном цехе мастерских сою за строителей г. Бийска 50 рабочих были избиты нагайками. На бийской фабрике Бородиных, по указанию возвратившихся владельцев, в августе 1918 г. многие рабочие были избиты, а 32 человека арестованы и брошены в тюрьму.
В белогвардейском лагере действовало множество контр-разведок. Они охотились за большевиками, за сторонниками Советской власти, бывшими красногвардейцами. Нередко за-бирали рабочих на улице, в столовых.
На промышленных предприятиях и железной дороге аресты проводились по доносам меньшевиков и владельцев предприя¬тий. Меньшевики, которых в период Советской власти рабочие пе хотели слушать, теперь мстили передовым рабочим, своди¬ли с ними счеты.
От меньшевиков не отставали предприниматели и админи-страция предприятий, составлявшие списки красногвардейцев. В Канской тюрьме 29 мая 1918 г. оказалось 127 рабочих-крас¬ногвардейцев, в Ачинской — 65. Заведующий Енисейским лесопильным заводом доносил, что красногвардейцами и боль¬шевиками на этом заводе являются 12 человек10.
хРсобенно подробные списки поступили от Красноярских мастерских. Списки рабочих Красноярского железнодорожно¬го узла, являвшихся красногвардейцами, бывших членами Совета, насчитывали 1458 человек. Получив эти списки, гене¬рал Пепеляев 3 июля 1918 г. потребовал уволить со службы всех перечисленных администрацией лиц». Белогвардейские власти арестовали десятки тысяч рабочих, красногвардейцев, советских, профсоюзных и партийных работников. Многим арестованным не предъявлялось никаких обвинений. Рассмот-рение их дел откладывалось до открытия Учредительного со-
43

бранил в неопределенном будущем. Осенью 1918 г. в местах заключения Сибири томилось около 75 тысяч человек12.
Несмотря на «убедительность» политики расстрелов и тю-рем (всех рабочих нельзя было расстрелять или арестовать). Сибирское правительство вынуждено было создавать рабочее законодательство. Для разработки и осуществления антира-‘ бочей политики Временное сибирское правительство создало министерство труда. Создание этого министерства носило по-казной характер, оно должно было свидетельствовать о демок-ратических устремлениях правительства. С этой целью во гла-ве министерства труда был поставлен меньшевик Л. Шуми- ловский, Губернскими комиссарами труда в Барнауле, Томске, Новрниколаевске, Омске, Тюмени были также меньшевики.
/На словах эсеры и меньшевики провозгласили свободу сою¬зов и коалиций. Но в действительности свобода союзов и коа¬лиций не распространялась на рабочих. Сибирское правитель¬ство с бешеной злобой обрушилось на рабочий класс, уничто¬жая его политические и профессиональные организации. Пре¬следуя рабочие организации, разрушая их, правительство стремилось тем самым разрознить рабочий класс и ослабить его.
Первый удар буржуазия нанесла по политическим органи-зациям рабочего класса — большевистским организациям и Советам рабочих депутатов. В начале июля 1918 г. Сибирское правительство издало постановление «О недопущении Сове-тов». Правительство заявило, что оно не допустит возрождения классовых организаций вроде Советов.
Вслед за Советами преследованию подверглись другие организации рабочих. Проводя политику удушения рабочих организаций, Сибирское правительство в то же время хотело прослыть демократическим и не решалось сразу разогнать профсоюзы. Оно стало на путь создания полицейских профсою¬зов, находившихся под контролем белогвардейских властей и имевших своей задачей отвлечь рабочих от «политики» и скло¬нить их к классовому примирению с капиталистами/
В отношении профсоюзов Временное сибирское правитель-ство заняло еще более реакционную позицию, чем правитель-ство Керенского. По положению от 12 апреля 1917 г. рабочие имели право организовывать профсоюзы без особых разреше-ний властей. Союзы должны были тогда регистрироваться в суде и могли быть закрыты только по суду. Предприятия обя¬

зывались предоставлять помещения для собраний правлений союза, при отстаивании своих интересов рабочие могли приме¬нить как метод борьбы бойкот и стачку. Теперь Сибирское временное правительство заявило, что «своей власти никакой частной организации не уступит, ни с какой хотя бы и много¬численной группой не поделится»13. Права профсоюзов своди¬лись к тому, чтобы «давать заявления администрации по во¬просам, касающимся профессиональных интересов членов союза, а администрация должна давать на эти заявления ответы»14. .
Все профсоюзы должны были зарегистрироваться в окруж¬ном суде и представить свои уставы на утверждение губернско¬му, областному комиссару труда, то есть ставились под конт¬роль администрации. Проект министерства труда о профсою- <ах регламентировал внутреннюю жизнь профсоюзов, включая вопрос о том, кого избирать в комитеты. Устанавливалось, что в состав фабрично-заводских комитетов не могут входить бывшие члены Советов, проект лишал профсоюзы самодея¬тельности, определял, какого направления им придерживать¬ся, урезывал права рабочих на стачки и забастовки. Как писала газета профсоюзов «Рабочий путь», «проект переносит нас в эпоху самодержавия»,5Хг Размахивая пряником перед «государственно мыслящими» эсерами и меньшевиками, стремившимися увести профсоюзы от политики, Временное сибирское правительство действовало кнутом в тех случаях, когда эсеры и меньшевики оказывались бессильными. Правления профсоюзов изгонялись из зданий, за проведением собраний устанавливался строгий контроль белогвардейских властен. Как и во времена столыпинщины, проведение профсоюзных собраний допускалось только с ве¬дома и согласия милиции, заменившей полицию. • . 3 июля 1918 г. Временное сибирское правительство издало <юязательное постановление о дисциплине на железных доро¬гах, лишавшее рабочих элементарных политических прав. Воспрещались сходки, собрания н забастовки, рабочие совер¬шенно отстранялись от какого бы то ни было участия в управ¬лении дорогой. Такое же постановление было принято и по водному транспорту. ъ. целью недопущения забастовок железнодорожникам запрещалось покидать службу без разрешения администрации. За самовольное оставление службы предусматривались жест¬ 45 кие» меры — арест до 3 месяцев и штраф до 3000 рублей. Этим постановлением давалось широкое право чуть ли не любой шаг рабочих рассматривать как намерение вызвать волнения и преследовать их как преступников16. «Свобода союзов и коалиций» дополнялась регистрацией устава профсоюзов, которая тянулась неделями и месяцами, вела к трате времени и средств и нередко оканчивалась отка-зом в регистрации неблагонадежных союзов. Достаточным основанием для отказа в регистрации служило включение в уставы профсоюзов положений о том, что они являются клас-совыми организациями и создаются для защиты классовых ин-тересов рабочих. В Черемховском угольном районе окружной суд отказал в регистрации устава Союза горнорабочих, моти-вируя тем, что устав предусматривал образование забастовоч¬ного фонда и руководство стачками17. Профсоюзы, прошедшие регистрацию, находились под постоянным надзором военных властей, подвергались закры-тию и другим репрессиям. «Свобода собраний» обеспечивалась тем, что повестка дня собраний подлежала утверждению воен¬ных властей, устанавливалось обязательное присутствие пред¬ставителей полиции и военщины. В Барнауле 5 июля 1918 г. войскам был отдан приказ «все митинги, собрания и сборища численностью более пяти человек рассеивать при помощи вооруженных сил»18. Правления прогрессивных профсоюзов выселялись из занимаемых помещений. «Свобода коалиций и союзов» в понимании эсеров и мень-шевиков предполагала аресты руководителей профсоюзов, ко-торые «не мыслили государственно», избиение, участников соб¬раний. В июне 1918 г. были арестованы многие из активных руко-водителей областного бюро горнорабочих Западной Сибири,» .см числе члены областного бюро Иван Кудрявцев и Исай Наханович. 29 августа 1918 г. в Томске милиция разогнала заседание губернского совета профсоюзов, избив при этом участников заседания нагайками и кулаками19. В тот же день в помещении профсовета было назначено собрание членов секции портных профсоюза рабочих по изготовлению одежды. Извещение о собрании было послано заблаговременно, по соб¬рание было разогнано, а рабочие избиты20. Такой же учаегя подверглись собрания союза металлистов, фронтовиков и другие. 46 В сентябре 1918 г. на заседании бюро горнорабочих Запад-ной Сибири представители с мест говорили о невыносимых условиях работы в профсоюзах, о слежке за рабочими, прихо-дившими в правления профсоюзов, о выселении из помещений, о запрещении собраний. На Кемеровском руднике запрещены все собрания и даже любительские спектакли. Печать тех дней полна сообщений о разгоне заседаний профсоюзных комите¬тов' и закрытии профсоюзов. Предприниматели всячески добивались ликвидации проф-союзов. В Омске на пимокошмокатной фабрике военно-про-мышленного комитета заведующий отказался признавать про-фессиональный союз при увольнении и приеме рабочих. 9 ав-густа 1918 г. представитель Омского совета профсоюзов, придя на фабрику, попросил пояснить причины увольнения работни¬цы Анны Гудовой. На это заведующий в грубой форме отве¬тил: «Заведующий здесь я, и никому не позволю вмешиваться в мои дела, уволил, значит, за дело»21. В Омске фабрикант Богаткин вызвал казаков в ответ на намерение рабочих провести собрание для выбора комитета. Собрание не состоялось. Богаткин заявил, что он не допустит никаких рабочих организаций на фабрике, а в случае упорства рабочих — выбросит их на улицу22. На кожевенном и пимо- кошмокатном заводе в начале августа 1918 г. милиция аресто-вала представителей рабочих и уничтожила на глазах у рабо-чих комитетские бумаги, печать. В шорной мастерской заведующий заявил рабочим: «Довольно вам предъявлять тре-бования, теперь за малейший беспорядок вас будут ставить к стенке»23. При Временном сибирском правительстве ограничения в отношении рабочих организаций устанавливались не только законами, но шли еще дальше на деле. Главный инженер постройки Кольчугинской железной до-роги Михайловский и другие чиновники, несмотря на легаль-ное существование профсоюза, не признавали его, отказыва-лись предоставлять помещения для его заседаний и увольняли членов комитета24. 18 июля 1918 г. начальник Кольчугинского гарнизона разогнал главный дорожный комитет профсоюза рабочих Кольчугинской дороги, находившийся на ст. Топки. Узнав об этом, исполнительный Совет профсоюзов Сибири 30 июля телеграфировал в адрес военного министра и минист¬ра труда о творившихся бесчинствах и настаивал на срочном 4Г расследовании виновных, требуя гарантии профессиональной организации от произвола военных властен. Расследование свелось к тому, что министерство труда потребовало от на-чальника Кольчугинского гарнизона объяснения по эгому поводу25. 31 июля 1918 г. Временное сибирское правительство утвер- . лило «положение о мерах к восстановлению нормального хода \ работ промышленных предприятий и поднятию производитель¬ности труда». По этому постановлению профсоюзы отстраня¬лись от участия в решении вопросов увольнения и найма ра¬бочих, уничтожались органы рабочего контроля, правительст¬во овобождало капиталистов от внесения взносов в фонд профсоюзов, больничных касс и т. д. «Рабочий» министр Шу- миловский объявил органы рабочего контроля одним из самых отрицательных явлений в период господства Советской власти. В записке, излагавшей основы социальной политики, он писал, что министерство действует, «отвлекаясь от минутных выгод отдельных групп рабочих, и отрицательно относится к тем по¬борам с буржуазии, которые во времена Советской власти были так заманчивы для пролетариата». Министерство исхо¬дило из того, что «все рабочее движение должно протекать в рамках строго организованной государственности» и ставило задачу «ввести рабочее движение в определенное русло»26. Ка¬деты требовали запрещения забастовок как способа борьбы, газеты писали о вреде стачек на Западе, в условиях же «рус¬ской действительности стачки составляют еще большее зло, благодаря общей некультурности и отсутствию понимания своего долга и обязанностей перед государством»27. В августе 1918 г. на сессии Сибирской думы премьер-ми-нистр Вологодский, касаясь рабочего законодательства, за¬явил, что, признавая «полную свободу» профессионального движения, правительство «вводит его в рамки, строго опреде-ленные интересами экономического и культурного благососто-яния рабочих»28. Стремясь обуздать рабочее движение и поставить его в строгие рамки, Сибирское правительство разработало особые^ положения о рабочих комитетах, примирительных камерах, биржах труда, больничных кассах. Новые положения делали шаг назад даже от того, что было отвоевано после Февраль¬ской революции. Законодательство Временного сибирского правительства отбрасывало эти организации к временам са- 4S модержавия. Министерство труда Сибирского правительства требовало, чтобы рабочие комитеты при своем образовании извещали не только администрацию, но и инспекцию труда < для целей регистрации и проверки соответствия», хотя рань¬ше было достаточно список членов комитета сообщить админи-страции предприятия. Инструкции о составе и деятельности рабочих комитетов для определения их соответствия закону от 23 апреля 1917 г. подлежали рассмотрению инспекций труда. Раньше было достаточно утверждения рабочим собранием29. Конфликты между рабочими и капиталистами должны бы-ли передаваться на рассмотрение таких бесправных органов, как примирительные камеры, созданные на основе поста-новления Временного правительства от 5 августа 1917 г. Но вопрос о средствах для оплаты расходов по этим учреждениям оставался открытым. Предприниматели отказывались платить . представителям рабочих за время их участия в разборе дел в примирительных камерах. Поэтому рабочие, за неиме¬нием средств, часто вынуждены были отказываться от участия в работе примирительных камер. Кем избираются члены при-мирительных камер, какова их компетенция — было неясно. Во всяком случае, их решения не были обязательными для предпринимателя. При неподчинении предпринимателя реше-ниям примирительных камер, комиссарам труда Сибирского правительства рекомендовалось «обращение к общественному мнению путем помещения в газетах соответствующих заявле-ний от комиссара труда с точным обозначением лица, наруша-ющего обязательства, с изложением обстоятельств дела»30. После белогвардейского переворота функции бирж труда были резко ограничены. Ссылаясь на опыт капиталистической Западной Европы, министерство труда преследовало цель: предупредить скопление безработных, «чтобы биржи труда не делались местом, где во время застоя производился суд над целым государством, где принимались разгоряченной толпой для немедленного проведения в жизнь резолюции, постановле-ния, идущие в разрез с общей жизнью государства, что, ко-нечно, вызывает отпор со стороны власти, по своим послед-ствиям иногда очень неприятный для столкнувшихся сторон». Пожалуй, самыми массовыми организациями рабочего класса в 1918 г. были больничные кассы. В Омске больничные кассы объединили 13 300 человек, в Томске — 17 500, в Анжер- ке — 300031. . 4 В. А, Кадейкнн 49 Больничные кассы начали развертывать свою деятельность еще в первые месяцы Советской власти. С падением Советской власти декреты о социальном страховании были отменены, в том числе и об обеспечении рабочих на случай старости и бо¬лезни. Создалось крайне неопределенное положение. Фонд больничных касс исчерпывался исключительно взносами пред¬принимателей, а с отменой декрета предприниматели стали уклоняться от внесения взносов в больничные кассы32. У бур¬жуазии, развернувшей поход против рабочего класса и его организаций, даже больничные кассы вызывали ненависть. Владельцы предприятий заговорили о больничных кассах как о большевистских организациях и отказались вносить плату на их содержание. 19 июня 1918 г. Западносибирский эмиссариат издал поста новление, признававшее необходимость пересмотра вопроса о размере отчислений, Но не устанавливавшее новых ставок3’. Так называемый «рабочий министр» любезно посылал бумаж-ки, дававшие промышленникам возможность не вносить стра-ховых взносов. Промышленники, окрыленные этой поддерж-кой, сами взялись душить больничные кассы. Они стали отказываться от внесения взносов. Приток денежных средств в больничные кассы везде чрезвычайно сократился, а местами дошел до ничтожных размеров. Больничные кассы оказались перед угрозой острого финансового кризиса. В Омске из 574 работодателей платили страховые взносы лишь 207. В Томской городской больничной кассе взносы пред¬принимателей составили: в апреле 1918 г.— 129 919 рублей, в мае— 124 569 рублей, а затем после переворота началось стре¬мительное уменьшение взносов от промышленников и опусто¬шение кассы. В июле 1918 г. взносы предпринимателей соста¬вили 120 704 рубля, а в августе — лишь 79 716 рублей34. Прекратив платить взносы в больничные кассы, предпри-ниматели потребовали изменения законодательства в свою пользу, с тем чтобы урезать средства больничных касс, взва-лить иа плечи рабочих новый налог в виде взносов в больнич-ные кассы и послать промышленников в управление кассами. На министерской кухне втайне от рабочих начали стряпаг» новый устав больничных касс. По нему предусматривалось вхождение в состав совета 50% рабочих, 33% нанимателей н 17% представителен от правительства (министерства труда, финансов). Размер взносов предпринимателей уменьшался 50 с 10 до 5%. При этом новый размер взносов вводился с июня 1918 г. Ранее внесенные суммы подлежали пересчету. Такая мера преследовала цель разорить больничные кассы, опусто-шить их. Больничные кассы оказывались должниками пред-принимателей и, по крайней мере, в течение полугода лиша-лись возможности оказывать медицинскую помощь и выда-вать денежные пособия. участникам кассы35. Вслед за принятием устава больничных касс встал вопрос об установлении страхования от несчастных случаев, болезней и безработицы. Но Сибирское правительство без конца откла¬дывало этот вопрос. Только 16 октября 1918 г. министерство труда дало распоряжение своим губернским комиссарам о созыве комиссий для обсуждения вопроса об изменении закона о страховании. Составленный келейно, без участия рабочих, проект закона предусматривал страхование только от несчаст¬ных случаев. Надзору и обеспечению со стороны государства подлежали лишь рабочие, занятые в наиболее крупных пред¬приятиях: горных, каменноугольных, стеклоделательных, вино¬куренных36. Но даже и этот куцый проект, преследующий цели показ-ной видимости заботы Сибирского правительства о нуждах рабочих, встретил возражения промышленников. 2 ноября 1918 г. в Акмолинске состоялось заседание комиссии для об-суждения вопроса об изменении закона о страховании от не-счастных случаев. Представители союза промышленников и фабричный инспектор заявили, что закон 1903 г., действующий в Сибири, по их мнению, не нуждается в реформе37. Эсеро-меньшевистская зубатовщина в виде насаждения ле¬гальных профсоюзов, больничных касс и иных рабочих орга¬низаций под контролем полиции — явление эпизодическое, оно не имело глубоких корней и не захватило рабочего движения в Сибири. Даже те слои рабочих, которые находились под вли¬янием эсеров и меньшевиков, вскоре убедились в бесполезно¬сти обращаться в больничные кассы, инспекции груда и другие чиновнические органы, являвшиеся фикцией. - Фактически рабочие были изъяты из-под защиты закона, законодательство не регулировало отношения между трудом и капиталом. Беззаконность толкала администрацию на на-рушение самых элементарных прав рабочих. Хозяева Ново- Судженскнх копей составили черные списки и рассылали их по предприятиям. Комиссар Судженских копей потребовал от 4* 51 ■ правления профсоюза составить списки рабочих, которые были красногвардейцами, или просто казались подозрительными33. На Кемеровском руднике по доносам администрации про-изводились увольнения рабочих за участие в конфликтах на экономической почве. Увольнение рабочих мотивировалось их «неблагонадежностью»39. Когда областной комитет профсоюза горняков направил в министерство труда Временного сибир-ского правительства записку с просьбой отменить огульное увольнение рабочих комендантом Кемеровского рудника, ми-нистерство ограничилось принятием к сведению объяснитель-ной записки коменданта рудника. Министр труда Сибирского временного правительства наложил резолюцию: «Сообщить областному комитету, что произошло на Кемеровских рудни-ках. Комендант был прав»40. В ноябре 1918 г. представитель бюро горнорабочих сооб-щал с Кемеровского рудника о массовых расчетах, «причем выбрасывают как раз самых передовых и беспокойных, а союз бессилен что-либо предпринять в их защиту. Комендантом на руднике организован основательный шпионаж. Все неблаго-надежные лица высылаются из рудника в 24 часа»41. Обращения в правительство с протестами против произво-ла оставались без последствий. Временное сибирское прави-тельство при возникновении конфликтов становилось на сто-рону капиталистов. Произвол предпринимателей носил орга-низованный характер. Уже проект постановления о порядке увольнения служащих и рабочих предоставлял администрации право увольнять рабочих за политические взгляды. Принимая постановление о денационализации предприятий, Временное сибирское правительство разъяснило, что рабочие и служащие денационализированных предприятий объявляются распущен-ными и никакие денежные компенсации удовлетворяться не будут42. , В обстановке развала промышленности предприниматели часто были не заинтересованы в продолжении работы, вызы-вали и использовали конфликты для закрытия предприятий, а капиталы переводили в сферу торговли, где процент прибыли оказывался выше. К массовым локаутам предприниматели прибегали и в тех случаях, когда хотели избавиться от сложив шихся революционно настроенных и организованных коллек-тивов рабочих. На Ленско-Витимских приисках к 4 октября 1918 г. вывезено из Бодайбо 5200 человек43. 52 Устраивая локауты и выбрасывая беспокойных рабочих, предприниматели рассчитывали на поставку правительством дешевой рабочей силы военнопленных. В августе 1918 г. адми¬нистрация станции Тюмень устранила грузчиков, нанятых разгружать 1000 пудов груза за 250 рублей, и вместо них взяла военнопленных за 80 рублей44. Всего в декабре 1918 г. в Сибири работало 75 тысяч воен-нопленных (из 165 тысяч их общего количества)45. Они посы-лались на самые тяжелые работы, низко оплачивались и содер¬жались в ужасных условиях. Многие из военнопленных были замучены Временным сибирским правительством и владель¬цами предприятий. В обстановке растущей безработицы и со¬кращения производства труд военнопленных использовался правительством и предпринимателями как постоянная угроза местным рабочим, как средство для усиления их эксплуатации. ^Денационализация промышленности, сокращение производ¬ства и закрытие предприятий, массовые аресты и увольнения рабочих, сочувствующих большевизму, локауты и замена рабочих военнопленными привели к распылению сибирского пролетариата. 18 июля 1918 г. в Омске на бирже труда заре¬гистрировались 9342 безработных48 из общего количества 20 тысяч рабочих. Кроме того, многие рабочие, выброшенные с предприятий, не регистрировались на бирже труда, уходили в деревни, скрывались в лесах. \/В профсоюзе строительных рабочих в Красноярске до пере-ворота состояло 1600 рабочих, а в сентябре из-за безработицы половина их разъехалась. В союзе металлистов (электростан¬ция, механический завод) до переворота насчитывалось 500 чет ловек, а в сентябре осталось 12647. VОставшимся на предприятиях рабочим капиталисты, опи-раясь на силу штыков, диктовали свои условия. После отмены советских декретов, определявших положение рабочих и регу¬лирующих отношение между трудом и капиталом, фабрикан¬ты и заводчики развернули организованный поход против за¬воеваний революции. Быстро закончив денационализацию капиталистической и домовладельческой собственности, они воспользовались ослаблением рабочего класса и его полити¬ческим бесправием для того, чтобы удлинить рабочий день, сократить заработную плату, ухудшить производственные ус¬ловия и ввести сдельную систему оплаты труда. Совершившийся переворот поставил на очередь вопрос о 53 действительности коллективных договоров между предприни-мателями и профессиональными организациями. Промышлен-ники старались подорвать значение коллективных договоров. Они цинично нарушали их, урезывая рабочих даже ь тех пра-вах, которыми они пользовались при режиме самодержавия Профсоюзы просили признать законную силу коллективных договоров. Но «рабочий министр» Шумпловский дал право промышленникам грубо нарушать коллективные договоры, объявив, что они «навязаны» Советской, властью. При выясне¬нии вопроса относительно строительных рабочих Шумилов- ский, по его признанию, наводил «многочисленные справки о законодательстве в данной области царского правительства»48. Сразу же после переворота предприниматели поставили вопрос об увеличении продолжительности рабочего дня. Не дожидаясь новых законов по этому вопросу, предприниматели, пользуясь отсутствием законодательного регламентирования продолжительности рабочего дня после отмены декретов Со¬ветской власти, сами устанавливали продолжительность ра¬бочего дня. Министерство торговли и промышленности наста¬ивало на пересмотре закона 1897 г. в сторону увеличения продолжительности рабочего дня. В сентябре 1918 г. введен/» трехсменная работа телеграфистов на жел&зной дороге вместо чётырехсменной. В Павлодаре на соляной мельнице Осипов» рабочий день длился 12 часов49. Лоцманы барнаульского вод¬ного транспорта были переведены со снижением зарплаты на две смены вместо трех. Они не приняли новых условий. Правя тельство стало производить принудительный наем с угрозой военных репрессий. При этом инспектор труда меньшевик В. Шемелов обещал министру труда в дальнейшем «воздей¬ствовать па судорабочих в смысле приступа к исполнению своих обязанностей при отправке судов на каких бы го пн было условиях, хотя бы и малоприемлемых для них». На копях Шелкунова в Черемхове 29 августа 1918 г. объяв¬лено, что с 1 сентября увеличивается рабочий день на I час. 26 июня 1918 г. на Анжерских копях администрация издала приказ об удлинении рабочего дня для подземных рабочих на 2 часа. В октябре 1918 г. на рудниках «Копикуза» был отменен сокращенный рабочий день накануне выходных и праздников и уменьшена плата за сверхурочные работы. 24 октября 1918 г. то же устанавливается на Гурьевском заводе. Вскоре после переворота фабриканты и заводчики стали 54 вводить сдельную систему оплаты труда на тех работах, на которых производительность труда рабочего зависит на столь¬ко от самого рабочего, сколько от администрации предприя¬тий. Не хватало запасных частей, материалов и инструмента, простаивал железнодорожный транспорт, не производился ремонт оборудования. Введение сдельной оплаты в таких ус¬ловиях являлось одним из средств усиления эксплуатации рабочих и уменьшения их заработка. Администрация сама устанавливала расценки на работы и определяла порядок отдельных работ. На омской фабрике «Энергия» 23 июля 1918 г. администрация вывесила объявление о том, что с 24 ию¬ля вводятся расценки в ряде цехов. Рабочим, отказавшимся от перехода на сдельщину, угрожали немедленным увольне¬нием60. В Анжерке, Судженке, па угольных предприятиях «Копи- куза» администрация бесцеремонно снижала заработную пла-ту. На Кемеровском и" Кольчугинском рудниках администра-ция изменила условия найма, ввела плату за квартиру, хотя но договору прожиточный минимум установлен с учетом пре¬доставления администрацией квартиры. Обмеры, обсчеты, штрафы стали обычным явлением. С 1 ноября 1918 г. на Ке-меровском руднике администрация ввела новые расценки, которые по некоторым статьям были на 30 процентов ниже прежних. Администрация копей не заботилась об улучшении условий труда и жизни рабочих. Всякие жалобы на плохие условия работы, требования улучшить эти условия рассматри¬вались как большевистская пропаганда. Администрация нагло отвечала рабочим: «Это вам не большевики, которые с вами нянчились». Рабочих, подавших жалобу, увольняли с работы, и семью выбрасывали на улицу51. Жизнь стала невыносимой. Характеризуя положение рабочих, представитель област-ного союза рабочих горной и горнозаводской промышленности Западной Сибири 2 октября 1918 г. говорил: «Рабочие уголь¬ных копей Западной Сибири в настоящее время лишены пра¬ва стачек и в отношении договора о найме поставлены в поло¬жение крепостных рабов, обязанных исполнять известную работу, независимо от своего желания. Сдельные расценки фактически везде уже понижены, особенно резко на предпри¬ятиях, принадлежащих Кузнецкому акционерному каменно¬угольному н металлургическому обществу, которое в деле при¬жима рабочих побивает рекорд»52. 55 Чувствуя полную безнаказанность, администрация пред-приятий грубо нарушала элементарные требования охраны труда. На этой почве усилились болезни среди рабочих. На Мартайгинских приисках широкое распространение получили ревматизм и лихорадка, на Судженских копях — желудочные заболевания53. По ноябрьскому отчету омской больничной кас¬сы в 1918 г., обратились за медикаментами в мае 1918 г. 2192 человека. В июле 1918 г. произошел резкий скачок — 9483 че-ловека, в августе—10 442, сентябре—10 768. Это результат хищнической эксплуатации рабочих и ухудшения условий труда54. В начале ноября 1918 г. в Иркутске проверялось санитар¬ное состояние 10 кожевенных заводов. Характеризуя положе¬ние рабочих этих заводов, врач писал: «Рабочий закладывает кожи в чаны или вынимает их оттуда, стоя нередко по колено в грязной жиже, сапоги его или бродни полны той же жижи. Ревматическое заболевание среди кожевников — явление более частое, чем это сознают сами рабочие». Еще в более опасном положении находились мелкие заводы55. В связи со значительным ухудшением общего санитарного состояния территории, занятой белогвардейцами, крайней перенасыщенностью квартир, ночлежных домов, примитивных землянок, а также из-за серьезного понижения жизненного уровня трудящихся и ухудшения питания уже во второй по-ловине июля 1918 г. в Западной Сибири появились первые сведения об эпидемии тифа55. В донесении из Усть-Камено-горского уезда сообщалось, что там погибают целые семьи. Одновременно появились случаи заболевания холерой в Том-ской губернии, и в частности в Новониколаевске и Томске. 13 сентября 1918 г. вся Тобольская губерния была объявлена неблагополучной одновременно с Томской, Алтайской и Семи-палатинской. Страшным бичом для рабочих стала спекуляция. По тре-бованию кулаков, Временное сибирское правительство объя¬вило свободу торговли, и, пользуясь этим, торговцы взвинти¬ли цены. В Омске при Советской власти мука стоила от 8 до 10 руб-лей пуд, печелый хлеб продавался по 20 копеек фунт, мясо.— по 1 рублю 50 копеек фунт, ситец — до 1 рубля 30 копеек за аршин. При «свободной» торговле цена на муку поднялась от 18 до 20 рублей за пуд, хлеб — до 60 копеек за фунт, мясо до 56 2 рублей 70 копеек — 3 рублен за фунт, ситец — более 7 руб¬лей за аршин57. В сентябре — октябре 1918 г. газеты были полны сообще-ниями о мясном и хлебном голоде, бумажном, мыльном керо-синовом, спичечном и дровяном кризисе. В связи с ростом спекуляции резко понизилась покупатель-ная способность рабочих. Текстильщики в мае 1918 г. зараба-тывали 156 рублей 50 копеек, а в январе 1919 г. — 349 рублен ( 50 копеек, то есть увеличение на 223%, печатники соответствен-но 208 рублей 40 копеек н 394 рубля 50 копеек, то есть увели-чение на 189%. В среднем зарплата рабочих в январе 1919 ". увеличилась на 69%. Но в связи с ростом дороговизны цены на предметы первой необходимости вскочили так стремитель¬но, что значительно опережали темпы роста зарплаты. Так, хлеб в мае 1918 г. стоил 9 рублей 50 копеек, а в январе 1919 г. — 50 рублей, то есть цены выросли на 529%, картофель соответственно 3 рубля 29 копеек и 30 рублей, то есть уве- \ личенив на 911%; мясо стоило 45 рублей, теперь поднялось до \ 120 рублей за пуд, то есть вздорожало на 211%. Вздорожали 1 дрова, керосин, молоко. В общем зарплата увеличилась на - 69%, а цена продуктов на 754%58. ^Разразился финансовый кризис. Подачки капиталистам и война против Советской России поглощали огромные суммы народных средств. Казна опустела. С мест в адрес Временного сибирского правительства и его органов беспрерывным пото¬ком шли телеграммы с требованием денег. 3 сентября 1918 г. сообщалось, что задолженность Ленских приисков рабочим составила 5 миллионов рублей59. 5 сентября 1918 г. начальник Забайкальской железной дороги телеграфировал: «Для упла¬ты жалования служащим дороги за август потребуется до семи миллионов рублей. Служащие, получив содержание за нюнь и июль не имеющими хождение деньгами, буквально го¬ лодают». Рабочие Арбагарских каменноугольных копей прислали письмо в правление Забайкальского горного кооператива, в котором писали: «Не получая три месяца заработной платы, мы сидим без хлеба и других продуктов. Положение становит¬ся отчаянней с каждым днем: скоро начнел, умирать с голоду¬хи. Многие с рудника идут в деревню, дабы там зарабо¬тать на хлеб»60. 13 ноября 1918 г. Томский губернский комис¬сар телеграфировал министерству внутренних дел, что на 57 Оудженски.х копях «нет хлеба, также денежных знаков, поло- жение на копях чрезвычайно тяжелое»61. Финансовый кризис распространился также на Черемховский каменноугольный район, который он охватил особенно тяжело Заработную пла- ту здесь рабочим приходилось вырывать с боем62. Такова антирабочая Политика Временного сибирского прач вительства. Рабочий вопрос Сибирского правительства состоял! в том, чтобы дезорганизовать, обессилить, покорить рабочих. Буржуазия стремилась не только восстановить капиталистиче- ские, частнособственнические отношения в производстве, еди- новластную диктатуру владельцев предприятий, но и полити- чески покончить с рабочим классом, как творцом социалисти- ческой революции, главным претендентом на политическое господство. Для этого буржуазия стремилась уничтожить с корнем все виды и проявления классовой организации пролета- риата, подавить все ростки, из которых могла вырасти дикта- тура пролетариата, вытравить самую мысль о самостоятель- ной политической роли пролетариата. Особенно усилилась антирабочая политика после колчаков-» ского переворота. По сравнению с правлением Колчака даже'' времена Николая Романова считались либеральными. Внут- ренний строй колчаковщины был еще более жесток, чем при царизме. Свирепствовали жандармы и охранники, военно-по- левые суды выносили смертные, приговоры не только в театре военных действий, но и за «неповиновение властям на местах, за призыв к забастовке, за возбуждение вражды» между рабо¬ чими и хозяевами. Кадеты, ставшие после 18 ноября 1918 г. партией государст-венного переворота, требовали последовательного восстанов-ления старых учреждений, и в частности губернаторов, чтобы показать народным массам, что «пришла власть и власть на-стоящая, которая не будет потатчицей». В министерствах Омска шли путем копирования старых дореволюционных бюрократических аппаратов. Характеризуя деятельность министра внутренних дел Гаттенбергера, газеты писали: «Министр взял из архива старый план дореволюцион-ных времен с административной ссылкой, гонением на печать и самоуправления»63. Один из лидеров сибирских кадетов Жардецкий открыто призывал «ради спасения государства отказаться временно вовсе от выборного начала и всю государственную и общест¬ 58 венную (самоуправления) жизнь построить на административ-ных назначениях, без всякого контроля со стороны населения. Конечная цель - восстановление монархии, но идти к этому надо ощупью, постепенно приучая массы к мысли о предпочте-нии единоличного правления — народоправству»64. На съезде военно-промышленных комитетов представитель нейтрального военно-промышленного комитета Лопухин за-явил' «Наш идеал — создание единоличной власти строго госу-дарственной»65, то есть восстановление монархии. Колчаковщина со всеми ужасами ее кровавого режима пол-ностью раскрыла классовую природу восстановленной власти. Один из советников Колчака писал 2 февраля 1919 г. предсе-дателю совета министров Вологодскому по поводу недовольст-ва сибирских рабочих и крестьян политикой правительства: Пока они в ежовых рукавицах, возможно направить их на добрый путь. Нужно действовать вовсю, пока есть время... При свободе мужики хуже зверей и дикарей»66. Характернейшей чертой колчаковского режима является милитаризация управления. Управление на территории колча- кии осуществлялось на основе устава о полевом управлении войск. Основным средством управления Колчак считал кара-тельные экспедиции. Будучи в этом отношении наследницей Временного сибирского правительства, колчаковщина усовер-шенствовала систему массового террора, представила военщи-не самые широкие права наказания населения вплоть до смертной казни. Территория Сибири была разделена на сатрапии, в каждой из которых неограниченную власть получили заплечных дел мастера — генералы и атаманы (Семенов, Калмыков, Гамов, МатковскиЙ, Розанов). Им подчинялись и местные генерал- губернаторы. Кроме законов и распоряжений, изданных «Всероссийским правительством», каждый генерал-губернатор имел право издавать обязательные постановления для подведомственной ему территории. 26 марта 1919 г. уполномоченный по охране государствен-ного порядка в Енисейской губернии и части Иркутской гу-бернии Розанов издал постановление о расстреле на месте без суда лиц. призывавших к ниспровержению существующей власти, виновных в укрывательстве, передаче сведений о прави¬ 59 тельственных войсках. Лиц, умалчивавших о замеченных дей ствнях или заговоре против существующей власти, а также распространявших панические сведения, приказывалось пре-давать полевому суду67. Желая дать вооруженную силу управляющим губерниями и областями, министерство внутренних дел колчаковского правительства стало формировать отряды особого назначения, прославившиеся „своей распущенностью и жаждой истязаний и насилий. 9 апреля 1919 г. колчаковский Совет министров принял постановление об учреждении на частные средства отдельных должностей чинов милиции и команд пеших и конных мили-ционеров. Управления Черногорских копей, рудников и заво-дов акционерного общества «Сибирская медь», Знаменского стекольного завода Данилова, Енисейского каменноугольного товарищества, Салаирских золотых приисков, Абаканского железоделательного завода68 и многих других предприятий приняли на себя содержание чинов милиции. Колчаковщина не имела социальных корней среди трудово¬го народа, она пыталась удержаться при помощи иностран¬ных штыков. Английский полковник Уорд цинично признавал, что «против Колчака 3/4 населения Сибири, но зато вся Европа». Колчак, Розанов, Семенов, Калмыков, Анненков, Красильников под покровительством союзных войск террори-зовали население пытками, расстрелами, затмили зверства и жестокости самых мрачных дней царизма и средневековой инквизиции. «Я сомневаюсь, чтобы можно было указать за последнее пятидесятилетие какую-либо страну в мире, где убийство мог-ло бы совершаться с такой легкостью и наименьшей боязнью ответственности, как в Сибири во время правления адмирала Колчака», — так характеризует правление Колчака командую-щий американским экспедиционным корпусом в Сибири гене-рал Г реве69. Приказы Колчака и его генералов, предписывавших ниж-ним чинам расстреливать без суда и следствия всех подозре-ваемых в большевизме рабочих и крестьян, создали почву для произвола и развязали руки реакционному офицерству. В системе глумления белогвардейцев над личностью одно из первых мест заняло возрождение массовых телесных нака- 60 заний. Пороли налево и направо, правых и виновных, без су¬да и следствия, по доносу попов, кулаков, владельцев пред-приятий. По признанию Гипса, среди ста наказанных и обиженных быть может попадался один виновный70. Началь-ник Бийской милиции Мейер называл револьвер сводом зако-нов, а плетку — сенаторским разъяснением. НовоникоЛаевская земская управа сообщала: «Милиция и отряды, как русские, так и поляки, в уезде безобразничают: чинят обыски, порки, расстрелы»71. В Щегловском уезде про-цветали убийства, истязания, вымогательства, взяточничество. Директор «Копикуза» Федорович и его помощник Фитингоф ходатайствовали об оставлении в должности начальника ми¬лиции в этом районе Озеркина «ввиду его чрезвычайной энер¬гии и смелости в борьбе с большевистскими бандами»72. Энергия и смелость, столь понравившиеся дельцам из «Ко¬пикуза», проявились в порках арестованных при каталажной тюрьме как мужчин, так и женщин, избиении прикладами, взяточничестве, необоснованных арестах. Присланный для проверки действий Щегловской уездной милиции чиновник особых поручений при министре внутренних дел, пришел к выводу, что «население буквально стонало от произвола со стороны милиции и милиционеров, являлось к представителям городского и земского самоуправления, к начальнику гарнизо¬на и адвокатуре с жалобами, прося защиты от милиции... и нередко просило возвратить им приставов и урядников, от ко¬торых оно никогда не видало таких насилий, притеснений, по¬боров, какое позволяют собе чины милиции»73. В январе 1919 г. министерство юстиции сообщало: «Места заключения Западной и Восточной Сибири переполнены. Во многих свирепствует сыпной тиф. Свободных мест нигде нет»74. По данным главного управления местами заключения, 30 июля 1919 г. в тюрьмах Сибири на 15 тысяч мест содержа-лось 31 903 заключенных, из них 5098 красноармейцев и 8935 арестованных в связи со свержением Советской власти. 2500 человек сидели без указания причины ареста вообще75. В 1918 году в белогвардейских концлагерях умерло 17 000 человек76. А сколько было убито, запорото насмерть, кануло в неизвестность, растерзано «при попытке к бегству», без суда и следствия! 61 В застенках пытали со знанием дела. Били без устали. Об варивали кипятком головы. Ломали ребра. В Мариинской тюрьме пытали электрическим током. Распоряжениями гене рал-губернаторов политические заключенные Красноярской, Иркутской и некоторых других тюрем были объявлены залож-никами и в любой момент могли быть расстреляны. В колчакии истязали и расстреливали не только в тюрьмах. Вся Сибирь превратилась в громадную тюрьму. Массовые расстрелы рабочих и крестьян стали повседневным явлением в жизни Сибири и Дальнего Востока, узаконенной системой правления правительства колчаков, Семеновых, розановых, Калмыковых. Колчак, Семенов, Розанов и другие палачи, взявшие на себя задачу искоренить большевистские идеи и симпатии в стране, не могли бы проводить эти зверства без помощи и со-трудничества иностранных войск, которые брали на себя та-ким образом ответственность за опустошения. Но дело не только в, так сказать, косвенном соучастии. Ин¬тервенты, вторгшиеся на территорию Сибири для того, чтобы «подарить народу свободу и демократию», несли смерть и раз¬рушения, грабежи и насилия. Генерал Греве признавал, что интервенты и белогвардейцы «рыскали по стране как звери, грабя и убивая мирных жителей». В период гражданской войны население Сибири впервые столкнулось с американскими войсками. Они обваривали свои жертвы кипятком и жгли их раскаленными железными пруть-ями, закапывали живых, пьяными ордами ходили по улицам, выслеживали себе жертвы, избивали прохожих, устраивали облавы на женщин и девушек, насиловали их. Бесчинство, на-силие и грабежи вызывали недовольство среди населения. На-чальник Верхнеудинской милиции доносил управляющему уездом, что поведение «воинских частей американской армии становится угрожающим государственному порядку и общест¬венной безопасности». В июле 1919 г. на станцию Андриановку прибыл эшелон смерти, в котором находилось 1600 красноармейцев, партизан, рабочих. Эшелон отправили в сторону пади Тарской — из вагонов солдаты выталкивали прикладами измученных, почер¬невших людей, среди которых было много женщин и детей, связывали их за шею телефонными проводами, заставляли се¬бе рыть могилу. Рядом с семеновским офицером, который 62 отдавал приказания, стоял американский полковник Морроу. Он писал позднее в своих воспоминаниях о кровавых по-двигах в Тарской пади. В донесениях Морроу глухо упоминал, что «некоторых арестованных обливали кипятком, жгли рас-каленными прутьями, посыпали раны толченой солью». Об этих «обычных» для режима интервенции фактах не забывал упомянуть в своих мемуарах и генерал Греве: «Жестокости были такого рода, что они несомненно будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа и через 50 лет после их совершения»77. От русских белогвардейцев и американцев в Сибири не от ставали офицеры румынских, польских и чехословацких ча-стей, которые вели себя как в завоеванной стране. \/Экономическая политика колчаковского правительства бы¬ли направлена на обогащение буржуазии путем расхищении национальных богатств и усиления эксплуатации рабочего класса. Для экономической политики Колчака характерно восстановление капитализма, возвращение бесконтрольной власти частного капитала и подчинение экономики страны иностранному капиталу. \ При Колчаке промышленная политика предусматривала неслыханные субсидии капиталистам, рабочий вопрос пресле- . довал цель урезывания и без того ограниченных прав рабочих V организаций, дальнейшего снижения уровня жизни рабочих. Значительные средства раздавались колчаковским прави-тельством на субсидии фабрикантам и заводчикам. Чуть ли не каждый день совет министров отпускал десятки и сотни тысяч рублен разным акционерным компаниям. Аппетит промышлен-ников разгорелся. Каждый делец стремился урвать кусок по-больше. Создавались дутые предприятия, единственная цель кото-рых — получение крупных субсидий от правительства. Летом 1919 г. состоялось соглашение между группой фабрикантов об учреждении акционерного общества под фирмой «Сибир¬ское акционерное общество суконных фабрик «Шерстоткань», с основным капиталом в 10 миллионов рублей. Общество по-лучило от правительства долгосрочную ссуду в 15 миллионов рублей78. Обществу «Обь-Енисейского пароходства» правительство дало 9 миллионов рублей ссуды, и неизвестно даже, куда оно дело эти деньги. Хищная буржуазия, ставшая у власти, расточительно швы-ряла десятки и сотни миллионов представителям своего класса. ' Ссуды с 1 июля 1918 г. по август 1919 г. составили79: Городам и земствам Угольным и пароходным предприятиям Железным дорогам Частным коммерческим байкам Кооперации Казачьим войскам Итого — 62 238 856 руб. 88 коп. — 226 401 483 руб. 70 коп. -г 251 912 738 руб. — 110 000 000 руб. — 46800 000 руб. — 59 944 000 руб. — 757 297 078 руб. 58 коп. Деньги выдавали компаниям, отдельным предприятиям, торговым домам и частным банкам, искусственно поддерживая производство и обмен, нужные для роста буржуазии. На основе одного из главных лозунгов сибирской буржуа зип «свободная торговля» под покровительством правитель-ства разыгралась чудовищная спекуляция. Спекулянты полу-чили полную свободу. В связи с разгулом спекуляции брать на товар меньше 50 процентов прибыли считалось даже нелов-ким делом, дурным тоном. Пуд муки в Омске стоил в ноябре 1918 г. 18 рублей, а в феврале 1919 г. уже 44 рубля80. В Том-ске дрова, купленные по 50 рублей за сажень, продавались по 350 рублей, а стекло, купленное по цене 325 рублей за ящик, продавалось по 1800 рублей81. Свобода торговли превратилась в разнузданную свободу 1рабежа и обмана. Об ужасных размерах взяточничества за- 'оворила вся пресса. Спекулировали все — от министров до жандармов. Газета «Народная свобода» писала: «Кто теперь не спекулирует? Кто не стремится к тому, чтобы тем или иным способом сорвать с ближнего несколько лишних рублей?»82. Весной 1919 г. вскрылась потрясающая картина злоупот-реблений дельцов из Омского военно-промышленного комите-та, снабжавшего белую армию. В аферах были замешаны видные правительственные чиновники. В марте 1919 г. разра-зился скандал с покупкой чая у фирмы «Слон», в которой оказался замешан министр продовольствия Зефиров. Не успв ли еще забыть о деле Зефирова, как в июле 1919 г. обнаружи-лась крупная группа спекулянтов, в которую входили началь ник военных сообщений колчаковского штаба генерал Касат-кин, комендант станции Омск Рудницкий и другие83. 64 Благодаря спекуляции, взяточничеству и массовому хище-нию расстраивался финансовый аппарат. Доход в 70 миллио-нов рублей, выколачиваемый путем беспощадного обложения населения, мог только в ничтожной мере покрыть расход. Еже¬месячные расходы Омского правительства исчислялись в 567 миллионов рублей, из которых 348 миллионов требовалось на содержание армии84. Превышение действительных расходов казны над доходами за II полугодие 1918 г. составило полтора миллиарда рублей, а к концу первого полугодия 1919 г. уже достигло 8 миллиар¬дов рублей85. Для пополнения казны, колчаковское правительство уве-личило налоги на чай, керосин, спички, табак, восстановило сахарную монополию, усилило выпуск бумажных денег. В изысканиях источников доходов, сибирская власть объ-явила винную монополию и в широких масштабах начала спа-ивать население. В общем бюджете колчакии доходы от вина занимали все большую часть. Общий доход в январе 1919 г. ■составил 92 миллиона рублей, из них 26 миллионов — от вод¬ки. В феврале 1919 г. соответственно 113 и 34, в марте—114 и 38, в апреле — 114 и 45 миллионов рублей86. Покупательная способность рубля в I половине 1919 г. составляла в Сибири всего лишь 5 копеек по сравнению с 1913 г., а цепы на товары увеличились на 206%87. УВ области рабочего законодательства колчаковцы ставили целью отнять остатки прав у рабочих. Гонение и уничтожение профессиональных организаций, введение принудительных ра¬бот на транспорте, снижение зарплаты, отказ от 8-часозого рабочего дня и увеличение его продолжительности по произво¬лу хозяев, штрафы и кулачные расправы — таковы основные направления политики колчаковского правительства в рабо¬чем вопросе. \19 июня 1919 г. открылось так называемое государственное экономическое совещание. При открытии совещания Колчак, определяя главные задачи, особенно подчеркнул «вопросы экономического порядка», возникающие в области рабочего за¬конодательства88. Министр труда Шумиловский в своей речи уверял, что «отрезвеет российский пролетариат, о социализме в России говорить не приходится, надо помнить, что через историю перескочить нельзя и что при капиталистическом строе рабочие без капиталистов и капитала—ничто (равно 5 В. А. Кадейкпн 55 как и обратно). Хотя рабочий класс стал теперь, может быть, и не тот, каким был раньше, но то, что произошло в связи с участием его в большевистском движении, слишком свежо у всех в памяти и заставляет многих относиться к нему соответ-ствующим образом»89. Министр, таким образом, публично оп-равдывал произвол предпринимателей. В инструкции о взаимоотношениях рабочих комитетов и управлений предприятий Черемховского района, подписанной 10 декабря 1918 г., предусматривалось, что рабочие комите¬ты не имеют права вмешиваться в управление предприятием. Членами рабочих комитетов не могут быть рабочие, не прора-ботавшие на предприятиях района 6 месяцев, состоявшие в Совдепах, исполнительных комитетах и другие активные дея-тели большевизма. Изменение в составе комитета, посещение шахтовых работ, проведение собраний допускалось только с ведома управления90. По новому закону о биржах труда последние передавались министерству труда, которое давало направление всей дея-тельности биржи и назначало ее заведующего. Представи-тельство рабочих организаций сводилось на нет (от рабочих — 2 представителя, а от прочих — 5). К тому же наем призна-вался не обязательным через биржу труда91. Положение о временных междуведомственных совещаниях! для урегулирования рабочего вопроса на водных путях учреж¬дало местные совещания из 7 членов, в том числе от рабочих только 1. Всякое решение могло быть вынесено независимо от рабочих, но зато при условии их представительства, имея как бы санкцию. Представительство рабочих превращалось в чис¬тую фикцию92. Практически в борьбе труда с капиталом даже в экономи-ческой области министерство труда и его органы на местах занимали позицию промышленников. Тарифный договор, вы-работанный особой комиссией из предпринимателей и рабочих печатного дела, подписанный представителями предпринима-телей, был представлен забайкальскому инспектору труда. Последний отказался утверждать и обратился к владельцам типографий с запросом — не под давлением ли рабочих они подписали тарифный договор, предлагал пересмотреть его, как умаляющий их права по отношению к рабочим93. Рабочие, видя беспомощность и никчемность министерства труда, предпочитали отказываться от посредничества его ор¬ 66 ганов и рассчитывали на собственные силы. В письме в редакцию газеты «Ленский край» профсоюз Ленско-Витим-ского горного округа сообщал, что, «принимая во внимание беспомощное положение инспектора труда и его уклонение от прямых обязанностей как посредника за все время службы, союз, не видя никакой защиты, кроме обвинения с его стороны, постановил прервать всякие сношения с инспектором труда»9''. Политика по рабочему вопросу у колчаковского правитель-ства по сравнению с Временным сибирским правительством оставалась качественно неизменной. Увольнение рабочих про* изводилось по усмотрению начальника учреждения, решения и рекомендации профсоюзов признавались не обязательными. Содействуя организации политических сил буржуазии, кол¬чаковское правительство душило все попытки организации ра¬бочего класса. Когда Колчак пришел к власти, поход против рабочих организаций усилился. 24 декабря 1918 г. в помеще¬ние Совета профсоюзов в Томске явился наряд милиции и про¬извел арест А. Ревнякова, И. Ечина и других руководителей Совета. В помещении поставлен караул, произведен обыск, при этом выворочены замки у столов и шкафов, все дела раз¬бросаны. ч Исполком профсоюзов Сибири в декабре 1918 г. сообщал в министерство труда, что «за последнее время на протяжении чуть ли не всей Сибири от Владивостока до Урала идет уси¬ленное преследование профессиональных союзов»95. Министр труда Шумиловский 10 января 1919 г. ответил о намерении содействовать развитию только «тех профессио-нальных союзов, которые не связывают своей судьбы с про-исходящими время от-времени большевистскими вспышками и не ведут под флагом профессионального движения пропа-ганды большевизма96. Массовые погромы профсоюзов продолжались. В январе 1919 г. усиленным нарядом казаков и солдат были оцеплены помещения Омского совета профсоюзов и правлений ряда профсоюзов по Нагорной улице № 49. Произвели обыск, аре-стовали находившихся лиц и вывезли все имущество союзов97. В ночь на 1 февраля 1919 г. был арестован в Томске член главного исполкома Кольчугинской железной дороги А. А. Рябцев, а утром 18 февраля — председатель того же ко-митета Николаи Иванов. На просьбу ускорить рассмотрение 67 их дел в июне 1919 г. управляющий губернией ответил: «Не вижу оснований к исключению дела Иванова из общего но; рядка рассмотрения. Предлагаю рассмотреть дело в порядке очереди»98. Совет профсоюзов Сибири 10 апреля 1919 г. сообщал но-вые факты возмутительного отношения местных военных влас¬тей как к профессиональным союзам, так и к их работникам в частности. «Факты можно увеличивать без конца, стоит хотя бы посмотреть, что в настоящее время практикуют те же воен¬ные отряды в горных районах: Черемховском, Анжерском, Судженском и пр. Профессиональные союзы там совершенно задавлены»99. Дело доходило до того, что некоторые объединения проф-союзов, видя аресты и преследования отдельных лиц и целых групп профсоюзов, вносили постановления временно прекра-тить деятельность союзов. Такое постановление было вынесено в гор. Камне, где прибывший из ближайших селений так на¬зываемый штурмовой отряд арестовал сразу 40 человек, в том числе председателя Совета профсоюзов Н. Л. Смирнова, члена секретариата И. Д. Семыкина100. Правление союза деревообделочников было арестовано, а имущество свезено в охранку101. Барнаульский и Томский окружные суды отказали в реги-страции уставов профсоюзов за то, что там говорилось: «Целью союза является содействие развитию у рабочих клас-сового пролетарского сознания». К январю 1919 г. из 21 профсоюза Иркутской губернии от-казано в регистрации 12, в том числе в Усолье, Черемхове, Николаевском заводе, кондукторам Забайкальской железной дороги и др.102. Тобольский окружной суд отказался зарегистрировать Устав Курганского союза колбасников, поставившего задачу улучшения экономического положения рабочих и руководство всеми формами их экономической борьбы103. Вслед за введением сдельной оплаты труда совет съездов торговцев и промышленников (г. Омск) выдвинул вопрос о необходимости по примеру США и Англии пойти по пути «демократизации промышленных ценностей», чтобы заинте-ресовать рабочие массы. Предлагалось «допустить обращение дивидендных бумаг мелких купюр. Это сразу изменит психо-логию современного обольшевиченного русского рабочего»104; 68 Вдохновленные поддержкой правительства, промышленни¬ки фактически отменили 8-часовой рабочий день, хотя в зако¬нодательном порядке правительство не решалось это делать, боясь возмущения масс. Представитель биржевого комитета в Омске управляющий специальным отделом Всероссийского Совета съездов торгов-ли и промышленности, выражая мнение промышленников, сде¬лал программное заявление по рабочему вопросу: увеличить рабочий день с 8 до 10 часов, ввести обязательные для рабочих нормы оплаты труда, которые «должны быть гибки и легко изменяемы в соответствии с изменениями условий производ¬ства» (рабочие же требовали «соответствия» с ростом доро¬говизны). Профсоюзы не должны допускать «никаких насилий в форме стачек, забастовок и т. д.». При этом ссылались на опыт капиталистического Запада. «Промышленные предприятия культурных европейских го¬сударств,— писал он, — до последнего времени имели 10-ча¬совой рабочий день и, однако, нн здоровье, ни культурное раз¬витие рабочих от этого не пострадало. Но если при современ¬ной мировой конкуренции наши рабочие будут работать 8 часов, а европейские при более совершенной технике и спе¬циализации те же 8 часов или даже 10 часов, то результат на замедлит сказаться, наша страна не выдержит конкурен¬ции, и мы должны будем сокращать нашу промышленность»105. Но многим промышленникам и этого оказалось мало. «На-шему рабочему, — писала газета «Свободный край», — чтобы остаться на мировом рынке — а теперь приходится считаться с ним — в качестве полноправного члена, надо работать не 8, а 12, быть может, 14 часов»106. В Тюмени были случаи насильственного привода рабочих для ремонта паровозов107. 1 нюня 1919 г. атаман Семенов всем рабочим центральной электростанции воспретил уход со стан¬ции без разрешения штаба армии. Министерство юстиции по этому поводу дало заключение: «Приказ как по содержанию, так и по форме нужно признать закономерным»108. В феврале 1919 г. Томский биржевый комитет сообщал в министерство труда, что заседания комиссий по обсуждению вопроса о страховании от несчастных случаев «стали прини-мать страстный митинговый характер». Фабриканты и завод-чики Томского района заявили, что «вопрос о социальном 69 страховании рабочих при данных условиях не может быть разрешен и является преждевременным»109. 23 июля 1919 г. в Читинских железнодорожных мастерских арестована бригада котельщиков за отказ от сверхурочных работ. Фактически рабочий день был доведен здесь до 10,5 ча-са"°. За самовольный уход со службы дороги помощник ко-тельщика Иббатулин подвергнут тюремному заключению па три месяца1". Пользуясь тем, что служащие железной дороги военным положением были обязаны беспрекословно нести службу, администрация не заботилась об условиях труда. При прожи-точном минимуме в 700—800 рублей рабочие получали лишь 300 рублей. Они обратились с прошением в министерство путей сообщения, в котором писали о распродаже вещей и голоде. «Продажа вещей, как возмещение иехватающего жа-лования, не может тянуться до бесконечности, и должен на-ступить день, когда нечего будет продавать. Служащие волей- неволей принуждены будут разбрестись кто куда, несмотря ни на какие военные положения на дорогах»"2. Падение ценности рубля привело к невероятному росту цей на продукты первой необходимости. За год — с апреля 1918 г. по апрель 1919 г. — розничные цены выросли: на продукты полеводства в 3,5 раза, животноводства —*2, на птицу и яй¬ца— в 5 раз, спички, керосин, свечи — в 5,5 раза, ситец, нит-' ки — в 4 раза, мыло—в 3 раза. Это тяжело отразилось на положении рабочих и крестьянских масс. Согласно ценам на продукты, существовавшим в августе на Судженских копях, по подсчетам союза горнорабочих, на содержание средней семьи, состоявшей из мужа, жены и двух малолетних детей, требовалось 950 рублей, а между тем за-работок рабочих колебался от 300 до 350 рублей"3. Даже по данным министерства труда, в мае 1914 г. прожи-точный минимум составлял 12 рублей 75 копеек, а в мае 1919 г. — 427 рублей, то есть вырос в 34 раза. Цены же на одежду и обувь против 1916 г. увеличились в 100 раз"4. Прожиточный минимум в Омске в октябре 1918 г. состав-лял 269 рублей 75 копеек, а в марта 1919 г. вырос до 492 руб-лей 10 копеек"5. В августе 1919 г. прожиточный минимум под-нялся до 678 рублей 36 копеек"6. В Чите в июне 1919 г. против мая 1914 г. стоимость рациона, необходимого, пр подсчетам министерства труда, для питания одного взрослого работника, 70 возросла в 24 раза. А заработок возрос лишь в 10 раз. Иными словами, рабочий стал питаться в два с половиной раза хуже, чем в 1914 г.117. Официальный губернский орган газета «Алтайский вест-ник» в марте 1919 г., характеризуя положение, писала: «Цены растут, условия существования ухудшаются в прямой геомет-рической прогрессии, если так будет продолжаться далее, мы рискуем вернуться к жизни каменного века»’18. Экономическое положение Сибири, судя по данным о за-работной плате в сравнении с данными о ценах на предметы первой необходимости с мая 1918 г. по январь 1919 г., пред-ставляется в таком виде:119 Средний заработок в рублях Средн. цены па продукты в рублях Профессии май 1918 г. янв. 1919 г. X от нош. продукты в пуд. май 1918 г. ЯНВ. 1919 г. н отнош. Текстильщики . . . 165,5 349,5 223 хлеб 9,50 50 529 Печатники . . . . 208,4 394,5 189 карт. 3,29 30 911 Обрабатыв. животн. ирод. ... . . 197,9 307,4 150 мясо 45 120 211 Обрабатыв. вкус веще¬ ства .... . . 247,7 271 108 масло слив. 92 240 261 Деревообд. . . . . 181,5 318,3 175 молоко 50 350 700 Средний по всем про-фессиям . . . 169 керосин 14 360 2570 Средний по всем продуктам 764 Таким образом, реальная заработная плата рабочих с мая 1918 г. до марта 1919 г. сильно пала. Номинальная заработная плата поднялась от 108% до 223%, а цены на такие предметы, как хлеб, картофель, молоко, мясо поднялись на 529%, 911%, 700%, 211% соответственно. Если еще добавить, что эти дан-ные о заработной плате являлись средними за месяц, а многие рабочие не работали несколько месяцев в году, то станет ясно, что отношение заработной платы к ценам на продукты потребления представит еще меньшую дробь, чем та, какую можно вывести по данным таблицам. 71 В эту таблицу не включены железнодорожные рабочие. Их положение ухудшилось еще больше, чем положение других рабочих, так как введение сдельной и поверстной оплаты для машинистов сильно понизило оплату по сравнению с летом 1918 г. После перехода на сдельную оплату в котельном цехе Чи-тинских железнодорожных мастерских вместо ставки 506 руб-лей заработок составил в марте-апреле 1919 г. у котельшикз 1-й руки 360—370 рублей, у молотобойца—280—290 рублей120. Сильно снижали зарплату денежные штрафы. На кож- заводе Соловьева в Иркутске был установлен штраф в таком размере: за приход на работу в нетрезвом виде — 5 рублей, за «ленивую работу»— 10 рублей, за «непристойность и наруше¬ние тишины»— 10 рублей и т. д. На механическом заводе Кра-сноярского областного военно-промышленного комитета рабо-чие подвергались за «неисправную работу» штрафу от 5 до 30 рублей121. , . Рост дороговизны, анархия рыночных цен, частые кон- * фликты между рабочими и капиталистами вызвали необходи-мость установления так называемого прожиточного минимума, который бы учитывал рыночные цены на продукты, а также одежду, обувь, квартиру, отопление, освещение и прочее. Отсюда определялись границы оплаты труда. Округленно прожиточный минимум за вторую половину 1918 г. и начало 1919 г. составил (в рублях)122: Города ✓ Месяцы 1918 гола Месяцы 1919 года VII VIII !Х * X, XII 1 1" ш .V Омск 250 236 259 269 320 3:16 400 410 492 528 Томск . —• 221 278 286 312 322 333 375 Иркутск . — — — 265 — 309 — 298 Красноярск — 245 302 308 323 309 335 Калек . . • . . . — — 225 251 252 254 264 288 358 Барнаул .... 177 181 193 211 261 281 316 326 243 Тюмень .... — ■ ■ ■ 11 — • 301 305 350 — — 4,33 Н.-Николаевск • • ■ • 2.56 252 262 301 303 281 292 301 331 363 72 В апреле 1919 г. ставки прожиточного минимума против августа 1918 г. выросли: в Томской губернии — на 78%, Ново-николаевске— на 44%, Тюмени — на 40%, Омске — на 27%,’ Иркутске — на 13%, Красноярске — на 37%, Барнауле — на 19%, Канске—на 35%123. Ухудшение положения рабочих привело к росту заболе-ваемости. В апреле 1919 г. на ст. Яшкино средн рабочих заво-да товарищества «Сибирцемент» свирепствовала эпидемия. ООО рабочих, а с членами семей — 2000 человек, обслуживал один врач, и того вскоре забрали в колчаковскую милицию124. Политика Колчака носила не только антирабочий, но и антинациональный характер. Хозяйственную и военную дея-тельность колчаковского правительства контролировали ин-тервенты. Вслед за признанием всех царских долгов в качестве платы за удушение революции в России. Сибирь отдавалась на разграбление. В Сибирь нахлынули толпы дельцов, искав¬ших легкой наживы. Генеральный консул колчаковского правительства в Сиэтле писал: «Американцы едут в Сибирь не для торговли, не для работы и помощи русскому населению, а для быстрого обогащения и легкой наживы. Пароходы фрахтуются один за другим в Ном и Анадырь. Большей частью это подонки американцев, неудачные дельцы, прогоравшие содержатели притонов, сыщики, пьяницы, старые золотоиска¬тели с прошлым и т. п.»125. Торговые махинации с продажей Колчаку вооружения, рас-продажу колоссальных запасов оружия, оставшегося неис-пользованным и ненужным после окончания мировой войны, с вывозом из Сибири ценного сырья правительство США рекламировало как помощь русскому народу. Особый аппетит вызывала Транссибирская железнодо-рожная магистраль. 9 января 1919 г. США и Япония заклю-чили соглашение об установлении контроля над сибирской железной дорогой. Соглашение предусматривало передачу дороги под контроль Междусоюзного комитета, состоявшего из представителей всех иностранных держав, имевших свои войска в Сибири. 13 апреля 1919 г. колчаковское правитель-ство одобрило это соглашение. Началось разграбление — вы-воз хлеба, масла, пушнины, промышленного сырья — словом, всего, что имело ценность. Интервенты расхищали богатства, лес, угольные копи, рудники, золотые прииски под видом аренды. Пароходы с награбленными трофеями пересекали Ти¬ ТЗ хий оксан, держа курс к берегам США. Обратным рейсом онп везли пушки, пулеметы, снаряды. Вывозя жизненно необхо-димые товары, американские монополии везли в Сибирь ору-дия смерти. Ценность вывезенных из Сибири товаров за границу без стоимости драгоценных материалов в январе — июне 1919 г. составила 84 367 401 рубль126. Только с мая по сентябрь 1919 г. комитет внешней торговли колчаковского правитель¬ства выдал наряды на отправление за границу 1050 вагонов различных грузов на сумму более 1 миллиарда, рублей127. Председатель исполкома синдиката, находившегося в ве-дении Русско-Английского банка, разрабатывавшего большие копи на реке Лене, на Алтае и на Урале, Гернет 27 ноября 1919 г. заявил американскому журналисту, что неисчерпаемые богатства Сибири нуждаются в «разработках со стороны та-кого энергичного и богатого соседа, как американцы». Заоке-анские монополии намеревались расширить работы по добы¬че золота на Ленских приисках. «Смолистый уголь высокого качества может быть добываем в большом количестве в Куз-нецких копях»128. В Америке была издана брошюра с призывом ко всем аме-риканцам эмигрировать в Сибирь, чтобы овладеть сибирскими богатствами и «мигом разбогатеть». «Дверь Сибири откры¬та, — говорилось в брошюре, — а деловым людям всех стран известно, что Сибирь и Россия представляют из себя легкую и драгоценную добычу». Брошюра перечисляла все выгодные промыслы, могущие дать миллионный заработок, но «остаю-щиеся в первобытном состоянии в ожидании, чтобы американ-цы явились со своими машинами и современными методами, а именно: золотые и другие металлические рудники, рыболов-ство, ловля моржей, охота, цементные холмы и т. п.»129. В августе-сентябре 1919 г. в Сибирь прибыла свора всевозможных уполномоченных союзнических миссий, зани-мавшихся спекуляцией и вывозом из £ибири всего, что можно вывезти (платины, золота, масла). Французский гелерал Жанен попросил колчаковское пра-вительство сообщить ему действующие законы и правила, ка-сающиеся участия иностранцев в русских торговых и промыш-ленных предприятиях. Ему ответили, что иностранцы в России обладают всеми имущественными правами наравне с русскими гражданами, в том числе и правом участвовать в 74 торговых ii промышленных предприятиях, а именно: приооре- тать и отчуждать всякого рода движимое и недвижимое имущество, брать промысловые свидетельства, производить торговлю, участвовать в руководстве промышленных и торго-вых предприятий130. В сентябре 1919 г. из Парижа запросили о производительности и финансовом положении Судженских копей131. В конце августа 1919 г. по распоряжению генерала Жанена была командирована на предприятия «Копикуза» миссия. Она требовала документы. Управляющий губернией телеграфировал местным властям о содействии миссии. Курганский промышленник Смолин продал американской фирме винокуренный завод, мельницу и все принадлежавшие ему дома132. На заседании госэкономсовета 26 июня 1919 г. говорилось о стремлении иностранного капитала к «сниманию сливок с русской промышленности»133. Для эксплуатации богатств Сибири правительство США создало 2 декабря 1918 г. специальный аппарат, так называ-емое Русское отделение Военно-торгового совета, во главе ко¬торого стали Л. Штраус — директор федерального резерв-ного банка США, крупнейший капиталист Мак-Кормик и Д. Ф. Даллес. Этот совет разработал программу колонизации России. Программа предусматривала контроль над всей тор-говлей, землями, захват в неограниченных количествах пахот-ной земли, леса, месторождений угля, железа и других метал-лов, контроль над железной дорогой, телеграфно-телефонны-ми сетями, электростанциями, право на обработку сельско-хозяйственной продукции, на добычу нефти, угля, железа, зо-лота, минеральных удобрений, драгоценных камней, право на приобретение водных резервуаров и ирригационных систем, транспортных средств, проведение всех видов банковских опе¬раций134. Американская фирма «Торговый дом Вульфсон и К0» раз-вернула широкую деятельность по закупке за бесценок пушниные Только через Владивостокский порт в 1919 г. было вывезено свыше 7 миллионов беличьих шкурок, около 100 ты¬сяч шкурок сурка, свыше 20 тысяч — горностая, 17 тысяч — колонка. Но сколько вывезено без соглашения и формаль-ностей? • Открытый грабеж интервенты прикрывали фиговыми ли-сточками вроде «спасения мировой культуры», «помощи чехо¬словакам», «возрождения великой союзницы» и т. п. Проявляя 75 трогательную ‘заботу о возрождении великой союзницы и воо-ружении белогвардейской армии, монополии США не пропу-скали случая надуть эту союзницу, урвать с нее подороже за орудия смерти и гнилые товары. Поверенный в делах колча-ковского правительства в Вашингтоне Угет 22 марта 1919 г. писал министерству иностранных дел о том, что фирма Ре-мингтон должна поставить 258 005 винтовок. Цену одной вин-товки русские бухгалтеры установили в 22 доллара 50 центов, а фирма требовала 35 долларов. Американские монополии начали в мае 1919 г. переговоры с колчаковским правительством о предоставлении американ-ским коммерсантам монопольного права вывоза сибирского масла в Америку и Англию. Монополия оценивалась в 100 мил¬лионов рублей135. • Серьезным конкурентом США на Дальнем Востоке и в Забайкалье являлась Япония. В Японии был создан комитет экономической помощи Сибири. В японских газетах подробно описывались богатства Сибири, которую называлн-<страной бесконечных возможностей», ее горные богатства считались безграничными и в значительной части еще совершенно не-тронутыми и даже не исследованными. Главное внимание об-ращалось на Кузнецкий бассейн, район строящейся Южно-Сибирской железной дороги, Забайкалье и Уссурийский край. В конце июня 1919 г. газета «Вестник Томской губернии» сообщала: «За последнее время усиленно организуются япон-цами совместно с русскими товарищества для разработки копей, спичечного, бумажного и мыловаренного производ-ства»138. От американцев, англичан, французов и японцев стреми-лись не отстать и грабители рангом пониже. Белочехи набрали огромнейшие запасы всякого добра, перегоняли тысячи вагонов, наполненных машинами, стан-ками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью. Склады чехов ломились от огромного количества сукна, обуви, продовольственных запасов, обмундирования, вооружения, металла, разного рода сырья, ценных машин, объявленных военной добычей. Одних медикаментов было ими забрано на сумму свыше трех миллионов золотых рублей. Из Тюменского округа вывезено огромное количество меди. Чехи не постеснялись объявить своим призом библиотеку и лабораторию Пермского университета. Точное количество на¬ 76 грабленного не поддается учету. По самым скромным подсче-там, это обошлось русскому народу во многие сотни миллио-нов золотых рублей и значительно превышало контрибуцию, наложенную прусскими войсками на Францию 1871 г. Антанта поддерживала Колчака, Деникина, Юденича отнюдь не из побуждений истинной любви к ним и такой же ненависти к большевикам. Заграничными спекулянтами Аме-рики, Франции и Англии оружие для убийства трудящихся России доставлялось за русское золото. Из 30 562 пудов зо-лота, на сумму 651 532 117 рублей 86 копеек, захваченных колчаковцами в Казани, в наши руки снова вернулись лишь 19 520 пудов, остальные колчаковцами были переданы за гра-ницу за военные поставки137. Предвидя конец своему властвованию, министры Колчака на свои имена и имена своих жен открыли счета во Владиво-стоке, Харбине и Иокогаме. Народное богатство проматыва-лось без всякого отчета. v х—Колчаковская политика привела Сибирь к расстройству экономической жизни. В тылу Колчака произошла полная остановка работ, испытывался острый недостаток бырья, топ-лива, продовольствия, разразился финансовый кризис, в без-надежном состоянии оказался транспорт, сильно понизилась производительность труда. Наблюдалось отсутствие соли, са-хара и фабрикатов. Основой, настоящим хлебом промышленности, как говорил В. И. Ленин, являлся тогда уголь. Добыча угля за время бе¬логвардейского правления в Сибири резко понизилась. На многих шахтах и копях работы приостановились. 14 марта 1919 г. управляющий министерством торговли и промышлен¬ности сообщил, что «промышленная жизнь и просто жизнь находятся на положении абсолютного топливного голода»1''8. Потребители угля в Сибири запросили в августе 19)9 г. 17,6 миллиона пудов угля. Отгружено же было 8,1 миллиона пудов139. Начатые работы по оборудованию новых рудников в южной части Кузбасса, а также строительство новых кок¬совых печей и химического завода в Кемерове сильно замед¬лились. Снизилась добыча и на старых рудниках. На Анжеро-Судженских копях за два года войны добыча угля снизилась с 58,8 миллиона пудов до 37,8 миллиона пудов, а на шахтах <Копикуза» — с 17,8 миллиона пудов до 11,7 миллиона пу¬лов в 1919 г.140. На Кемеровских копях соответственно 7369 77 тысяч пудов и 4747 тысяч пудов, на Кольчугинских копях — 10 337 тысяч пудов н 7681 тысяча пудов141. Еще более разру-шительные последствия белогвардейского хозяйничанья были на Черемховских копях, где в 1919 г. выдано лишь 34 859 ты-сяч пудов угля против 70 019 тысяч пудов в 1917 г.142. В целом добыча угля в 1919 г. на 55% снизилась против 1919 г. Численность рабочих в Анжерке против 1918 г. понизилась на 17%, на Судженке — на 31,5%, в Кольчугине — на 5,5% в Кемерове — на 38% *43. ✓ Производительность труда по сравнешпо с 1917 г. упала по Черембассу на 46% и по Кузбассу — на 17%144. Месячная производительность труда горнорабочих Кузбасса в I полу-годии 1917 г. составила 978 пудов, а за соответствующий пери¬од 1918 г. — 748 пудов, 1919 г. — 729 пудов'45. Падение добычи угля определило положение других от-раслей промышленности. Отсутствие угля привело прежде всего к полному расстройству транспорта, поглощавшего 91% угля146. Провозная способность дороги сильно упала. Же-лезнодорожные станции оказались забиты «больными» паро-возами и вагонами. Это, в свою очередь, ударило по всем от-раслям промышленности и сельского хозяйства. Замерла промышленность. Из 230 мыловаренных заводов Сибири во второй половине 1919 г. работали только 11. Вмес-то 60 тысяч пудов ежемесячной выработки 8 стекольных за-водов вырабатывали 26 тысяч пудов, вместо 204 тысяч ящиков спичек, вырабатываемых на 5 спичечных фабриках в 1918— 1919 гг., вырабатывалось около 70 тысяч. Железорудная про-мышленность, как и разработка медных, свинцовых, цинковых руд, сошла на нет'47. В 1920 г. золотодобывающая промышлен¬ность Сибири дала 7,1% довоенного уровня, кожевенная 51,6%, спичечная — 25%, маслобойная — 27,9%. Война принесла огромные разрушения сельскому хозяйству Сибири. В 1920 г. по сравнению с 1916 г. поголовье скота уменьшилось почти на 3,5 миллиона голов. Если в 1916 г. на одно хозяйство приходилось 17,6 головы скота, то в 1920 г. лишь 10,8'48. Таковы последствия разгула колчаковского режима, кото-рый В. И. Ленин образно и точно характеризовал как дикта-туру хуже царской. Таковы условия, в которых оказались рабочие Сибири в эти суровые годы и в которых они под ру-ководством большевистских организаций вели тяжелые бои 78 против белогвардейцев и интервентов за восстановление вла-сти Советов. Положение рабочих н трудящихся крестьян, познавших в период Советской власти радость жизни без капиталистов и помещиков, после белогвардейского переворота в Сибири резко ухудшилось. Денационализация промышленности, мас-совые увольнения и аресты передовых рабочих, преследования профсоюзов и других рабочих организаций привели к серьез¬ным изменениям количественного и качественного состава рабочих. В связи с закрытием предприятий и заменой «беспо¬койных» русских рабочих военнопленными и ввозом из-за границы иностранных специалистов, до 50% рабочих Сибири оказались безработными. Особенно уменьшилась прослойка революционных рабочих, известных своими симпатиями к Советской власти и большевизму. Дальнейшее обострение классовой борьбы, дикое насилие озверевшей монархической военщины над рабочими, крестья-нами и демократической частью интеллигенции Сибири от-крыли глаза даже тем, кто находился под влиянием мелкобур-жуазных иллюзий, способствовали окончательному полити-ческому прозрению колеблющихся и выжидавших, их переходу на позиции решительной борьбы за восстановление власти Советов. Важнейшее значение имел тот факт, что по ту сторо¬ну Урала продолжала победное шествие Советская респуб¬лика, отражавшая натиск многочисленных врагов. ГЛАВА II ПЕРЕХОД БОЛЬШЕВИСТСКИХ ОР-ГАНИЗАЦИЙ СИБИРИ НА НЕЛЕ¬ГАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ИХ ДЕЯ¬ТЕЛЬНОСТЬ ПО СПЛОЧЕНИЮ И ВОСПИТАНИЮ СИБИРСКОГО ПРО ЛЕТАРИАТА г § 1. Тактическая линия большевиков в тылу сибирской контрреволюции. Руко-водство ЦК РКП(б) деятельностью под-польных большевистских организаций В ходе боев с мятежниками летом 1918 г. большевики Сибири понесли большие потери. Партийные организации Томска, Омска, Красноярска, Черемхова, Иркутска, Читы почти в полном составе выступили на фронт. Многие комму-нисты погибли в боях, другие оказались в белогвардейских застенках. Те из наиболее видных руководителей партийных и'советских организаций Сибири, которые остались живыми и избежали арестрв, скрываясь от преследований, вынужде¬ны были изменить местопребывание. Легальные партийные организации были разгромлены. Враги рассчитывали огнем и железом искоренить больше-визм, физическим истреблением лучших кадров революцион-ного пролетариата запугать трудящиеся массы и заставить их смириться с реставрацией ненавистных народу старых доревоДГоционных порядков. Но уныние и растерянность, вы¬званные гибелью в боях и арестами многих большевиков, ор¬ганизаторов партийных комитетов и Советов, охватили не-многих рабочих и продолжались недолго. Основные массы рабочих понимали, что победа контрреволюции в Сибири была временной. Там, за Уралом, рабоче-крестьянское госу-дарство продолжало жить и бороться. 80 Летом 1918 г. главным фронтом республики, на котором решалась судьба революции, являлся Восточный фронт. ПК РКП (б) и Советское правительство положению в Сибири уделяли много внимания. 8 июня 1918 г. Я. М. Свердлов за-прашивал по прямому проводу Екатеринбург: «Сообщите, как дела между Челябинском и Екатеринбургом и куда эвакуировались омские товарищи»1. В конце июля 1918 г. ЦК партии принял постановление, в котором глубоко вскрыл причины неудач на Восточном фронте, наметил конкретные меры по укреплению советских поиск и созданию крутого перелома в борьбе против белоче- хов и белогвардейцев2. Среди этих мер большое внимание уделялось организации большевистского подполья и развер-тыванию борьбы трудящихся в тылу интервентов и белогвар-дейских армий. При ЦК РКП (б) было создано центральное бюро по руководству работой подпольных партийных органи¬заций в тылу врага. Для этой цели создавались также терри¬ториальные бюро — в конце 1918 г. возникло Сибирское бюро ЦК РКП (б)3. ЦК РКП (б) внимательно следил за развитием событий в Сибири. В печати часто встречались сообщения из Сибири от перешедших линию фронта сибирских работников. 14 июля 1918 г. газета «Известия» ВЦИКа. сообщила сведения о по-ложении в Сибири, полученные от прибывших оттуда товари-щей. 27 июля 1918 г. газета сообщала, что «вчера в Москву прибыли двое товарищей, которым удалось благополучно вы-ехать из Омска». Газета подробно освещала положение си-бирских рабочих, их борьбу с Сибирским правительством, предательское поведение эсеров и меньшевиков. 6 августа 1918 г. в газете «Известия» Я- М. Свердлов сообщал, что члены Западно-Сибирского штаба Окулов’ и Пашин, делегированные с ответственными поручениями в Сибирь ВЦИКом, возвратились в Москву и сдали все отчеты. В самом начале мятежа белочехов ЦК РКП (6) принял меры к укреплению большевистских кадров в Сибири. При-бывшие в Москву из Сибири в разное время опытные партий-ные работники А. Валек5, А. Нейбут® и другие были направ-лены ЦК для организации большевистского подполья в тылу врага7. Питерская работница, член Иркутского горкома РКП (б), Е. С. Федорова в своих воспоминаниях рассказывает, что 6 В А. Кадейкнн 81 после боев у Байкала она вернулась в Иркутск. Здесь встре-тила Б. 3. Шумяцкого8, ранее работавшего в Иркутске, а за¬тем находящегося в Москве. «Я не удержалась и спросила, как он очутился в Иркутске, когда мы все были уверены, что он находится в Москве. Шумяцкий рассказал, что как только стало известно о падении Советской власти в Самаре, на Ура-ле и во многих городах Сибири, Центральный Комитет партии разослал уполномоченных в районы, захваченные белогвар-дейцами. Они должны были установить связь с большевиками, оставшимися в тылу, выяснить на месте положение, расста-новку сил и информировать Центральный Комитет о положе-нии на местах как можно чаще»9. Белогвардейские власти напали на след Шумяцкого, по этому поводу завязалась переписка между Иркутским и Ени-сейским губернскими комиссарами Временного сибирского правительства10. Иркутский губкомиссар 30 августа 1918 г. распорядился «срочно произвести допросы, арестовать, дало передать в следственную комиссию»11. Тем временем Б. 3. Шу¬мяцкий, проведя в Иркутске необходимую работу, выехал на Алтай. В период мятежа белочехов в Москве проходили заседания первого Всероссийского съезда совнархозов, на котором при-сутствовали руководители сибирских совнархозов, в том чис-ле М. И. Сычев (Франц Суховерхов)12 и С. А. Черепанов13. По заданию ЦК РКП (б) они спешно возвратились в Сибирь, где продолжались бон. В Тюмени Ф. Суховерхов и С. А. Че-репанов встретились с руководителями большевистских и со-ветских организаций Томска, Омска, Тюмени. В это время стало уже ясно, что чехословацкий мятеж — это не случайное недоразумение, а широко задуманное антисоветское выступ-ление, охватившее огромную территорию. Встал вопрос о так-тике, о том, каким образом координировать деятельность фронта с борьбой рабочих в тылу белогвардейщины. Этот вопрос обсуждался на заседании Западно-Сибирского воен¬но-оперативного штаба. Тогда же начал оформляться сибир¬ский центр большевистских подпольных организаций. Из пред-ставителей западносибирских партийных организаций было создано Организационное бюро, которое после отступления советских войск осталось в Тюмени и перешло на нелегальное положение. В состав бюро вошли К. Молотов14, С. Черепанов, Ф. Суховерхов, А. Валек, И. Дмитриев15 и другие16. 82 6’ Первой задачей Сибирского организационного бюро РКП (б) являлось собирание оставшихся на вражеской терри- тории большевиков, создание и инструктирование нелегальных организаций в крупных рабочих центрах Сибири. Для этой це- ли К. Молотов выехал в Барнаул, Ф. Суховерхов — в Красно- ярск и Черемхово, И. Дмитриев — в Томск, А. Валек—в Омск, а С. А. Черепанов остался в Тюмени. По указанию ЦК РКП (б) Уральский обком партии послал несколько групп , организаторов, хорошо знавших Сибирь, на работу в бело- гвардейский тыл. В период мятежа на территории Сибири оказался один из руководителей дальневосточной большевистской организации А. Я. Нейбут. Еще 15 мая 1918 г. ЦК РКП (б) выдал А. Я. Ней- буту удостоверение, которым уполномочивал его «вести пар- тийную работу в Сибири» и просил «все партийные организа- ции оказывать ему полное доверие и содействие»17. 27 мая 1918 г. Нейбут с группой товарищей прибыл в Омск, здесь при- нял участие в организации борьбы с мятежниками, а после оставления советскими войсками Омска, перешел на нелегаль- ное положение и приступил к развертыванию большевистско- го подполья18. Еще гремели пушки и пулеметы по равнинам и горам Си- бири и белогвардейцы ликовали по случаю победы, а в сибир- ском тылу контрреволюции большевики начали развертывать энергичную работу по восстановлению разрушенных больше- вистских организаций. В обстановке жестокого истребления большевистских сил, преданных делу революции, коммунисты проявляли изумительную стойкость и бесстрашие. Врагам ка- залось, что пулеметы и виселицы сделали свое дело и застрахо- вали реакцию от проявления большевизма. Но оставшиеся в живых не сдавались. Разгромленные в открытом бою больше- вики увели свои силы в подполье, чтобы с новой силой и ины- ми методами вести борьбу до победы. В первые же месяцы после переворота оставленными для нелегальной работы большевиками на местах были образованы небольшие группы коммунистов-подпольщиков. Преодолевая громадные трудно- сти, большевики постепенно раскинули на заводах и рудниках, в промышленных центрах сеть подпольных организаций. Рассмотрим переход на нелегальное положение больше- вистских организаций наиболее крупных промышленных центров Сибири19. КЗ В Омске при эвакуации Совета и красногвардейцев на Урал горком РКП (б) оставил несколько групп работников, ко¬торые перешли на нелегальное положение и стали устанавли¬вать связи между собой. М. И. Дьяков, член КПСС с 1917 г., рабочий лесопильного завода, пишет, что после боя у Марья- новки он прибыл в город. «Я встретился с тов. Лобковым на пароходе и спросил у него, почему эвакуируемся. Тов. Лобков ответил, что омичи эвакуируются на Урал, чтобы там соеди-ниться с уральцами и покончить с белыми навсегда. Мое реше-ние остаться для работы в тылу получило одобрение. Мне бы-ла названа квартира на улице Большой Луговой»20. Когда после освобождения из-под ареста по поручению Дьякова прибыл т. Сачков, он застал на этой конспиративной квартире Михаила Вичинского21. После переворота в рабочем поселке железнодорожников Куломзино встретились оставшиеся большевики, чтобы обсу-дить, что делать дальше. Избрали инициативную группу, свя-зались с городом22. Один из активных участников большевистского подполья в Омске М. Байков рассказывает, что в период отступления из Омска В. М. Косарев оставил только что прибывших Байкова, Яковлева, Матвеева, Титова, Лукашевича. Они основались на кирпичном заводе и, когда город успокоился, начали ходить и завязывать связи. Самым подходящим для этой цели местом была биржа труда, где собиралось много народу. Здесь позна-комились с некоторыми рабочими с 1-го механического завода и бывшего Путиловского завода. Потом завязали связь с од¬ним из железнодорожников и с солдатами 43-го полка, разме-щавшегося около железнодорожных казарм23. Один из видных организаторов большевистского подполья в Омске А. Поворотник рассказывал, что 8 июля 1918 г. он встретился с Лукашевичем и Генисом. Решили отыскать уце-левших товарищей. Узнали, что уцелели Карлсон и Берилло. Но найти их было трудно. Потом только выяснилось, что А. Я. Нейбут был оставлен специально для того, чтобы создать подпольную организацию24. Западно-Сибирское и Северо-Уральское бюро РКП (б), ре-шившие направить в Сибирь через фронт несколько групп старых подпольщиков для постановки и развертывания пар-тийной военно-революционной работы, а также для организа-ции подрывных отрядов, особое внимание уделяли Омску, как 84 наиболее крупному промышленному району, расположенному вблизи фронта25. Основная часть группы, направлявшейся в Омск, раздели-лась на две части и двинулась окружным путем. А Валек про-бирался через Челябинск. П. Г. Кринкину, Седельникову и не-которым другим поручалось перевезти в Омск маленькую ти-пографию, 75 тысяч рублей денег и нелегальную технику26. В Омске на конспиративной квартире П. Кринкин встретился с А. Поворотником, оставшимся в Омске и начавшим создавать нелегальные ячейки. Ко времени приезда подпольщиков из Тюмени в Омске имелось несколько инициативных групп. Сложилась активная группа латышских коммунистов27, которые жили в пределах Омска и в латышском поселке28. Действовала в Омске также группа иностранных коммунистов, главным образом, среди во¬еннопленных. Омская подпольная большевистская организа¬ция объединяла несколько десятков венгров29. Первое время в Омске действовало несколько инициатив-ных групп, а единого выборного центра не было. Постепенно из отдельных кружков и инициативных групп начала склады-ваться единая городская организация. Во второй половине ав-густа 1918 г. в Омске состоялась первая в условиях подполья конференция, на ней были представлены 25 ячеек и групп. С докладом о текущем моменте выступил А. Д. Шнейдер30 («Иван Васильевич»), На этой конференции положено нача¬ло созданию руководящего ядра нелегальной большевистской организации, в состав которого вошли Антон Валек, Арон Шнейдер, Михаил Русаков31, Михаил Байков, Карл Миллер, Бланк (машинист депо)’7, Черемных Сергей”. После конференции среди рабочих заводов и фабрик Омска, а также железнодорожных мастерских на Атаман¬ском хуторе широко раскинулась сеть нелегальных ячеек, созданных по принципу десятков. Комитет создал библиоте¬ку нелегальной литературы, оборудовал конспиративную ти-пографию, организовал выпуск листовок, устроил явочные квартиры в различных районах города34. Большевики развернули также работу среди солдат. Под-польщики заготовляли оружие, собирали сведения для пере-дачи их в Советскую Россию, латышская группа устроила изрыв 8 вагонов с порохом и боеприпасами на городской ветке. 85 Паспортное бюро в составе Л. Л. Бушуева и Д. П. Долбеж- кина собирало штампы, печати, бланки различных учрежде-ний: милиции, управы, коменданта, следственной комиссии. Подделка документов была безупречной, сам уполномоченный департамента колчаковской милиции признавал, что «многие из них (документов — В. К.) являются великолепной поддел¬кой, которую можно определить лишь при долгом и тщатель¬ном рассмотрении, подделка печатей достигает совершен¬ства»35. Через Красный Крест, в работе которого активное участие принимали М. Марченко, 3. Богоявленская-Радо, сестры Ко¬зак и другие, связались с концлагерем, в котором томились советские работники и красногвардейцы35. В сентябре 1918 г. с их помощью удалось освободить видных советских работ-ников из Самары А. Масленникова и П. Вавилова37. Вырвав-шись из концлагеря, они заняли руководящее положение в Омской нелегальной большевистской организации. 10 сентября 1918 г. из штаба Советской армии подробно докладывали Совнаркому о партийной жизни в Омске, где в это время существовали три районные организации: латыш-ская (самая мощная и самая влиятельная), насчитывавшая в своих рядах около 60 старых работников, закаленных еще в дореволюционной борьбе, и, кроме того, имелось много членов, прибывших в партию после революции; железнодорожная ор¬ганизация, имевшая разветвленную сеть ячеек по железнодо¬рожным отделам; городской район, ставивший целью органи¬зацию рабочих всех фабрик и профессиональных союзов. Все три организации объединяли около 300 активных работников. Исполнительный комитет состоял из представителей от каж¬дой организации по одному и один от военного контроля (Третьей армии). . Организация интернационалистов, мадьяр-военнопленных, находившихся в концлагере в количестве 6000 человек, обрати¬лась к большевистской организации Омска с просьбой достать для них оружие, чтобы свергнуть Временное сибирское прави¬тельство и пробиться к советским войскам. В городе работала организация Красного Креста, на обя-занности которой лежала регистрация арестованных, убитых и пострадавших, выдача пособий и вспомоществования. Крас-ный Крест зарегистрировал 300 арестованных и большое коли¬чество убитых, расходы Красного Креста составляли не менее 86 10 тысяч рублей в неделю. В эту сумму включались также расходы по эмиграции членов партии, которым невозможно было работать и проживать в г. Омске38. В информации сообщалось, что боевая организация, в ко-торой оперативный штаб железнодорожников под строжай-шим секретом налаживал связь между другими организация-ми, готовила выступление. Имелось 10 пулеметов и сотни две винтовок. Деятельность боевой организации сдерживалась отсутствием средств. В связи с финансовым кризисом латыши предложили достать деньги путем экспроприации, но этот путь был отклонен как способ эсеров и их тактика. 26 июля 1918 г. был взорван чешский эшелон со снарядами. Крестьяне возмущались тем, что их мобилизуют чехосло-ваки. По всей Сибири были разбросаны мелкие боевые отря-ды. Уже летом 1918 г. искоренить эти отряды белые не могли, потому что крестьяне снабжали их продуктами и укрывали39. В другом крупном сибирском центре, в Томске, на кварти-ре О. С. Григорьевой в мае 1918 г. партийная организация устроила склад боеприпасов и оружия. Сюда было доставлено 53 винтовки, несколько десятков револьверов, бомб и несколь¬ко тысяч патронов40. При эвакуации Томского Совета в городе была оставлена большая группа большевиков, известных более как работники профсоюзов, больничных касс и других рабочих организаций41. В бюро горнорабочих Западной Сибири остались М. М. Раби¬нович42 и Жукас, в правлении профсоюза металлистов К. А. Васильев43. В различных легальных организациях укры¬лись В. Д. Вегман44 (редактор газеты «Знамя революции»), С. Дитман45, Я. Бредис, М. Солдатов. Через несколько дней после оставления Томска в пекарне восемнадцатого полка была создана подпольная группа, она связалась с другой группой, руководимой Н. Т. Байбородиным46, который несколь¬ко дней скрывался в окрестностях города, а затем вернулся и <обрал товарищей — пекарей на тайное совещание47. Органи¬заторами первых нелегальных большевистских ячеек в Томске были М. Рабинович, В. Вегман, А. Малиновский48, В. Митря- ев, С. Дитман и группа студентов в составе Титова, Е. Кужеле вой, Давидовича. 3 июня 1918 г. небольшая группа большевиков под руко-водством М. Рабиновича приняла решение о работе в профсо-юзах, использовании легальных возможностей, открытии га¬ 87 зеты, посылке представителей профсоюзов в Сибирскую ду-му49, чтобы влиять на массы рабочих. Подпольщики установили связь с находившимися в тюрь-ме видными организаторами Советской власти в Томске И. Нахановичем50, В. Чепаловым, Е. Мараевым и другими, ко-торые в письмах из неволи своим мужеством, уверенностью в неизбежность победы пролетарской революции вдохновляли оставшихся на свободе товарищей на дальнейшее развертыва-ние борьбы51. Большевики Томска стремились проникнуть в профсоюзы, создали организацию Красного Креста и паспорт-ное бюро, формировали боевые дружины, построенные по принципу «десятков». В августе 1918 г. в нелегальной Томской организации состояло около 150 человек. С приездом в г. Томск М. И. Сычева (Суховерхова) и К. Ильмера52 из местных большевиков было создано бюро по подготовке общесибирской большевистской конференции. В состав бюро вошли Витол, Малиновский и Митряев. Большевики губернского центра установили связь с рабо-чими районами Кузбасса (Анжеро-Судженские, Кемеровские и Кольчугинские копи), Новониколаевска и Барнаула. В конце июня 1918 г. состоялось первое подпольное партий¬ное собрание Кемеровской и Щегловской организации. На соб¬рании была выделена руководящая тройка в составе старых коммунистов, рабочих строительства коксохимзавода Сергея Стукина53, Савука и Бабошко. Подпольщикам удалось устано¬вить связь с Томским подпольным комитетом большевиков. На втором совещании в конце июля присутствовало около 20 коммунистов. Среди них рабочие химзавода Яков Баранов- Пронин, Филипп Степачев, Максим Смирнов, Василий Журав-лев, Иван Ковалев, Сергей Поляков. Подпольщики избрали Сергея Стукина делегатом на I нелегальную конференцию большевиков Сибири54. Крепкая подпольная организация сложилась на Анжеро-Судженском рудника 4 июня 1918 г. на квартире рабочего Игнатия Харькова собралась группа коммунистов. Среди них Афанасий Бияков55, Петр Лапшин, Петр Балье, Г. Мурашев и другие. На совещании была выделена инициативная группа, которой поручалось взять на учет оставшихся на копях ком-мунистов, организовать небольшие группы, сохранить оружие, провести сбор денег в помощь товарищам, арестованным эсе¬ро-меньшевистскими белогвардейцами56. 88 Среди железнодорожников станции Тайга возродилась под¬польная организация, в которую входили Павел Яковлевич Волков57, машинист паровоза Потап Илларионович Ефремен¬ко, токарь Петр Николаевич Потапов, машинист паровоза Василий Акимович Перегудов, Максим Мокрушин, Андрей Ислентьев, Семен Суворов, Маркирий Ефременко, Житков, Остроухое, Глушков, Панькин, Сиваков, Вышегородцев, Мо- гун и другие58. В Новониколаевске оставшиеся на воле большевики с первых же дней после переворота связались с руководителями большевистского комитета и Совета, оказавшимися в бело- (вардейских застенках. Чехи опечатали помещение парткома, ио большевики ночью через окно второго этажа вывезли все. вплоть до знамени и партийной литературы, и спрятали59. Через два дня после переворота в Новониколаевске, боль-шевики выпустили листовку к рабочим. Для этого взяли шрифт, который имелся во всех типографиях, чтобы белые не нашли, в какой типографии печатали. Активное участие в соз-дании большевистской организации приняли В. С. Онучин («дядя Вася»), приехавший из Барнаула, сестры Вера и Ав-густина Бердниковы, Г. Д. Глушков, 3. Галунова, Гребенкин, А. А. Денисов, Данилова, Ермаков, Евдокия Ковальчук50, Комлев, Никитин, Овчуков, М. Н. Овечкина61, Шамшины62. Среди рабочих заводов «Труд», «Энергия», железнодорож¬ного союза грузчиков и рабочих союза мукомольной промыш¬ленности были организованы нелегальные десятки. Подполь¬ный комитет создал паспортное бюро, установил связь с ти¬пографскими рабочими и при их содействии организовал типографию. Главное внимание обращали на подготовку вос¬стания в тылу в поддержку фронту. Основная задача в связи с этим состояла в подыскании оружия, помощи арестованным через Красный Крест, сборе средств через профсоюз рабочих. При отступлении красногвардейских частей из Барнаула в городе была оставлена группа товарищей, которые должны были наладить нелегальную работу. В июле — августе 1918 г. они создали среди рабочих-железнодорожников, кожевников, печатников подпольные группы63. Основу подпольных групп составили красногвардейцы. В город прибыл из Новоникола¬евска редактор газеты «Дело революции» П. Коваленко, на хранение которому и были переданы оставленные Барнауль¬ским Советом 45 тысяч рублей для организации медицинской 8» расправы над рабочим классом и жестокого истребления боль¬шевистских сил оставленные работники ушли в глубокое подполье, начали собирать распыленные большевистские кадры, укреплять связь с рабочими и возрождать боевые ор-ганизации партии на началах строгой конспирации. ЦК РКП (б) возглавил работу по развертыванию большевистского подполья в тылу сибирской контрреволюции, оказывал систе-матическую помощь большевистскому подполью в Сибири ма¬териальными средствами и посылкой опытных кадров под-польных работников и связных. При непосредственной помощи Сибирского организационного бюро РКП (б) возродились нелегальные большевистские организации Омска, Томска, Барнаула, Красноярска, Иркутска. По свидетельству активных участников событий, подполь-ная работа в тылу белых в годы гражданской войны была несравненно тяжелее, чем при самодержавии. В обстановке острой гражданской войны, когда класс против класса бо-ролся с оружием в руках, враги не щадили никого и приме-няли один метод — расстрелы без суда и следствия. В таких крайне тяжелых условиях только преданнейшие рабочему классу и своей партии революционеры продолжали работу. Но дело не только в этом. В царское время профсоюзы, коо-перативы, студенческие землячества, многие интеллигенты по¬могали партийному подполью. Летом и осенью 1918 г. на со¬чувствие интеллигенции надеяться было нельзя. Большей частью она была враждебна или равнодушна к Советской власти и коммунистам. Господствующий режим усилился и изощрился в борьбе с большевистским подпольем. Взамен одной охранки возникли десятки охранок. Каждая военная часть имела свою контрразведку. Белогвардейские офицеры вымещали на рабочих свои прошлые обиды. Такой жестоко-сти пыток, какие были в белогвардейской контрразведка, не знала даже царская охранка. Провокации приняли большой размах. Вместе с полицией, попами, дворниками теперь за большевиками следили эсеры и меньшевики, знавшие под-линных революционеров еще по царским тюрьмам и ссылке. Малейшая незаконспирированность — и подпольщик попадал в лапы защитников «Учредительного собрания»96. К этим условиям подпольщикам надо было приспособить-ся. Изменялась структура большевистских организаций. Орга-низации стали конспирироваться не только извне, но и изнутри. 7 В. Л. Кадейкнн 97 ские, средн пимокатов, на холодильниках и пр.) партийные ячейки из преданных Советской власти рабочих-коммунистов н сочувствующих. Затем была созвана конференция, на кото-рой был избран общегородской комитет. Город был разбит на районы: городской, железнодорожный, Гляден, Затон, фаб-рично-заводской. В каждом районе был создан районный комитет, за исключением Затона, где ячейки были незначи-тельны по количеству своих членов и были связаны с горпарт- комом непосредственно. Немедленно были завязаны связи с Западно-Сибирским областным комитетом РКП, с некоторыми из уездных городов»68. Красноярске после эвакуации Совета для руководства нелегальной работой партийный комитет оставил В. Ф. Мату- шевского69. В период боев с мятежниками В. Ф. Матушевскин находился под станцией Клюквенной, а после падения фронта пробрался в город, устроился на работу в потребительское общество железнодорожных рабочих Красноярска. Это давало возможность установить связь с рабочими железнодорожных мастерских, выявить оставшихся большевиков и развернуть нелегальную работу. <.-К началу июля 1918 г. в подпольной работе среди железно¬дорожников участвовали около 40 человек. В июле 1918 г. в библиотеке кооператива «Самодеятельность» состоялось соб¬рание инициативной группы красноярских подпольщиков70. Присутствовали Ольга Исаева, Тимофей Исаев, Дмитрий Скворцов и другие. В Красноярске, как и в Барнауле, переход в подполье вызвал споры. Одни отрицали необходимость ухода н глубокое подполье, считая возможным летальное или полу¬легальное существование организации, и предлагали использо¬вать трибуну городской думы, добиться разрешения выпуска газеты «Красноярский рабочий»71. Другие ориентировались на уход в подполье и использование всех легальных возможно¬стей лишь для подготовки восстания. Среди последних был В. Ф Матушевский, решительно выступавший против «ликви-даторов», не понимавших всей опасности политики эсеров и меньшевиков, являвшихся лишь факирами на час, расчищав-шими путь открытой военной диктатуре. После принципиаль-ных споров подпольщики решили создать подпольные ячейки («десятки»), установить связь с большевиками Томска, Омска, Иркутска и других городов, организовать приобретение оружия и взрывчатых веществ, денежных средств, сформиро¬ 91 вать партизанский отряд, оборудовать типографию, оказать помощь политзаключенным и их семьям через Красный Крест. Для решения этой задачи предлагалось широко использовать легальные возможности, профсоюзы, потребительские обще¬ства и т. д.72. В состав первого Красноярского подпольного комитета вошли В. Ф. Матушевский, Т. Исаев, Н. Попов, П. Канцеляр-ский, П. Москалев, П. Рухлов73. уГлавной базой Красноярского комитета были железнодо рожные мастерские. По свидетельству члена подпольного комитета Петра Рухлова, в железнодорожных мастерских во всех крупных цехах были созданы ячейки. Руководили ими рабочие Иван Кузьменко, Марк Внук, Павел Москалев и другие. Такне же ячейки были созданы в кооперативе «Само-деятельность», в 3-й лавке, в Николаевской слободке и в сра-мом правлении кооператива. Ячейки были созданы также сре-ди рабочих Знаменского стеклозавода, пароходоремонтных мастерских и в управлении красноярского воинского началь-ника, где доставали документы, которыми пользовались под-польщики. В военном городке работали Тимофей Исаев, Ни-колай Фирсов и Дмитрий Степанов. Много денег расходовали на оказание помощи политзаключенным через созданный Красный Крест, в работе которого принимали активное уча-стие О. Исаева, А. Свищева. 3. Шахматова, И. Крестовская. А. Сидоркина-Мальцева и другие. Деньги собирали через под-писные листы, а в железнодорожных мастерских — путем еже¬месячных отчислений. Рабочие вносили кто сколько мог. Под видом жен и родственников на свидания в тюрьму, где находи¬лись ответственные работники, приходили подпольщики, уста лавливали связи, передавали шифры, письма' и даже огне¬стрельное оружие. На Новобазарной площади подпольщики устроили конспиративную квартиру. Здесь комитет арендовал киоск для продажи книг и газет, ставший явочной квартирой для приезжих74. Вскоре начали создавать склады оружия, динамита, пороха, медикаментов. Оружие добывали подполь¬щики, работавшие в военном городке75. За два месяца нм удалось добыть 200 винтовок, десятки тысяч патронов, сотни гранат. Для хранения и распространения листовок, оружия, приобретения медикаментов и перевязочных средств исполь зовали кооперативное общество «Самодеятельность». Большевики оборудовали небольшую типографию, способ- 92 ную прокатывать несколько сот экземпляров. Расклеивали листовки П. Москалев, и И. Кузьменко в железнодорожных мастерских. В. Ф. Матушевский знал рецепт изготовления клея, намазанную которым листовку трудно отодрать от стен-ки. Полицейские долго возились, срезали прокламации с забо-ров шашками. Листовки говорили о том, что большевики ушли в подполье, начинают работу и призывают к борьбе76. Красноярский комитет для установления связи послал в Минусинск Н. Попова, в Енисейск— Николая и Павла Моска-левых, в Омск и Анжерку—Петра Рухлова, на Знаменский завод — Н. М. Копылова77. В августе 1918 г. Красноярский комитет через Агнию Сви- шаву установил связь с омскими большевиками. Вскоре после этого из Омска в Красноярск по заданию Сибирского обкома РКП (б) прибыл видный работник Рейнгольд Петерсон. С его приездом усилилась работа по организации боевых дружин и заготовке оружия. В августе 1918 г. Красноярский комитет издал написанную Р. Петерсоном прокламацию о провале мо-билизации в Омском, Славгородском, Новониколаевском и Красноярском уездах78. Комитет наладил связь с городами Енисейском, Нижнеудинском, Ачинском, Канском, Анжерски-ми, а позднее и с Черемховскими копями, с Иркутском и Читой79. Нелегальные большевистские огранизации в Западной Си-бири (Томск, Омск, Барнаул, Красноярск и другие) образова-лись в июне — июле 1918 г. В это время в Восточной Сибири в районе Байкала еще шли бои с мятежниками. Поэтому по времени в Восточной Сибири процесс перехода большевист-ских организаций на нелегальное положение проходил несколь¬ко позже. Однако и здесь в ходе боев и при эвакуации совет¬ских органов и войск большевистские комитеты составляли кадры для организации нелегальной работы среди населения. Перед эвакуацией советских войск из Иркутска одна группа ответственных работников вместе с красногвардейца-ми ушла в Забайкалье, где развертывался основной фронт против мятежников80. Много иркутских работников, в том чис¬ле несколько членов Иркутского губисполкома, были отправ¬лены из Иркутска на реку Лену, чтобы пробраться на Ленские золотые прииски, организовать там отряды и вести партизан¬скую войну с белыми81. Но под Верхоленском они были схва¬чены и почти все расстреляны. Значительная группа больше¬ 93 виков оставалась в самом Иркутске для подпольной работы82. Наиболее активной являлась группа коммунистов работников совета профсоюзов Забайкальской железной дороги под руко-водством К. И. Миронова («Икс»). Кроме группы Миронова в городе осталась нелегальная группа из актива Иркутского комитета РКП(б). Среди них А. М. Винокамень,старый катор-жанин. Он работал на кожевенном заводе Фукса в Знаменском предместье. Вместе с ним большевистское подполье в Знамен-ском предместье создавали А. С. Маямсин и В. Ф. Оржехов- ский, работавший перед отступлением в комиссариате по польским делам. Перейдя на нелегальное положение для того, чтобы иметь непосредственную связь с рабочими, он поступил на пимокатную фабрику Иркутского союза потребительских обществ, находившуюся за рекой Ушаковкой в Знаменском предместье83. Активный работник Иркутской организации Е. С. Федорова пишет, что после переворота, вернувшись с Байкальского фронта, она узнала, что в городе находится Александр Реми- шевский (бежавший из плена), что он включился в работу под-польной группы большевиков, в которой действовали Абрам Винокамень, Степан Ответов, Рая Глокман. В городе сущест-вовал подпольный Красный Крест, работу которого организо-вали М. А. Бабич, Р. П. Берновская, П. И. Гедыминь и другие. Красный Крест в то время заботился о создании сети конспи-ративных квартир для укрытия товарищей, бежавших из плена п тюрем и обеспечения их всем необходимым: одеждой, пита-нием, ночлегом. Вскоре Александр Ремишевский передал Е. С. Федоровой поручение перейти линию фронта и доставить в Москву, в ЦК партии, секретное донесение. В конце августа 1918 г. Е. С. Федорова выехала в Москву и была принята Я. М. Свердловым, у него встретила Татарен- ко и А. Валека, связных из Сибири. Я. М. Свердлов подробно расспрашивал о Забайкальском, Нижнеудинском и Байкаль-ском фронтах, одобрил центросибирцев, военное действия ко-торых отвлекали силы врага от центра, выразил озабоченность тем, что редко приходят письма из Сибири. Он говорил о не-обходимости засылать в Сибирь коренных сибиряков, которым легче будет связаться с нужными людьми при любых обстоя¬тельствах. В октябре 1918 г. Я. М. Свердлов поручил Федоровой воз¬ 94 вратиться в Сибирь и повезти для Иркутской и Томской партийной организаций директивы и инструкции ЦК, деньги, мандаты М. И. Сычеву (Суховерхову) и М. М. Рабиновичу, удостоверявшие, что они являются уполномоченными ЦК в белогвардейском тылу, а также специальные письма по воен-ным вопросам84. При этом Я. М. Свердлов обратил особое внимание иркутских большевиков па «крестьянское движение против Сибирского правительства»85. Вскоре после ликвидации Забайкальского фронта в Ир-кутск стали возвращаться рабочие, участвовавшие в красно-гвардейских отрядах. Появились новые нелегальные ячейки на предприятиях. В коммунистическом подполье Иркутска с самого начала его формирования работали М. Р. Багаев («Данилыч»), М. И. Бронштейн («Моисей»), Р. Бронникова, А. В. Булатова («Шура»), И. Бурсак («Иван»), Ветров («Иван»), Г. Газуки- на, Н. Г. Герасимович, Ф. С. Залман («Фаина»), М. Зейте («Мильда»), А. П. Козлов («Алексей»), С. Малышев, В. Орло-ва («Дуся»), П. М. Туговикова, Т. Л. Ширман и другие86. В рабочих предместьях города вокруг активных коммуни-стов постепенно создавались группы в пять — десять человек. В сентябре 1918 г. продавец рабочего кооператива «Пролета-рий» в Знаменском предместье А. С. Скундрик организовал подпольную группу, в которую входили Я. Д. Гревин, Б. Бисо- нек и другие. Позднее эта группа совместно с другими под-польными ячейками Знаменского и Глазковского предместий при участии возвратившегося из Москвы Д. Д. Киселева про-вела в помещении больничной кассы собрание наиболее актив¬ных подпольщиков. На собрании, которое фактически явилось юродской конференцией подпольщиков, был избран Иркут¬ский комитет РКП (б) в составе А. С. Скундрика, А. М. Вино- камень, А. С. Маямсина87. Иркутский комитет РКП (б) через своих членов и сочув-ствующих коммунистам рабочих развернул работу на пред-приятиях города. Среди металлистов работал штамповщик гвоздильного завода И. М. Касаткин («Кепка»), среди дере-вообделочников— Дмитриев из ремесленных мастерских и другие. В Знаменском предместье партийные ячейки были соз¬даны на мельнице, скотобойне, гвоздильном заводе и в прав¬лении пищевиков. В Глазкове среди железнодорожников сложилась организация коммунистов в 50—60 человек88. 95 Г На Черемховских угольных копях в августе 1918 г. побывал член Сибирского обкома РКП (б) М. И. Сычев (Франц Сухо- верхов). 29 августа 1918 г. он выступал на заседании централь¬ного правления профсоюза горняков Черемховских копей. Правление находилось под влиянием меньшевиков, и с ними М. И. Сычев, естественно, не нашел общего языка. М. И. Сы- чев-Суховерхов заложил основы коммунистического подполья в Черемхове89. Наиболее организованным и массовым оставленное боль-шевистское подполье было в Чите. В конце августа 1918 г., когда советские войска оставляли Читу, положение в Сибири уже определилось. Большевистская организация Читы готови-лась к переходу на нелегальное положение. В конце августа 1918 г. городской комитет РКП (б) принял решение оставить в Чите для нелегальной работы группу молодых коммунистов. Среди них были Л. Б. Литвина, О. Н. Иогансон90, рабочие- железнодорожники Никита Корнеев, Роман Мельник и другие. Условились о явочных квартирах, паролях, заготовили доку-менты и т. д. Правильно организованное отступление спасло для партии большевиков многих ее членов. При отступлении из Читы Ф. Н. Сиротов пришел в броне-поезд С. Лазо с просьбой взять его с собой. Лазо ответил: «На¬ше отступление, товарищ Сиротов, не означает прекращения и даже ослабления борьбы. Борьба будет продолжаться, же¬стокая, беспощадная борьба, изменятся только ее методы и формы». Лазо посоветовал Сиротову остаться в Чите, и он остался для подпольной работы91. • В первое время вся тяжесть нелегальной работы в Чите легла на рядовых коммунистов. Возглавил большевистское подполье в городе учитель И. А. Таубе92, имевший большой опыт нелегальной работы в условиях царского самодержа-вия93. Активно на ст. Чита-1 работал десяток, в который вхо-дили С. Сетянов, И. Губаревнч94, А. Куприянова, Н. Корнеев, Вахмин, Долгов, Гулин. Они связывались с другими подполь-ными группами и городами95. Таким образом, летом 1918 г. повсеместно как в Западной Сибири (в Томске, Омске, Барнауле), так и в Восточной (в Красноярске, Иркутске, Чите) при эвакуации советских органов и красногвардейских сил партийные комитеты остав-ляли более или менее крупные группы коммунистов для не-легальной работы среди населения. В обстановке чудовищной % расправы над рабочим классом и жестокого истребления боль¬шевистских сил оставленные работники ушли в глубокое подполье, начали собирать распыленные большевистские кадры, укреплять связь с рабочими и возрождать боевые ор-ганизации партии на началах строгой конспирации. ЦК РКП (б) возглавил работу по развертыванию большевистского подполья в тылу сибирской контрреволюции, оказывал систе-матическую помощь большевистскому подполью в Сибири ма¬териальными средствами и посылкой опытных кадров под-польных работников и связных. При непосредственной помощи Сибирского организационного бюро РКП (б) возродились нелегальные большевистские организации Омска, Томска, Барнаула, Красноярска, Иркутска. По свидетельству активных участников событий, подполь-ная работа в тылу белых в годы гражданской войны была несравненно тяжелее, чем при самодержавии. В обстановке острой гражданской войны, когда класс против класса бо-ролся с оружием в руках, враги не щадили никого и приме-няли один метод — расстрелы без суда и следствия. В таких крайне тяжелых условиях только преданнейшие рабочему классу и своей партии революционеры продолжали работу. Но дело не только в этом. В царское время профсоюзы, коо-перативы, студенческие землячества, многие интеллигенты по¬могали партийному подполью. Летом и осенью 1918 г. на со¬чувствие интеллигенции надеяться было нельзя. Большей частью она была враждебна или равнодушна к Советской власти и коммунистам. Господствующий режим усилился и изощрился в борьбе с большевистским подпольем. Взамен одной охранки возникли десятки охранок. Каждая военная часть имела свою контрразведку. Белогвардейские офицеры вымещали на рабочих свои прошлые обиды. Такой жестоко-сти пыток, какие были в белогвардейской контрразведка, не знала даже царская охранка. Провокации приняли большой размах. Вместе с полицией, попами, дворниками теперь за большевиками следили эсеры и меньшевики, знавшие под-линных революционеров еще по царским тюрьмам и ссылке. Малейшая незаконспирированность — и подпольщик попадал в лапы защитников «Учредительного собрания»96. К этим условиям подпольщикам надо было приспособить-ся. Изменялась структура большевистских организаций. Орга-низации стали конспирироваться не только извне, но и изнутри. 7 В. Л. Кадейкнн 97 чальника военного контроля штаба Сибирской армии 22 ок-тября 1918 г. бастовали только пекари и печатники251. После прекраще!ния забастовки аресты железнодорожни-ков продолжались. На станции Куломзино каратели расстре-ляли участников забастовки рабочих Тулукова, Мальцева, Малышева252. При подавлении забастовки на ст. Омск список активных участников забастовки в 144 человека был передан в чешскую контрразведку253. Забастовку железнодорожников Омского узла поддержа¬ли Тюмень, Новониколаевск, Барабинск, Ишим и другие круп¬ные станции. 19 октября забастовали рабочие депо ст. Новониколаевск. Забастовка длилась более двух дней и была ликвидирована 21 октября силой оружия254. 20 октября в 10 часов утра прекратили работу рабочие Ба-ра бинского депо255. В этот же день тобольский губернский комиссар Сибир-ского правительства Пигнатти сообщил, что в Тюмени ожи-дается железнодорожная забастовка256. Забастовали деповщики Ишима. Пристанционный поселок был оцеплен войсками белых, рабочие согнаны в депо. Воен-щина потребовала от железнодорожников прекратить заба-стовку257. Одновременно забастовали железнодорожники Тюмени, рабочие спичечной фабрики Логинова, городского лесопиль-ного завода, мельницы, завода Богаткиной в Тюкалинске. Для подавления забастовки Сибирское правительство послало во-енную силу258. На многих предприятиях, по признанию Тобольского ко-миссара, хотя не бастовали, но фактически не работали, выхо¬дя на работу лишь номинально. Забастовку подавили войска при содействии меньшевистских лидеров профсоюза. В Тюме¬ни меньшевики и эсеры явились к чехословакам с предложе¬нием своих услуг по ликвидации забастовки259. Чехословаки приняли посредничество этих предателей. Меньшевики пошли к рабочим и после разговоров, угроз и обещаний добились прекращения забастовки. Но перестав бастовать, рабочие заявили в отдельной резолюции, принятой вопреки давлению меньшевиков, что приступят к работе лишь при условии, если «представители чехословацких властей гарантируют нам удо¬влетворение наших экономических и правовых требований и 233 Они разбивались на пятерки и десятки, связанные друг с другом лишь через членов комитета, одновременно возглав-лявших десятки. Каждый член десятка знал определенный н очень узкий круг лиц, иногда одного человека и связан был только с ним. В Иркутске организация строилась из «пятков», в Чите — «десятков», в Омске—«пятков» и «десятков». Там, где кон-спирация не была столь строгой, особенно на первом этапе, произошли провалы с самыми трагическими последствиями. При отступлении Алтайский, Томский и Новониколаевский комитеты большевиков вынуждены были оставить для развер¬тывания революционного подполья некоторую часть местных и довольно известных работников. Последовали аресты В. Д. Вегмана в Томске, убийство В. И. Шамшина в Новони¬колаевске, В. М. Серова97 в Чите, В. Ф. Матушевского в Красноярске. Поэтому, как правило, старые, опытные работ¬ники, хорошо известные местному населению и потому нахо¬дившиеся под угрозой провалов, для нелегальной работы не оставлялись. Они уезжали в другие города и возвращались через 3—4 месяца. Основная тяжесть развертывания боль¬шевистского подполья ложилась на плечи новых работников, ранее неизвестных. Им требовалось некоторое время для того, чтобы присмотреться и установить связи. Кроме того, уже в первые дни после переворота произошел своеобразный обмен работниками. В Барнаул прибыла из Томска группа извест¬ных партийных работников, в их числе М. Ворожцов, А. Ма¬линовский, а из Новониколаевска — П. Коваленко. И в последующем особое внимание уделялось обновлению коми¬тетов за счет приезжих товарищей Появилась необходимость строгой централизации руковод¬ства большевистским подпольем в Сибири. В условиях под¬полья, разгула реакции и провалов руководящие большевист¬ские центры в уездах и губерниях нередко никто не выбирал и даже не назначал. Уцелевшие от арестов работники брали на себя тяжелые обязанности подпольного комитета, начинали восстанавливать разрушенные связи, развертывать борьбу. К концу июля 1918 г. процесс перехода большевистских организаций Сибири на нелегальное положение, период соби-рания партийных сил, рассеянных по всей Сибири, в основном закончился. Только в некоторых городах Восточной Сибири (Иркутск, Чита, Бодайбо), где военные действия приняли дли¬ 98 тельный характер, этот процесс сдвинулся на 1—2 месяца. К концу июля 1918 г. во всех крупных центрах Сибири име¬лись организации РКП (б), в некоторых местах охватившие вне города районы заводов, копей, рудников и деревень. В крупных центрах (Красноярск, Омск, Томск) партийные организации насчитывали до 100—250 членов. К началу августа 1918 г., когда собирание оставшихся сил привело к созданию нелегальных организаций и групп, встала очередная практическая задача: наметить общий план пар-тийной работы, общую тактическую линию. Эту задачу могла выполнить конференция партийных организаций Сибири. В первое время после переворота в ряде организаций у части работников проявились пораженческие и ликвидатор-ские настроения. Это проявилось в разговорах о том, что Со-ветской власти в Сибири, по всей вероятности, долго не будет, белогвардейцы усиленно наступают и продвигаются в глубь России, занимая один город за другим. Отсюда делался вы¬вод о необходимости отступать на «вторые позиции», устано¬вить единый фронт с мелкобуржуазными партиями, войти в различные существовавшие, в тот период органы самоуправ¬ления и т. д. К этой точке зрения примыкала ставка на «отсиживание», на пассивное ожидание прихода Красной Армии, на «сохра-нение себя для революции». Здоровая часть большевиков Сибири дала таким поражен-ческим настроениям и мелкобуржуазным колебаниям реши-тельный отпор. Первая нелегальная конференция большевистских органи-заций Сибири состоялась в Томске в августе 1918 г. На конференции были представлены все крупные подпольные, ор¬ганизации, сложившиеся к тому времени в Сибири — Омска, Новониколаевска, Барнаула, Красноярска, Кемерова, а также уральских городов — Челябинска и Екатеринбурга. Партий¬ные организации Западной и Восточной Сибири, в том числе Иркутска и Читы, не представленные по различным причинам на конференции, позднее присоединились к ее решениям. Аресты наиболее видных и стойких руководителей партий-ных и советских органов и профсоюзов Сибири в ходе пере-ворота затрудняли выработку правильной тактики. Ко времени проведения конференции огромная территория от Волги до Байкала была захвачена белогвардейцами. Многие сибирские 7* 9» большевики-подпольщики находились в неведении о том, что делается в центре России. Эсеро-меньшевистские газеты усердно твердили о падении Петрограда и Москвы. Для определения большевистской тактики надо было преж¬де всего дать правильную оценку сложившемуся положению, расстановке борющихся классовых сил и перспективам даль¬нейшего развития событий. Вокруг этих вопросов велись прин¬ципиальные споры на конференции. М. М. Рабинович и неко¬торые другие видные большевики Сибири преувеличивали значение легальных органов-земств, считали необходимым участие в их работе, а также направление в Сибирскую об¬ластную думу представителей рабочего класса. Рассматривая вопросы о характере и направлении работы, конференция подвергла критике тех, кто преувеличивал по-следствия поражения летом 1918 г. и кто считал, что наступил длительный период господства реакции, и потому надо оста-вить мысль о немедленной борьбе за власть Советов. Теорию «о переходе на вторые позиции» конференция оценила как оп-портунистическую и ликвидаторскую. Делегаты первой конференции большевиков в Сибири ис-ходили из того, что господство контрреволюции в Сибири не может быть ни прочным, ни длительным, «Крайняя слабость контрреволюции, внутренняя противоречивость, отход мелкой буржуазии и крестьянства от крупной буржуазии и все уси-ливавшееся пламя борьбы должны дать неминуемую победу рабочему классу Сибири», — говорил докладчик К. М. Моло-тов98. Конференция исходила из того’‘что реставрация капита-лизма в Сибири откроет глаза и тем, кто не видел вначале контрреволюционных последствий свержения Советской вла-сти и не оказал ей поддержки, рассеет туман эсеро-меньше-вистской лжи, прикрывавшейся фразами о демократии и сво-боде. Массы рабочих и крестьян, познавшие власть Советов, жизнь без капиталистов и помещиков, грудью встанут на пу¬ти реставрационной политики, поднимутся на борьбу за вос-становление власти Советов. Как писал К. Молотов, многим делегатам «казалось — один мощный напор, и разлетится все здание, построенное на крови рабочих и крестьян»99. Требова-лось организовать народное движение, придать ему опреде-ленную форму, предстояло провести большую работу среди рабочих и в массах крестьянства. 100 Исходя из оценки создавшегося положения и расстановки классовых сил, конференция решала конкретные тактические вопросы. Конференция большевиков Сибири отвергла предложение об использовании Сибирской думы и органов местных само-управлений. Ни дума, ни земства не являлись органами тру-дящихся масс, и участие в их работе вместе с реакцией, рвав-шейся к установлению военной диктатуры, означало бы прямое соглашение с эсеро-меньшевистскими предателями революции. Сибирская дума, городские самоуправления объявлялись под определенным бойкотом рабочего класса. Никакие соглашения с предателями рабочего класса — эсерами и меньшевиками — не допускались. Взяв курс на формирование большевистского подполья и выступая против поисков путей приспособления к белогвар-дейскому режиму, большевики Сибири считали необходимым сочетание легальных и нелегальных форм работы. Это соче-тание должно проводиться в направлении подчинения легаль-ной работы интересам нелегальных организаций, использо-вания профсоюзов, больничных касс, потребительских об-ществ для развертывания вооруженной борьбы против бе- логвардейщины, за восстановление Советской власти. Объя-вив бойкот органам местного самоуправления (городские думы и земства), большевики считали обязательным участие в работе профсоюзов, объединивших рабочий класс100. В качестве основной задачи рабочего класса Сибири в тех условиях выдвигалась вооруженная борьба с контрреволюци-ей для восстановления Советской власти, прорыва белогвар-дейского фронта и соединения с Советской Россией. Тактика вооруженной борьбы за Советы включала сибирских больше-виков во всеобщую борьбу партии за сохранение Советской республики, а вместе с тем определяла и их самостоятельную задачу: бить по тылам противника и помогать всеми метода-ми и силами Красной Армии в ее борьбе за освобождение Сибири. Основываясь на этом, конференция решила перевести все большевистские организации на военное, положение. Первая партийная конференция дала идею свержения бе-логвардейской власти. Первый параграф резолюции по теку-щему моменту гласил: «Задача рабочих Сибири — это воору-женная борьба за восстановление Советской власти». Вслед за определением направления в центре внимания 101 первой подпольной конференции большевиков Сибири встал вопрос о методах вооруженной борьбы. Конференция поста-новила «вооруженное восстание рабочих и солдатских масс в городах и крестьян в деревне, проводимое в общесибирском масштабе — такова ближайшая задача партии в Сибири»10’. Речь шла не о призыве к восстанию, а о подготовке вос-стания. Конкретизируя поставленную задачу «вооруженная борьба за восстановление в Сибири Советской власти», К. М. Молотов писал: «Эта борьба в своем процессе должна иметь три этапа своего развития. Первый этап — накопление и организация сил рабочего класса во главе с партией комму-нистов, второй — организация широких масс для борьбы с реакцией и третий этап — вооруженная борьба»102. Таким образом, готовя общесибирское восстание, больше-вики стремились объединить в единый поток три источника - рабочее восстание, движение крестьянства и солдатские бунты. Вместе с тем большевики Сибири не полагались только на силы рабочих и крестьян Сибири, они учитывали вспомога-тельный характер внутреннего фронта и решающую роль Красной Армии. В то же время надо учитывать, что конференция подполь-щиков Сибири проводилась в тот период, когда у нас еще не была создана массовая Красная Армия. Участник конферен-ции И. С. Дмитриев рассказывает, что делегаты учитывали возможность оставления Сибири в руках противника на более или менее продолжительное время. В это время предполага лось, что на Восточном фронте положение стабилизируется. Формировавшаяся Красная Армия, не имевшая еще сил для наступления, будет сдерживать врага от продвижения в Рос-сию103. Руководитель Высшей военной инспекции Н.' И. Под-войский после посещения Восточного фронта вносил подобные предложения Советскому правительству. В этих условиях во¬зрастала необходимость обратить особое внимание на вну¬тренний фронт. Подпольщики Сибири на этой конференции определяли задачи, которые должны решаться большевиками Сибири, а не Красной Армией, боровшейся в это время на Волге, за Уралом. В нашем распоряжении имеется доклад ВЦП Ку Советов, представленный членом Иркутского губернского Совета Дми-трием Киселевым, нелегально перешедшим линию фронта в 102 сентябре 1918 г. Есть основание полагать, что в этом докладе Д. Киселев выразил точку зрения не только коммунистов Ир-кутской организации, но и других организации, в частности, Красноярской, ибо в докладе Д. Киселев отмечал, что он «1 сентября получил возможность выехать из г. Красноярска в г. Москву»104. Таким образом, Д. Киселев был в Красноярске в дни работы первой конференции большевиков Сибири, по¬сле того как туда накануне конференции приезжал член оргбюро по созыву конференции Ф. Суховерхов. Привожу пол¬ностью заключительную часть доклада, представленного Д. Киселевым ВЦИКу: «Отправляя меня в г. Москву, Иркутский губернский Совет крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов поручил мне ходатайствовать перед высшей в стране Советской вла¬стью о нижеследующем: 1 Оказать военную помощь Сибирской Советской власти 2. Впредь до оказания военной помощи спешно принять меры к тому, чтобы работа сибирских политических организа¬ций была восстановлена, для чего осуществить следующее: а) назначить в каждую сибирскую губернию и область совет¬ских эмиссаров; б) установить при посредстве эмиссаров правильное сообщение Сибири с Советской Россией и инфор¬мировать Сибирь о положении дел в Советской России; в) по¬полнить поредевшие ряды советских работников новыми дея¬телями, равно принять меры к освобождению из сибирских тюрем арестованных советских деятелей; г) снабдить доста¬точными средствами советские политические организации Сибири; д) оказать материальную помощь пострадавшим от контрреволюции советским деятелям и их семействам; е) со¬здать в Сибири несколько советских органов печати; к) под¬готовить восстание в Сибири в пользу восстановления Совет¬ской власти»103. Как видно из этого доклада, на первом месте поставлены вопросы военной помощи. Что же касается внутренних сибир¬ских задач, то и они прежде всего связывались с деятельно¬стью центральных органов Советской власти. Первая нелегальная конференция большевиков Сибири выдвинула идею свержения белогвардейской власти для про-рыва белогвардейского фронта и воссоединения с Советской Россией. Это была основная идея в стратегии и тактике неле-гальных партийных организаций Сибири, Урала, Поволжья. 103 Несмотря на отдельные недостатки в постановке вопросов, первая конференция большевиков Сибири в целом правильно ориентировала большевистское подполье и трудящихся на развертывание вооруженной борьбы против внешней и вну-тренней контрреволюции. Значение конференции состоит в том, что она объединила и централизовала работу большевистского подполья в сибир-ском тылу контрреволюции и вооружила большевистские ор-ганизации Сибири общей программой борьбы за восстановле-ние власти Советов. Член подпольного комитета РКП (б) И. С. Дмитриев впо-следствии вспоминал: «Перед комитетом сразу возникло много важных и сложных проблем: во-первых, необходимо было связаться с ЦК партии и получить от него директивы; во-вторых, известить партийные организации и уцелевших ог террора, но потерявших временно связь с партийными органи¬зациями большевиков о решениях конференции, в-третьих, нужно было добиться, чтобы массы узнали о конференции и почувствовали, что партия жива и готовится к боям за власть»106. Подпольный обком РКП (б) принял меры к тому, чтобы ознакомить коммунистов-подпольщиков с решениями конфе-ренции. 15 сентября 1918 г. подпольный комитет утвердил ос-новную формулу партийно-боевой работы, которая была на-печатана в виде листовки и распространялась по городам и селам. В листовке говорилось, что параллельно с планомерной подготовкой вооруженного восстания рабочих и солдатских масс в сибирском масштабе необходимо всеми мерами дезор¬ганизовывать тыл врага, создавать подрывные отряды, разру¬шать железнодорожные мосты и телеграфные столбы, унич¬тожать военное снаряжение противника, сбрасывать его поезда под откос. Подпольный обком призывал создавать ди¬версионные группы107. Для создания новых подпольных большевистских органи-заций и усиления работы уже действовавших организаций члены подпольного обкома и делегаты конференции выезжали в города Сибири. Коммунистов Кемерова ознакомил с решениями конферен-ции С. Стукни. Эсеро-меньшевистские белогвардейцы получи¬ли сведения об участии Стукина в конференции и готовились арестовать его на вокзале по возвращении из Томска. Но 104 этому помешали подпольщики. Они выехали на ст. Топки и предупредили С. Стукипа о готовящемся аресте. С. Стукни с большой опасностью добрался до Кемерова и доложил комму¬нистам о принятых на конференции решениях108. Подпольный обком через связного передал указание о создании нелегального стачечного комитета на Кольчугинском руднике. В сентябре 1918 г. представитель Томской органи¬зации под кличкой «Сережа» привез кольчугинцам пароли, адрес явочной квартиры, а также рассказал о принятых пер¬вой конференцией большевиков Сибири формах построения нелегальных организаций по десяткам109. После первой большевистской конференции большую ак-тивность проявила Омская подпольная организация. В начале октября 1918 г. подпольные ячейки г. Омска вы-делили делегатов на общегородскую конференцию. Присут-ствовало 35 делегатов. Конференция заслушала доклад А. А. Масленникова о международном и внутреннем положе¬нии и доклад А. Я. Нейбута о задачах партийной работы в Сибири. Главное внимание конференция уделяла формирова¬нию боевых дружин среди рабочих и созданию подпольных ячеек среди солдат белогвардейской армии. Назревавшая за-бастовка железнодорожников рассматривалась как пролог к восстанию. Конференция поставила задачу придать стихийно нарастающему движению максимум организованности. При партийном комитете был создан военно-революционный штаб в составе А. А. Масленникова, П. Г. Кринкина, А. Поворотни¬ка, Э. А. Радо, П. А. Вавилова («Лесного»)110 В октябре 1918 г. из Омской подпольной организации в ЦК был направлен А. Я. Бакаев с письмом от А. Я. Нейбута на имя Я. М. Свердлова. В этом письме А. Я. Нейбут, сооб-щая о требованиях Омской организации, писал, что «все имев¬шееся у меня уже употреблено в дело». Нейбут просил Я. М. Свердлова «впредь сноситесь только с нами и для связи посы¬лайте старых испытанных товарищей»111. Подробная информация о работе Омского комитета была дана в письме А. А. Масленникова (от. 29 октября 1918 г.), адресованном на имя Я. М. Свердлова и И. В Сталина. В этом письме указывалось: «Все рабочие жадно ждут восстания. В крестьянской среде настроения также ломаются в пользу Советской власти... Масса ждет восстания. Комитет также энергично держит курс на восстание. Нам, кажется, это удаст¬ 105 ся... Партийная работа налаживается все-таки с большими успехами. Теперь при каждом партийном комитете имеется военная организация как для работы в войсках, так и для организации рабочих боевых .дружин»112. В Барнауле после приезда Э. Алексеевой с первой кон-ференции большевиков Сибири в помещении биржи труда состоялось собрание подпольщиков, на котором обсуждались итоги конференции. Решили установить связь с Омском и Но-вониколаевском, избрали подпольный комитет, создали воен-но-революционный штаб. В состав партийного комитета вошли И. В. Сурнов (М. А. Кистенев — «Макс»), В. Ф. Тиунов («Терещенко»), Кужелева Е. М. (Николаева). Военно-рево-люционный штаб возглавил М. И. Ворожцов («Анатолий»), Гдалий Шергов и Эмилия Алексеева работали в Красном Кресте113. В Красноярск после первой конференции выезжал Ф. Су-ховерхое. Здесь по плану штаба должен быть опорный центр грядущих боев. Ко времени приезда Суховерхова Краснояр-ский комитет под руководством В Ф. Матушевского провел большую работу. В августе в Красноярске была напечатана листовка против объявленного призыва в белогвардейскую армию. В Красноярске Ф. Суховерхов вместе с членами коми-тета детально разработал план восстания. В этом плане боль-шое место отводилось всеобщей стачке. Ее должны были на-чать железнодорожники, задерживая продвижение войск па фронт и в район восстания. Повсеместно после первой нелегальной конференции боль¬шевиков Сибири оживляется деятельность подпольных органи¬заций, взявших курс на развертывание вооруженной борьбы трудящихся масс за восстановление Советской власти. К осе¬ни 1918 г. большевистские организации Сибири прошли этап собирания и накопления сил, создания нелегальных ячеек, установления связи между партийными комитетами различных городов, распространения нелегальной литературы и подго¬товки вооруженного восстания в городе и деревне. Колчаковский переворот создал новые условия для дея-тельности подпольных большевистских организаций и вызвал новую расстановку классовых сил в Сибири. Колчак, провоз-глашенный «верховным правителем», объединил все силы внутренней контрреволюции России, на него делали основную ставку правящие круги стран Антанты, развернувшие откры¬ 106 тую интервенцию против Советской России. С провозглашени¬ем Колчака «верховным правителем* место и роль Сибири в гражданской войне и иностранной военной интервенции воз¬росли. Сибирская контрреволюция стала официальным цент¬ром всероссийской контрреволюции. Гражданская война в Сибири, большевистское подполье и рабочее движение стали одним из важных участков развития пролетарской революции и борьбы за диктатуру пролетариата в России. В ноябре 1918 г. в Челябинской, Екатеринбургской, Ново-николаевской, Барнаульской, Томской, Красноярской, Енисей-ской, Иркутской, Тайгинской, Анжерской и Судженской орга-низациях состояло около 2500 членов партии, в том числе активных работников-профессионалов около 150 человек114. 23 ноября 1918 г. в Томске собралась вторая конференция большевиков Сибири в составе представителей Омска, Томска, Новониколаевска, Красноярска, Иркутска, Челябинска115. Конференция заслушала доклад Сибирского обкома РКП (б) и приняла резолюцию по текущему моменту. В этой резолюции дан анализ международного положения в связи с поражением австро-германского империализма и началом революции в Австрии, Германии, Болгарии и определены зада¬чи рабочего класса России в новых условиях. Характеризуя колчаковский переворот в Сибири, конферен¬ция отметила особенности военно-буржуазной диктатуры: рас¬стрелы тысяч рабочих и крестьян-бедняков; тюрьмы, перепол¬ненные рабочими и крестьянами; порки; выжигание целых (ел; контрибуции, налагаемые на крестьян; карательные эк¬спедиции из чехов, офицеров; насилия, творимые ими, и полная безнаказанность. Конференция констатировала, что эти факты рассеяли окончательно и бесповоротно иллюзии, проводимые в рабочую среду эсерами и меньшевиками. «В настоящий момент весь рабочий класс Сибири вполне ясно понимает неизбежность и необходимость восстания пролетариата и беднейшего кресть¬янства за свержение буржуазной диктатуры»116. Большое внимание уделила конференция серьезным изме-нениям, происшедшим среди крестьянских масс Сибири. Учитывая происшедшие изменения, которые конференция называла резким переломом в сторону пролетариата, револю-ция выдвинула «основной задачей подготовку восстания про-тив буржуазной диктатуры в Сибири, восстания за восстанов¬ ив ление власти Советов рабочих и крестьянских депутатов, вос-стания в целях воссоединения с Советской Россией»117. В связи с тем, что во многих городах и селах Сибири прои¬зошли массовые стихийные восстания рабочих, солдат и крестьян, конференция указала на необходимость руководства всеми стихийными выступлениями, восстаниями рабочего клас¬са и крестьянства Сибири, поскольку невозможно задержать их до всеобщего выступления по призыву Сибирского комите¬та РКП (б). Ни одно выступление рабочих и крестьян на тер¬ритории Сибири не должно идти помимо руководства и вме¬шательства партии. При этом подчеркивалась необходимость тщательной организационно-технической подготовки восста¬ния118. Острая дискуссия развернулась на конференции по вопросу о местных восстаниях. Участник конференции И. Дмитриев так излагает суть этих споров: «допускать ли местные восста¬ния или, не теряя сил, готовить восстание в общесибирском масштабе»119. После тщательного обсуждения вопроса о мест¬ных восстаниях вторая нелегальная конференция большевиков Сибири приняла решение: «Самостоятельно ЦК (так назвала конференция Сибирский комитет — В. К.), а также организа¬циям на местах подготовить в Сибири планомерное всеобщее восстание рабочего класса, в целях нанести удар буржуазной диктатуре. ЦК организует также в целях восстановления Со¬ветской власти и тем самым расширения базы социалистиче¬ской революции восстание, схватывающее более или менее крупные районы при наличии особо благоприятных усло-вий»120. Местные восстания рекомендовалось готовить ко вре-мени приближения советских войск к тому или иному центру Сибири. Конференция взяла курс на сочетание подготовки восста-ния с дезорганизацией тыла. Она рекомендовала прибегать для этой цели к организации саботажа, к разрушению и пов-реждению путей и средств сообщения, к уничтожению или захвату военного снаряжения и припасов, создавая подрывные отряды, внося разложение в ряды войск противника и всеми возможными способами тормозя работу по организации его тыла. Конференция подчеркнула огромное значение всеобщей политической стачки рабочих Сибири в ходе восстания. Она обязала Сибирский обком и местные комитеты «организовать 108 ряд политических стачек протеста, охватывающих отдельные города и районы, а при начале восстания, безусловно, призы-вать всех рабочих к всеобщей стачке»121. Ставя основной задачей восстание для свержения буржу-азной диктатуры и продолжения социалистической революции, вторая областная конференция РКП решительно отвергла ка¬кое бы то ни было участие коммунистов в выборных кампани¬ях во всевозможные «демократические» учреждения (Учреди¬тельное собрание, городские и земские самоуправления), и призывала к полнейшему бойкоту и разоблачению гнусного обмана этих легальных прикрытий буржуазной диктатуры. Крайне осторожно подошла конференция к решению вопро¬са о работе коммунистов в профсоюзах. Учитывая, что при буржуазной диктатуре немыслимо отстоять завоеванные рабо¬чим классом позиции, конференция предложила местным орга¬низациям отнюдь «не выбрасывать лозунга завоевания про¬фессиональных союзов», чтобы не допустить создания у рабо¬чих иллюзий о том, что можно обойтись без вооруженного свержения буржуазии. Такая постановка, конечно, не означа¬ла отказа от работы в профсоюзах, необходимой с целью за¬воевания на свою сторону рабочих и подготовки их к воору¬женному восстанию. Конференция призвала коммунистов и всех трудящихся к бдительности, рекомендуя, в частности, не верить не только соглашательским партиям, меньшевикам и правым эсерам, но также и партиям, прикрывавшимся революционной фразой, левым эсерам и другим, «допуская лишь использование, в мо-мент восстания, их боевых сил, насколько таковые у этих пар-тий имеются». . Ввиду жестокого разгула белого террора по всей Сибири, ввиду участившихся случаев расстрела советских работников, ввиду массового применения смертной казни, сибирская кон-ференция обратилась в ЦК РКП (6) с предложением усилить красный террор и требованием массового уничтожения белых заложников, «ибо только красный террор может приостано-вить систематическое истребление наших товарищей в Си-бири». Учитывая крайне тяжелое финансовое положение местных организаций и Сибирского ЦК и вместе с тем крайне сложные адачи партии, вторая областная конференция допустила как временную меру организацию партийными комитетами круп- 109 пых экспроприаций, исключая суммы, принадлежавшие орга низаниям рабочих и беднейшего крестьянства. Областная конференция предложила местным комитетам обратить серьезное внимание на организацию партийного Красного Креста и отозвать своих представителей из тех орга-низаций Красного Креста, созданных профсоюзами, в которых большинство мест принадлежит социал-предателям. Конференция РКП предложила всем партийным комитетам на местах и Сибирскому комитету организовать военные шта-бы для подготовки восстания рабочих и солдатских масс и крестьянские секции по организации восстания в деревне122. Все коммунисты Сибири, не работавшие в нелегальных организациях, объявлялись исключенными из партии123. В состав Сибирского областного комитета на второй кон-ференции избраны А. Я. Нейбут, А. А. Масленников, М. М Ра-бинович, М. С. Русаков, И. С. Дмитриев124. Сибирский ЦК было признано целесообразным перевести в Омск, являвший-ся тогда центром политической жизни в Сибири и столицей Колчака. Вторая подпольная конференция большевиков Сибири во-оружила партийные организации программой деятельности в условиях военной буржуазно-помещичьей диктатуры. В ноябре-декабре 1918 г. во многих организациях Сибири проходил оживленный обмен мнениями, касающийся трех вопросов. Первый — о местных восстаниях, второй — о базе вооруженной борьбы, третий — перспективы борьбы и отноше¬ние к эсерам и меньшевикам. В начале декабря 1918 г. в Новониколаевске обсуждались итоги ноябрьской конференции большевиков Сибири. Доклад делал М. М. Рабинович. Он подробно остановился на подго-товке восстания. В. Онучин повторил свои аргументы против восстания, высказанные на самой конференции. Он заявил, что тактика местных восстаний обречена на неудачу, поскольку организация не готова к выступлению. Лишь учитывая, что Омск выступает как центральная группа, Новониколаевская конференция решила поддержать восстание125. Серьезные возражения против местных восстаний разда-вались и на конференции в Барнауле. Здесь после доклада М. Рабиновича довольно влиятельная группа местных подполь-щиков высказала свое несогласие с принятыми второй кон-ференцией решениями о местных восстаниях126. ПО Сведения о спорах подпольщиков проникли в колчаков-скую контрразведку. 1 февраля 1919 г. директор департамен¬та милиции сообщил управляющему Алтайской губернией о расколе в рядах местных большевиков, среди которых наме-тилось два течения: одно — из старых работников — стояло за систематическую работу, связывало успех с наступлением Красной Армии. Второв—из партийных низов — требовало немедленной подготовки к вооруженному восстанию. Верх брало второе течение127. При обсуждении тактики острые споры возникли также по вопросу о классовой опоре. Одни видели базу вооружен¬ной борьбы в городах, ибо сибирское крестьянство, в основе своей зажиточное, по их мнению, не пойдет на восстание. Эта линия выражала неверие в гегемонию пролетариата и его спо-собность повести за собой основные массы крестьянства Си-бири. Другие старались отойти от губительной линии изоля-ции рабочего движения, от замыкания восстания в рамках юродов128. Тяжелые условия борьбы и жестокий террор колчаковцев и интервентов не сломили у подпольщиков веры в неизбеж¬ность торжества Советской власти. Только небольшая часть революционеров утратила перспективу борьбы, растерялась перед лицом наступления реакции, проявила пораженческие и ликвидаторские настроения. Наиболее рельефно эту пози¬цию проявил Б. 3. Шумяцкий в Барнауле. Партийная органи¬зация дала решительный отпор колебаниям маловеров. В ян¬варе 1919 г. в Барнаул приезжали от Сибирского областного комитета М. Рабинович и X. Суудер129. Они высказались за развертывание активной работы и дали резкий отпор сторон-никам «выжидания». Не получив поддержки местных работников, Шумяцкий через голову Сибирского обкома обратился с письмом к В. И. Ленину, в котором настаивал на заключении соглашении с меньшевиками и эсерами. «Масса, — писал Шумяцкий,— изуверилась во всем, впала в апатию». И это писалось в то время, когда пролетариат Сибири поднимался на борьбу. По поручению В. И. Ленина и ЦК в газете «Правда» выступил Е. М. Ярославский со статьей «Крик измены, крик предатель-ства»130. ЦК РКП (б) помог парализовать возможное влияние пораженческих и ликвидаторских настроений в Сибири. ЦК РКП (б) систематически руководил деятельностью под¬ 111 польных большевистских организаций в колчаковском тылу. В ноябре 1918 г. в ЦК РКП (б) под руководством Я. М. Сверд-лова состоялось совещание представителей большевистских •организаций восточных районов, захваченных интервентами и белогвардейцами. Совещание учредило центральное бюро коммунистических организаций оккупированных районов, ко-торое возглавило подпольную работу131. В конце 1918 г. из Москвы выехал Д. Д. Киселев. Он был послан Я. М. Свердло-вым в Сибирь и на Дальний Восток информировать подполь-щиков об успехах Красной Армии, передать указания партии о необходимости усилить партизанское движение и гем самым содействовать победам Красной Армии. В первых числах января 1919 г. Киселев прибыл в г. Ир-кутск. Здесь встретился с Алексеевой, рабочим С. Огнетовым н другими, устроил несколько заседаний с местными комму-нистами, наметил ближайшую программу действий, которая включала агитацию, распространение листовок с освещением внутренних и внешних событий, вербовку членов среди недо-вольных элементов, приобретение оружия, сбор сведений о войсках Колчака и интервентов. • Из Иркутска Д. Д. Киселев выехал в Читу, где встретился с А. Петровым132 и Л. Литвиной.. Возвращаясь в Москву, Ки-селев задержался в Красноярске'33. В Москве Киселев был принят В. И. Лениным. Вспоминая об этой встрече, Киселев писал: «Он интересовался буквально всем, что имело какое- либо отношение к гражданской войне на Востоке: партизан-ской борьбой сибирских и дальневосточных рабочих и кресть¬ян с белыми и интервентами, взаимоотношениями колчаков¬цев с атаманом Семеновым и японцами, вооружением и снабжением колчаковской армии и многими другими вопро¬сами, но больше всего Владимир Ильич интересовался тем, какую форму принимает революционное движение в тылу Колчака, организуются ли в местах «свержения колчаковской власти Советы или земские управы»13'*. В декабре 1918 г. в Красноярск для оказания помощи приехал посланец ЦК т. Валек («Антон»). Он привез подроб-ную информацию о положении Советской России и деньги13S. В начале декабря 1918 г. из Омска в Москву прибыл свя-зист с письмом в ЦК РКП (б)136. Одновременно сибирские руководители подполья прислали на имя В. Косарева, 3. Лоб-кова137 и А. Валека следующий документ: «Мандат. ЦК РКП 112 Сибири назначает Вас своими коллективными представителя-ми для сношений с учреждениями Советской России. ЦК РКП предлагает Вам организовать своими силами регулярную присылку денег, информации и настоять перед ЦК РКП о» посылке в Сибирь необходимых товарищей»138. 17 декабря 1918 г. на заседании бюро ЦК РКП (б) рас-сматривался вопрос о деятельности сибирских подпольных организаций. Для регулярной связи и систематического руко-водства большевистскими организациями Сибири и борьбой трудящихся в колчаковском тылу ЦК РКП (б) в декабре 1918 г. создал специальный орган — Сибирское бюро ЦК РКП (б), разместив его в непосредственной близости к фронту. В состав бюро включили А. Нейбута, А. Масленникова, Фран¬ца (Суховсрхова), Ф. Голощекина139 и И. Смирнова140. ** Центром связи и передаточным пунктом между подполь-ными организациями Урала и Сибири являлась Челябинская организация. ЦК и Сибирское бюро направляли партийных работников, деньги, инструкции на Урал и в Сибирь. Присту-пая к работе, Сибирское бюро в одном из писем сообщало г ЦК: «Что касается связи с Сибирью, то нами посланы туда ряд работников и еще имеется 4 товарища, которых перебро¬сим туда же... Мы считаем себя не вправе задерживать по¬сланного, имевшего прямое поручение от товарища Ленина. Мы приступили к печатанию листовок и сегодня отправля¬ем первую партию»141. В фонде Сибирского бюро ЦК РКП (б) хранятся интерес-ные документы об обмене сибирских денег для работников, отправлявшихся в Сибирь, требования на выдачу материалов и медикаментов142. В мае 1919 г. Сибирское бюро докладывало ЦК РКП (б) о неоднократной посылке сведений о деятельности Сибирского бюро: «До марта месяца работа Сибирского бюро сводилась к установлению связи с сибирскими партийными организаци¬ями, в посылке туда работнике^ и денег. До марта’месяца в Сибири имелись довольно прочные организации в Челябинске, Кургане, Омске, Новониколаевске, Томске, Красноярске. Эти организации были объединены между собой»143. Из финансового отчета Сибирского бюро видно, что со времени создания за первые два месяца существования Си-бирское бюро израсходовало 991 551 рубль, из них послано в Сибирь 892 тысячи рублей144. 8 В, А. Кадейкнн 113 ЦК оказывал постоянную помощь сибирским организаци-ям. За первые 4 месяца 1919 г. ЦК РКП (б) направил в Си¬бирь 70 работников145. Тесную связь сибирских подпольных организаций с ЦК отмечала и колчаковская контрразведка. В марте 1919 г. в докладе начальника колчаковской контрраз-ведки говорилось: «Осмотром отобранных документов и пере-писки устанавливается, что Центральный Комитет (видимо, речь идет о ЦК РКП (б) Сибири — В. К.) ведет непрерывную связь с Советской Россией, получает от нее неограниченные средства, литературу, имеет в своем распоряжении типогра-фию и выпускает в большом количестве прокламации и воз-звания»146. .Одним из главных направлений деятельности ЦК РКП (б) по руководству большевистским подпольем в Сибири была по¬мощь местным большевикам в выработке тактической линии партийных организаций, в выборе наиболее действенных форм и методов борьбы. Весной 1919 г. назрела необходимость проведения новой партийной конференции. Перед большевиками Сибири встала задача обобщить опыт подпольной работы и революционной борьбы трудящихся, обменяться мнениями, извлечь уроки из событий и привести тактику в соответствие с изменениями, происшедшими после второй партийной конференции. 20—21 марта 1919 г. в Омске проходила подпольная кон-ференция большевиков Сибири, представлявшая большевист-ские организации Омска, Томска, Красноярска, Владивостока, Иркутска, Новониколаевска, Благовещенска, Тюмени, Верхне- удинска, Челябинска. Конференция заслушала доклады с мест о деятельности подпольных организаций в Чите, Вехнеудинске, Красноярске, Омске, Иркутске. Эти доклады констатировали настоящий революционный подъем рабочих и крестьянских масс, приняв-ший во многих районах реальные формы. Общее впечатление от докладов с мест делегат конферен-ции С. И. Дерябина формулирует так: «На рабоче-крестьянской Сибири нет живого места от страшных ран, наносимых контр¬революцией, но она вся неизменно и страстно ждет Советской власти, лихорадочно собирает силы и готовится к восстанию, которое, вспыхивая то там, то сям, расширяет базу и вырас¬тает во всенародное. Партийные организации, периодически разбиваемые провалами, немногочисленны, но влияние их ил 114 массы огромно: они регулируют и организуют восстание»147. Конференция определила место Сибири в общей войне про¬тив империалистической буржуазии и проанализировала серь¬езные классовые сдвиги, происшедшие в тылу колчаковского режима. В информации в ЦК РКП (б) секретарь Сибирского областного комитета П. Парников148, подводя итоги конферен¬ции, писал: «Сибирь, несмотря на малочисленность пролета¬риата и второстепенное экономическое и военное значение для мирового фронта, признается важным революционным фрон¬том, ибо с наступлением весны и лета в ней неизбежно вос¬стание рабочих и крестьян, ставших ярко революционными под пятой атаманов, под влиянием непрерывного грабежа, эк-зекуций, мобилизаций»149. Конференция отмечала тот факт, что военная диктатура привела к изоляции немногочисленной сибирской буржуазии от мелкой буржуазии и значительной части интеллигенции. Колчаковский режим опирался на крупную буржуазию и по-мещиков, немногочисленное купечество, тонкий слой богатых крестьян, реакционное офицерство и иностранные войска. На¬иболее многочисленное в Сибири крестьянство тяжелыми налогами, хищными контрибуциями, мобилизациями, разгулом порок и расстрелов вынуждено было перейти на сторону про¬летариата, на путь революционной борьбы с буржуазной во¬енной диктатурой Колчака и стало крупным революционным фактором, который пролетариат должен использовать и ис¬пользует в подготовке к восстанию и в момент самого вос¬стания110. Определяя стратегическую линию, третья подпольная кон-ференция большевиков Сибири, подтверждая направление первой августовской конференции, подчеркнула, что револю-ционная борьба сибирского пролетариата и крестьянства, про¬текающая в условиях социальной войны Советской России с силами остатков русской и международной буржуазии, «Я!У: ляется не борьбой за самостоятельную сибирскую революцию, а вспомогательной операцией русской и международной социальной армии — частью русского и международного Со¬ветского фронта. Поэтому целью революционной борьбы в Сибири одновременно со свержением гнета буржуазии, одно¬временно с расширением базы социальной революции являет¬ся уничтожение одного из серьезных контрреволюционных фронтов русской и международной буржуазии»151. 115 Основываясь на анализе расстановки борющихся классо-вых сил в Сибири, конференция приняла развернутое решение по вопросам тактики. Конференция исходила из того, что методы революционной борьбы в Сибири «определяются не-обходимостью уничтожения вооруженной силы буржуазной реакции и практикой борьбы, усвоенной и приемлемой в дан-ное время массами и обстановкой борьбы в условиях военной диктатуры». Главным методом борьбы конференция признала «организованные вооруженные восстания рабочих, крестьян-ских и солдатских масс, имеющие целью установить в обшир-ных районах и, если возможно, во всей Сибири Советскую власть». , Учитывая нарастание партизанского движения, третья конференция подчеркнула важность этой формы борьбы, от-влекающей значительные силы белых на поддержание «по-рядка», уничтожающей пути и средства сообщения, дезорга-низующей тыл противника. Конференция сохранила на вооружении большевистских организаций, и такие методы борьбы, как саботаж, усиленная агитация среди рабочих, крестьянских и солдатских масс, аги-тация среди иностранных военных частей, находящихся в Си-бири, агитация среди пролетариата Востока и Америки152. . Особое внимание уделила конференция стачке, отметив, что в условиях военной диктатуры и гражданской войны стач-ка, подавляемая вооруженной -силой, не является основным или самостоятельным орудием колитической борьбы. Поли-тическая стачка должна быть организована и окажет влияние на борьбу лишь при вооруженном восстании рабочих или крестьянских масс. Вместе с этим партия должна использовать всякую назревающую стихийно политическую или экономи-ческую стачку для разрушения экономической базы буржуаз-ной власти и вовлечения масс в вооруженную борьбу при на-личии благоприятных для этого условий153. Что касается легальных рабочих организаций, то третья конференция решила, что большевики Сибири не могут ста-вить себе целью завоевание легальных рабочих организаций путем посылки в них партийных руководителей. Находясь под контролем и прессом буржуазной диктатуры, эти организации не в состоянии организовать широкие массы, воспитать их для революционной борьбы. Конференция не рекомендовала ко¬ 116 митетам направлять активные силы, способные к революци-онной борьбе, в легальные организации за исключением тех случаев, когда для постановки партийной работы необходимо использовать ту или иную легальную организацию154. На конференции вновь рассматривался вопрос об отноше-нии к мелкобуржуазным партиям. Под влиянием репрессий мелкая буржуазия начала поворачивать в сторону Советской власти. В Чите наметилось объединение большевиков с левы-ми эсерами и некоторыми другими группами, заявившими о своей поддержке Советов и присоединившихся к борьбе про-тив колчаковцев и интервентов. В феврале 1919 г. меньшевики- интернационалисты в Омске предложили большевикам рабо¬тать вместе. Конференция четко охарактеризовала ведущую роль си-бирского пролетариата в развернувшейся борьбе. «Пролета-риат Сибири,— говорится в резолюции по текущему момен-ту,— вполне изживший социал-патриотические иллюзии, по-терявший окончательно веру в демократизм, в Учредительное собрание, парламентаризм, лишившийся своих организаций, союзов, печати, переживший полосу жесточайших гонений, из¬девательств, пыток и расстрелов, стал уже активной революци¬онной силой в борьбе за возврат пролетарской диктатуры. Немногочисленный, но в силу своей концентрации на некото¬рых важных узлах Сибирской дороги и важных отраслях про¬мышленности, в силу осознания своих классовых интересов и благодаря своему организационному опыту, пролетариат Сибири становится гегемоном и руководителем многочислен¬ной мелкой буржуазии сибирской, крестьянства и город- ской»158. Конференция пришла к выводу, что сибирский пролетари-ат «должел использовать все силы, промежуточные классовые элементы и прослойки, способные ему сопутствовать в каждый данный момент для уничтожения организационной силы глав¬ного классового врага — буржуазии. Отдавая себе ясный от¬чет в значении и роли мелкой буржуазии в данный и последу¬ющие моменты революции, пролетариат должен, интенсивно организуясь, направить свои силы на организацию деревни, должен подтолкнуть крестьянство на борьбу с буржуазией, для установления Советской власти в Сибири». Рассматривая вопрос об отношении к мелкобуржуазным партиям, конференция учитывала, что эти партии дискреди- 117 тировали себя борьбой против Советской власти, масс за со-бой не имели и являлись незначительными группами одиночек. Партия пролетариата, ведущего социальную войну, говори¬лось в резолюции, не может вступить в «соглашение с обанкротившимися партийными группировками. Сибирские коммунисты, имея за собой даже мелкую буржуазию, нё должны даже формальным соглашением восстанавливать кре-дит банкротов через советскую работу и объединение партий-ных организаций. Партия может использовать для революци-онной работы персонально каждого члена мелкобуржуазной партии, допуская в важных и особо выгодных при подготовке вооруженной борьбы случаях и использование коллективов, указанных партией»156. Конференция констатировала, что колчаковщину можно свергнуть только в результате общесибирского восстания ра-бочих, крестьян и солдат. Стихийные сепаратные выступления потерпели неудачу и повлекли большие жертвы, хотя и при несли делу революции пользу, содействовали разложению и ослаблению колчаковской власти. Конференция вместе с тем пришла к заключению, что из-за прошедших крупных прова-лов в городах создались условия, неблагоприятные для одно-временного восстания. Обратив внимание на широко развер-нувшееся партизанское движение, конференция решила в пла-не подготовки общесибирского восстания рабочих и крестьян в ближайшее время перенести центр внимания на партизанскую войну, которая должна, расширяясь, вовлекать в борьбу все новые и новые районы. В целях организации восстания кресть¬ян, рабочих и солдат в общесибирском масштабе конференция приняла ряд мер военно-организационного характера. Планом военных организаций РКП (б) в Сибири преду-сматривалась стройная система руководства всей военной ра-ботой, развертываемой большевиками. При Сибирском коми-тете РКП (б) создавался главный штаб, такие же штабы соз-давались при губернских комитетах. В городах создавались городские, а в крупных городах, кроме того, районные штабы. В деревнях предусматривалось создание деревенских и район-ных штабов. Конференция утвердила инструкции о партизан-ских отрядах, деревенских комитетах, штабах и инструкцию для революционных партизанских и повстанческих отрядов157. Решения третьей конференции большевиков Сибири обоб-щили накопленный опыт жизни и борьбы в условиях подполья 118 и определили направление деятельности в период массового развития рабочего и крестьянского движения весной и летом 1919 г. Осуществление курса на развертывание вооруженного вос-стания потребовало исключительного напряжения сил и воли коммунистов Сибири. Работа протекала в неимоверно тяже-лых условиях. В этой борьбе сибирское подполье понесло крупные потери. В марте 1919 г. управляющий Иркутской губернией Яков-лев «совершенно секретно» доносил в министерство внутрен-них дел о том, что Иркутская организация большевиков полу-чила из России большое подкрепление. Сообщая о слежке за большевистской организацией, Яковлев писал: «Я лично хожу вокруг самого Иркутского Совдепа, составленного из предста¬вителей рабочих ячеек по заводам, нащупываю связи заводов с городским центром, устанавливаю контингент работников организации, но на ключ, который откроет мне доступ в самое ядро организации, напасть пока не могу»158. В марте 1919 г. в Иркутске по делу большевистской орга-низации было арестовано 25 человек159. Вскоре после третьей конференции колчаковская контрраз¬ведка обрушила жестокий удар на Сибирский областной ко¬митет РКП (б). В ночь на 3 апреля 1919 г. были арестованы М. М Рабинович, А. А. Масленников и П. А. Вавилов. Во вре¬мя ареста у Рабиновича обнаружили два конверта с неотправ¬ленными письмами во второй и восьмой полки чехословацких войск с призывом поддерживать рабочее движение. У П. А. Ва¬вилова взято 40 экземпляров прокламаций Омского комитета РКП(б)180. Арестованные руководители большевистского под¬полья Сибири отказались отвечать на поставленные вопросы. После зверских истязаний белогвардейцы расстреляли А. Масленникова, М. Рабиновича и П. Вавилова. Накануне расстрела руководители сибирского большевистского подполья 17 апреля 1919 г. переслали на волю письмо, полное веры в неизбежность победы дела Октябрьской революции: «Умирая на заре всемирной революции, мы с гордостью прошли тер¬нистый путь. Мы верим, что недалек тот час, когда весь мир сольется в общей борьбе с Великой Российской революцией против угнетателей и паразитов. Мы верим, несмотря на то, что царские холопы во главе с Колчаком железом и кровью стремятся задушить малейшее проявление живого дела осво- 119 вождения, все же их участь будет решена. Скоро кровавому владычеству будет конец. Уже сейчас вся Сибирь покрыта сетью восстаний крестьянских масс. Несмотря на дикую рас-праву белогвардейской сволочи, вплоть до сжигания и уни-чтожения семей, революционное движение растет все шире и шире»161. После ареста А. Масленникова и М. Рабиновича Сибирский областной комитет кооптировал в свой состав П. Парнякова и М. Никифорова. Но в ночь на 20 апреля 1919 г. Парняков-Бе- резовский («Валентин») был ранен и задержан. Освободить его не удалось. 23 мая 1919 г. колчаковцы обнаружили подго¬товлявшийся побег из Омской городской больницы162. Парни¬ков мужественно вел себя на допросах и умер героем. 4 мая 1919 г. в Чите был схвачен член Сибирского комитета РКП (б) А. П. Вагжанов163 и через месяц зверски убит семе- новцами. Несмотря на тяжелые ранения и пытки, он отказал¬ся дать какие-либо сведения, могущие нанести ущерб боль¬шевистскому подполью. В колчаковских застенках были замучены также члены областного комитета РКП (б) А. Усов и М’ Никифоров164. Пе-ред казнью М. Никифоров прислал записку: «Товарищи, вчера в 12 часов ночи увели на расстрел пять наших товарищей. Мы, трое мужчин и три женщины, остались. Сегодня уведут и нас. Подлые они трусы! Даже расстреливать всех вместе трусят. Выводят небольшими партиями. Товарищи, мы погибаем с надеждой на победу. Они захлебнутся в нашей крови»165. У врагов не просили они ни пощады, ни милости, молча переносили мучительные истязания и умирали под штыками. На место героев, сраженных в суровой борьбе, становились десятки и сотни новых бойцов, полных решимости довести дело революции до победы. После мартовского и апрельского арестов из всех членов Сибирского обкома РКП (б) на воле остались двое: М. Руса-ков и X. Суудер. Еще на третьей конференции было высказано пожелание о перемещении Сибирского комитета в Красно¬ярск. Имеется несколько документов, свидетельствующих о том, что оставшиеся на воле руководящие работники Сибир¬ского обкома переехали в Красноярск166. Вот что сообщает о переезде Сибирского комитета в Крас¬ноярск В. М. Абрамов: «Первым приехал Э. Радо из Централь¬ного штаба, вслед за ним прибыл Андрей (Суудер) —товарищ 120 председателя Сибирского обкома РКП (б)»167. По сведениям П. Кринкина, Радо выехал в Красноярск в середине апреля 1919 г. Сибирский обком РКП (б), как сообщал незадолго дл ареста его секретарь П. Парняков в апреле 1919 г. в ЦК, пе-реехал в Красноярск, чтобы «быть ближе к месту более важ-ных действий»168. Д. Д. Киселев, возвращаясь в апреле 1919 г. из Читы в Москву, посетил Красноярскую организацию, кото-рая задержала его на 10 дней «заставляя ожидать приезда Сибирского ЦК партии коммунистов—(большевиков)»169. Условия борьбы в глубоком белогвардейском тылу опреде¬лили некоторые особенности организационной структуры и партийного строительства большевистского подполья в Сиби¬ри. Эти особенности нашли отражение в Уставе РКП (б) для Сибири и Урала, принятом III конференцией большевиков Сибири. В условиях подполья приходилось идти на некоторое сужение демократизма. Комитеты строились не только по вы¬борному принципу, но и посредством назначения ответствен¬ных лиц для организации комитета путем подбора. Так было в Красноярске после ноябрьских арестов, в Чите, Омске, Том¬ске. Широко практиковалась кооптация, даже в состав Сибир¬ского областного комитета. Такое отступление от демократи¬ческих норм являлось следствием общего недостатка партий¬ных работников и суровых репрессий колчаковского режима Приходилось отказываться от общих собраний. Даже город-ские партийные конференции (в Иркутске, Томске) нередко проводились по небольшим группам.’ Условия подполья потребовали большой централизации в работе, чтобы не распылять силы и использовать их наиболее эффективно. Работа велась по единому плану, а организацион-ная структура обеспечивала стройную систему сверху донизу. Руководство и финансирование осуществляли центральные органы. Созданное для руководства большевистскими организа-циями и революционным движением в колчаковском тылу спе¬циальное Сибирское бюро ЦК РКП (б) располагалось в не-посредственной близости к фронту на советской стороне и пе-редвигалось вместе с фронтом. Руководил им видный деягедь большевистской партии Ф. Голощекин. Непосредственно на территории колчаковщины для руко-водства партийной работой избирался ЦК РКП (б) Сибири — Сибирский областной комитет. При областном комитете путем I2t назначения были созданы общесибирский военно-революцион-ный штаб, крестьянская секция, паспортное бюро, редакцион¬ная коллегия, информационное бюро. На третьей конференции, кроме того, были созданы Уральское и Восточное бюро, имев-шие характер связующих центров. Местные организации партии строились на основе терри-ториально-производственного признака. В губернских городах Омске, Томске, Красноярске, Иркутске, Чите были созданы партийные комитеты, имевшие различные отделы, военно-ре-волюционные штабы, крестьянские секции, организации Крас-ного Креста, паспортные бюро и издательские редакции. Губернские партийные конференции в условиях подполья периода гражданской войны проводить, как правило, не пред-ставлялось возможным. Первая губернская конференция в Томске проведена только в ноябре 1919 г.170, а в Иркутской гу¬бернии— июне 1919 г.171. В конце августа 1919 г. в Чите на квартире Д. Агафонцева состоялась подпольная конференция, на которой присутствовали делегаты от Иркутска — Миронов, от Петровского завода — Веселов, ст. Хилок — Замораев. Бы-ли также представлены Верхнеудинск, Нерчинск, Карийские прииски, партизанские отряды Восточного Забайкалья172. Уставом предусматривалось, что в организациях со значи-тельным количеством членов создаются районы. В Омске бы¬ло создано 7 районов, в Барнауле — 6, в Томске и Иркут- • ске — по 4. Организации, примыкавшие к городу (копей, дере¬вень), подчинялись общегородскому комитету. Уставом преду-сматривалось установление связи между комитетами путем явочных квартир и шифров. Большевистское подполье в Си¬бири создавали опытные кадры, знающие работу в подполье при царизме и принципы конспирации. В период гражданской войны члены партии находились на военном положении. По Уставу партии все коммунисты, а так-же рабочие, сторонники Советской власти, соединялись в бое-вые десятки, вводилась воинская дисциплина. Отсутствие кон-спирации каралось партийным судом. При городских комитетах работал военный штаб, штабы создавались иногда и в районах. Эти штабы имели отряды по снабжению оружием, разведке, связи, подрывному делу. Они являлись наиболее важными двигателями военной работы. Кроме военно-революционных штабов, в общегородском и районных комитетах партии создавались крестьянские секции. 122 Их задачей являлись агитация и пропаганда в деревне (лис-товки, посылка агитаторов), организация коммунистов и всех сторонников Советской власти в деревне к восстанию, к под¬держке партизанской борьбы. Строгая конспирация и специализация, доведенная до со-вершенства, сводили потери к минимуму, позволяли сохранить организации, их кадры, а в случае провала — быстро возро¬дить снова. В партийные организации входили лишь самые активные работники, боевой минимум, испытанные и стойкие борцы. В отчете, посланном ЦК РКП (б) из Омска П. Парниковым, при-водятся сведения, из которых видно, что лиц, непосредственно занятых партийной работой, то есть живущих на средства партийной кассы, по всей Сибири было лишь около 400 чело¬век173. Сюда входили члены комитетов, связные, информаторы, курьеры. Вокруг них на заводах, копях, в железнодорожных депо, деревнях сгруппировались тысячи людей, вставших на путь решительной борьбы за власть Советов. Фактические же силы большевистских организаций были значительно больше, чем численность их рядов. Многие работали в организации по ее заданиям, не зная, что состоят в ней и не спрашивая об этом. Поэтому позднее, когда партия вышла из подполья, было проведено массовое оформление в партию этих людей, кото¬рые свой кандидатский стаж прошли в суровый период под¬полья, участвуя в революционной борьбе. Укрепляя партийные организации, большевики Сибири на своих подпольных конференциях выработали тактическую линию, в основу которой была положена идея о ведущей роли пролетариата в развернувшейся борьбе. В обстановке обост-рявшегося кризиса в лагере контрреволюции, большевики взяли курс на установление сотрудничества с растущей анти- колчаковской оппозицией и, прежде всего, на всемерное ук-репление военно-политического союза рабочего класса с кре-стьянством v § 2. Деятельность большевиков Сибири по революционному воспитанию и спло¬чению рабочих Для осуществления курса на развертывание вооруженной борьбы трудящихся масс за восстановление Советской власти, взятого первой нелегальной конференцией большевиков Сиби- 123 ри, требовалось проведение разносторонней идеологической и организационной работы. Большевики учитывали, что к немедленному восстанию не готовы широкие массы рабочих, а те.м более крестьян. Не гото¬вы и сами подпольные организации после пережитых по-громов. Перед большевистскими организациями, перестраивавши-ми свои ряды в соответствии с новой обстановкой, стояла глав¬ная задача: подготовить политическую армию, способную под знаменем партии подняться на борьбу против контрреволюции за восстановление Советской власти. Эту армию предстояло создать из сибирских рабочих, среди которых имелся значи¬тельный слой занятых на мелких предприятиях и зараженных мелкобуржуазными иллюзиями, и трудового крестьянства, ко¬торое в своей массе в самый напряженный момент не оказало поддержки Советской власти, колебалось и в лучшем случае занимало выжидательную позицию. В условиях гражданской войны в Сибири исключительно важное значение приобрел моральный фактор. Противник здесь не был отделен нравами, обычаями, языком. Не было и четкого разграничения фронтов, нередко фронт делил города, деревни и даже семьи. Борьба становилась массовой, поисти-не всенародной, в конечном счете никто не мог остаться равно¬душным, каждый становился на ту или другую сторону барри¬кады. В этих условиях сознание целей войны, ясное убеждение ь правоте и святости своего дела определило исход войны в пользу рабочего класса и трудового крестьянства. ^Характеризуя пролетариат Сибири периода гражданской войны, следует подчеркнуть, что не все слои рабочих достигли тогда высокой ступени социалистического сознания. В период белогвардейского мятежа летом 1918 г, па призыву больше¬вистских организаций на борьбу с мятежниками первыми под¬нялись рабочие наиболее крупных и организованных отря¬дов — горняки и железнодорожники. Однако, в этот период в Сибири имелись и довольно значительные группы рабочих, особенно на мелких предприятиях, которые под влиянием контрреволюционной деятельности эсеров и меньшевиков под¬дались мелкобуржуазным колебаниям, проявили равнодушие к своим общеклассовым задачам. Подобно тому как эсеровски настроенные рабочие Ижевских и Воткинских заводов в При-уралье приняли участие в белогвардейском движении, в Омске 124 ii Тайге некоторая часть рабочих способствовала временной победе мятежников. Объясняя подобные явления, В. И. Ленин писал: «Никогда не бывало и никогда не может быть такой классовой борьбы, когда бы часть передового класса не оставалась на стороне реакции. И то же относится к гражданской войне. Часть отста-лых рабочих неизбежно помогает — на более или менее корот¬кое время — буржуазии»174. Рабочий класс постоянно попол¬нялся выходцами из других классов, из разорившихся кресть¬ян и ремесленников. Рядом с опытными рабочими, закаленны¬ми в классовых боях, находились новички, только что влившиеся в ряды рабочего класса, не прошедшие школы классовой борьбы. Различен и уровень организованности рабо-чих, занятых на крупных предприятиях и мелких полукустар-ных мастерских. \/В Сибири рабочий класс был сравнительно молодым, по-скольку промышленное развитие здесь форсированно началось лишь в конце XIX — начале XX веков. Большинство рабочих были заняты на мелких полукустарных предприятиях, сохра¬няли связи с землей, имели свои дома и скот, были слабо организованы. Среди этих слоев рабочих эсеры и меньшевики пользовались определенным влиянием. Но если одной из причин падения Советской власти в Си-бири летом 1918 г. была слабая организованность рабочего класса, то после переворота в этом отношении положение ста-ло еще более неблагополучным. . \/Поголовные аресты сторонников Советской власти, а затём массовые увольнения при денационализации промышленности, замена беспокойных рабочих военнопленными, закрытие пред¬приятий и связанные с этим локауты, образование значитель- ногб слоя безработных и, наконец, уход с предприятий многих рабочих, вынужденных скрываться в связи с преследованиями и постоянной угрозой ареста,— все это значительно уменьшило прослойку передовых рабочих. Децентрализация рабочего класса и его распыление по мелким предприятиям, разрушение сложившейся организован-ности— все это в конечном счете привело к разобщению ра-бочего класса и облегчило деятельность эсеров и меньшевиков, монополизировавших легальное руководство рабочими орга¬низациями. ч Мутная волна эсеро-меньшевистской агитации захлестну- 125 ла наименее устойчивые слои рабочих, зараженных мелкобур-жуазными иллюзиями и поверивших лозунгам о так называе-мом народоправстве, Учредительном собрании и т. п. Но такое положение не могло продолжаться долго. Дело в том, что исходные позиции эсеров и меньшевиков таили в себе осно¬ву для неуклонно нараставшего конфликта. Даже те слои ра¬бочих, которые колебались в сторону эсеров и меньшевиков, и мысли не допускали о реставрации капитализма, о восстанов¬лении дореволюционных порядков, утрате завоеваний Ок¬тябрьской революции. Между тем вся практика эсеров и меньшевиков вела к ликвидации завоеваний Октября, к ре¬ставрации капитализма. Беда этих рабочих состояла в том, что они не смогли сразу рассмотреть контрреволюционное лицо верных слуг буржуазии, предавших коренные интересы пролетариата, и не видели нависшей угрозы ликвидации всех социально-экономических и политических завоеваний рабочего класса. Большевики видели свою ближайшую задачу в том, что¬бы рассеять туман эсеро-меньшевистской лжи, раскрыть рабо¬чим массам подлинное лицо прислужников капитализма, до¬биться полной изоляции меньшевиков и эсеров от рабочих масс, накопить силы и подготовить новое наступление на врага. Чтобы решить эти задачи, надо было укреплять связи с ра-бочим классом. Большевики не полагались на самотек и не дожидались стихийного полевения рабочего класса, они ис-' пользовали малейший повод для революционного воспитания рабочих, для разоблачения контрреволюционности Сибирского правительства. Для того, чтобы руководить рабочим движением и объеди-нить усилия рабочего класса, большевикам надо было преодо-леть леворебяческив настроения некоторых элементов в соб-ственных рядах, которые по-барски отворачивали нос от местных рабочих, зараженных мелкобуржуазными иллюзиями, кичились своей ортодоксальностью и революционностью. Ле- воребяческне настроения, если бы они возобладали, могли привести к отрыву большевистских организаций от широких масс рабочих. Других рабочих, сплошь настроенных больше-вистски, в Сибири тогда было немного. Эсеры и меньшевики развернули широкое идеологическое наступление против социализма, стремясь ликвидировать кор- 126 ин большевизма, вытравить из сознания пролетариата идею пролетарской революции. Вслед за буржуазной прессой эсе-ро-меньшевистские газеты стремились привить рабочим Сиби¬ри рабскую психологию, внушали им мысль о смирении. Не ограничиваясь репрессиями против сторонников проле-тарской революции, эсеры и меньшевики развернули поход против теоретических основ социализма. Эсеровская газета <Воля Сибири» писала, что «свержение политической власти всех сибирских Совдепов было только одним из необходимых условий для того, чтобы начать планомерную идейную борьбу против распространения идей... пустивших за время господ¬ства большевиков глубокие корни в народных массах»175. Стремясь идейно разоружить рабочих, сломить их волю к борьбе за социализм, меньшевистские газеты из номера в но-мер публиковали статьи, в которых теоретически обосновыва¬ли отказ от. революционной борьбы и оправдывали пресмыка¬тельство перед капиталом. Один из сибирских теоретиков меньшевизма Н. Козлов доказывал, что «у нас в России про¬исходит революция самая настоящая, неподдельная буржу¬азная»176. Меньшевики призывали рабочих «одуматься и, бросив на-дежду на социалистические опыты большевиков, стать на путь правильной классовой борьбы за свое лучшее будущее»177. Министр труда Сибирского правительства меньшевик Шу- миловский вместо научного социализма выдвинул «цивилизо-ванный социализм». Другие противопоставляли пропаганде большевистских лозунгов «пропаганду и агитацию лозунгов парламентски-реалистического социализма»178. Кооперативная газета «Дело» поучала рабочих, сбросив с себя остатки боль¬шевистских иллюзий, одеться в европейскую рабочую блузу, взять инструмент и приняться за будничную трудовую ра¬боту»179. В октябре 1918 г. английский полковник Уорд проехал от Владивостока до Перми. В пути следования устраивались лек¬ции, доклады, застольные речи. Уорд рассказывал о «преле¬стях» английского политического строя, предостерегал рабочих от «увлечения» большевизмом. Империалисты США через бойскаутов, отделения союзов христианской молодецки, секты баптистов и евангелистов стремились духовно растлить наш народ и подготовить почву для беспрепятственного закабале¬ния Сибири американским капиталом. 127 Газета «Наш путь», орган Тюменского комитета меньше-виков, в ноябре 1918 г., захлебываясь от восторга, писала: «И среди беспросветного мрака отчаяния подымается новый яр-кий свет — светоч надежды — это демократия Западной Евро-пы. Наступает новая эра мировой истории. С Запада свет!»180. Меньшевистская газета «Дело рабочего» (г. Красноярск) доказывала, что «содействие безграничному развитию произ-водительных сил и производительности труда является насущ¬нейшей классовой задачей пролетариата»181. Собрание Иркутской организации меньшевиков пришло к выводу, что «период социалистического творчества уже мино¬вал и что перед всеми стоит одна основная задача: воссозда¬ние единой России с ее производительными силами, закрепле¬ние завоевания Февральской революции»182. Призывая к сотрудничеству с буржуазией, газета уверяла рабочих, что «вполне возможно соглашение двух элементов возрождающей¬ся России. Соглашение может быть достигнуто только на про¬грамме. Программа эта — февральские завоевания револю ции»183. Даже разгул военщины на отрезвил меньшевиков, призы-вавших рабочих к поддержке Сибирского правительства. 11 августа 1918 г. меньшевистская газета писала: «Рабо¬чие, не изжившие еще окончательно большевизм, во многих местах склонны видеть в новой власти если и не врага, то во всяком случае не друга». Говоря об «эксцессах» (так деликат¬но меньшевики называли зверские истязания сторонников Со-ветской власти), газета писала: «Это далеко не означает, что данное правительство не сможет под влиянием организован-ного мнения рабочего класса вступить на путь защиты инте-ресов последнего. Для рабочего класса должно быть ясно, что русская революция идет не к подъему, а к упадку»184. Мень-шевистские соглашатели спешили хоронить русскую револю-цию, примирить рабочих с мыслью о поражении. Между тем становилось очевидным, что контрреволюция в Сибири разви-вается по пути к военной диктатуре. Под напором масс мень-шевики заговорили о наступлении реакции и убогих полуме-рах. 22 августа 1918 г. меньшевистская газета писала: «Перед лицом грязной опасности надвигающейся буржуазной реак-ции... необходимо признать неотложной... важную в высшей степени задачу постановки на надлежащую высоту культурно-просветительной работы в профессиональных союзах»185. 128 Эсеровская газета писала: «Репрессии со стороны хозяев, антидемократические шаги Временного сибирского правитель¬ства действуют на них (на рабочих — В. К.) так возбуждаю¬ще, так нервируют их, что они, которым большевизм привил много вредных понятий, затемнив их самосознание, готовы приветствовать восстановление Советской власти»186. Эсеров¬ская газета осуждала репрессии белогвардейцев только за то, что они ускоряли процесс большевизации рабочих масс. В это мрачное время «коалиционной» реакции только боль¬шевики остались с рабочими массами. Несмотря на неверо¬ятно тяжелые условия существования и неоднократные про¬валы, большевистские организации и кружки росли и вели энергичную агитационно-пропагандистскую работу в массах, используя богатый арсенал средств, выработанных за долгие годы нелегальной работы при царизме; индивидуальные бесе-ды, выступления на собраниях и митингах, выпуск листовок и издание легальных рабочих газет. 1 августа 1918 г. тобольский губернский комиссар Времен-ного сибирского правительства Пигнаттн писал в министерство внутренних дел, что «сторонники советской власти... ведут сре¬ди населения подпольную агитацию о необходимости воссоз¬дания Советов». Возрождение большевизма Пигнатти объяс¬нял тем, что большевики не только рассылают плакаты и воззвания, а главным образом ведут строго организованную живую пропаганду на местах через своих агентов187. Дело, конечно, не в умении большевиков вести агитацию, у эсеро- меньшевиков было гораздо больше возможностей вести аги¬тацию, вести легально, используя газеты, собрания, развет¬вленную сеть инструкторов-информаторов, собиравших сходы. И тем не менее массы рабочих и крестьян шли не за ними, а за большевиками, выражавшими коренные интересы трудящихся. Коммунисты участвовали в работе съездов и совещаний различных общественных организаций, где нм иногда удава-лось проводить резолюцию с протестами. Так, на учительском съезде в Иркутске 31 августа 1918 г. по вопросу об отношении к учителям-коммунистам была принята резолюция, в которой говорилось, что «если учителя-большевики будут властью преследоваться — встать на защиту их»188. На собрания и сходки являлись большевики и в своих вы-ступлениях срывали маску с эсеро-меньшевистских «демокра-тов», разоблачали их предательство, прислужничество перед 9 В. Л. КадеЛкин 129 капиталом. Собрания превращались в осуждение контррево-люционной политики Сибирского правительства и поддержи-вавших его политических партий. Враги признавали широкий размах большевистской аги-тации. «Дело агитации поставлено у большевиков па большую высоту»189 сообщалось в одном донесении из Томской губер-нии. В другом донесении подробно характеризовались методы работы большевиков. При этом отмечалось, что «большевист¬ские агенты усиленно собирают нужные сведения, появляются под самыми разнообразными видами — пассажиров на желез¬ной дороге и станциях, беженцев, солдат, чехословаков, ни¬щих, торгашей, разносчиков газет и т. д. Имеются указания, что большевики имеют своих агентов даже в правительствен¬ных учреждениях и органах местных самоуправлений»190. После переворота большевистские газеты были закрыты. Сибирское правительство, не жалевшее слов па обещания сво-боды слова и печати, допустило существование лишь узкопро¬фессиональных газет. При этом учитывалось, что правления профсоюзов, органом которых являлись эти газеты, находи¬лись в руках меньшевиков, раболепствовавших перед капита¬лом. Именно такими были газеты «Железнодорожник», «Том¬ский судоходец» (Томск), откровенно меньшевистские газеты «Дело рабочего» (Красноярск), «Наш путь» (Тюмень), «госу¬дарственно-социалистическая газета «Заря» (Омск) и другие. Эти газеты не удовлетворяли рабочих и бойкотировались ими. Большое значение для разоблачения антинародной реакци-онной сущности буржуазного нового режима имело создание томскими коммунистами профессиональной легальной газеты. В начале июня 1918 г. на городской конференции профсо-юзов большевики провели решение издавать легальную рабо-чую газету и назвать ее «Рабочим знаменем»191. Это должно было символизировать, что газета является продолжением закрывшейся большевистской газеты «Знамя революции». При совете профсоюзов большевики создали редакцию, причем редактором был утвержден бывший редактор «Знамени рево¬люции» большевик В. Д. Вегман. Большие типографии Том¬ска отказались печатать рабочую газету, а маленькие могли напечатать не более 3000 экземпляров. Совет профсоюзов ре¬шил приобрести свою типографию. В рабочих коллективах развернулось обсуждение вопроса о газете. Начался сбор де¬нег. Легально, от имени совета профсоюзов, была издана 130 прокламация с призывом поддержать газету, которая- бы «ос-вещала все задачи рабочего класса, изображала все радости и печали на длинном и страдальческом пути его жизни»197. Призыв Томского совета профсоюзов о железном фонде для приобретения типографии встретил дружный отклик среди рабочих Томска и всей губернии, особенно на шахтах Кузбас-са и в Новониколаевске. 28 июня 1918 г. этот фонд составил 2678 рублей, 4 июля — 3488 рублей, 10 июля — 6500 рублей, а в середине августа — свыше 50 тысяч рублей. Это свиде-тельство о внимании рабочих к газете, о росте их революци-онного самосознания193. Первое время власти не решались запретить издание ра-бочей газеты и не смогли помешать ее выходу. Слишком све-жи были обещания эсеров и меньшевиков о свободе печати. Первый номер газеты «Рабочее знамя» вышел 26 июня •918 г. И. Л. Наханович, находившийся в Томской тюрьме, оз-накомившись с этим номером, дал советы о направлении га-зеты, обратив особое внимание на «классовый анализ собы-тий»194. Участвовали в газете оставшиеся на свободе боль-шевики, в том числе В. Вегман, М. Рабинович, а также сидев-шие в тюрьме видные работники Советов. В легальных формах, под видом защиты экономических и узкопрофессиональных интересов рабочих, газета указ»1вала ьа те силы, на которые опирается Временное сибирское пра-вительство, раскрывала антирабочую направленность его по-литики, разоблачала лицемерие и предательство эсеров и меньшевиков. Обличительные статьи в обстановке эсеро-мень¬шевистской «свободы печати» не допускались, на газету сыпа¬лись штрафы, она выходила с большими купюрами, следова¬ли аресты сотрудников. Но и в этих условиях, пользуясь эзо¬повским языком, газета продолжала вести большевистскую агитацию и пропаганду. Власти использовали малейший повод для закрытия газе¬ты и расправы над ее работниками. За помещение в первом номере «Рабочего знамени» статьи под заглавием «Ликвида-ция большевизма» следственная комиссия при Западно-Си-бирском эмпссариате Временного сибирского правительства привлекла к судебной ответственности автора статьи и редак-ционный коллектив195. В связи с этим совет профсоюзов Том-ска решил довести до сведения рабочих «о возмутительных действиях властей, попирающих права рабочего класса, проте- 9* 13! стовать против организованного Временным правительством похода против рабочей печати»196. Особенно много шума наделала ёказка И. Нахановича •«'Бело-зеленая курица», напечатанная 14 июля 1918 г. Сказка повествовала о жизни племени красных куриц, об-его искон¬ной вражде с коршунами, об успешной борьбе с ними. «Унич-тожили бы красные курицы коршунов вконец, — писал И. Л. Наханович, — да вот, поди же ты, завелся между ними урод: курица, не то серая, не то розовая, на правую ногу хро¬мая, куда ни пойдет курица, все вправо приходит. Серо-розовая курица воспылала жалостью к обиженным коршунам и стала предлагать союз с ними. Из-за этого она рассорилась с красными курицами и. перекрасившись в бело-зеленый цвет, села на коршункины яйца коршунят выводить. Коршунята, высиженные на демократической подетилке, вели себя довольно странно: кричат по-курицыиому, а куриц пощи-пывают, как настоящие коршуны». Автор сказки предсказывал дальнейшую судьбу бело-зеле-ной курицы: «А кажется нам, 4jp правы были красные кури¬цы: съедят коршуны и бело-зеленую курицу, если только в свою веру не обратят». За помещение этой сказки 17 июля 1918 г. был арестован В. Вегман, 2 августа 1918 г. власти аре¬стовали другого редактора И. Магуна и закрыли совсем газету. В Омске большевики-подпольщики сотрудничали в газете ■ Рабочий путь», легальном органе совета профсоюзов. Лишь в той мере, в какой это удавалось большевикам в условиях разгула реакции, легальная газета осторожно проводила ли¬нию разоблачения контрреволюционной политики Временного сибирского правительства. Статьи поднимали дух рабочих, призывали их к сплочению. Уже в первом номере газета писала 17 августа 1918 г.: «То и дело приходится слышать заявления представителей рабочих того или иного предприятия о настойчивом стремлении хозяев «повернуть назад колесо истории» и возвратиться в «первобыт¬ное состояние», ввести вновь старые дореволюционные распо¬рядки. Помните, товарищи, что мы переживаем небывало тя¬желый момент. Сильный и сплоченный враг, буржуазия, стре¬мится затянуть мертвую петлю на шее рабочего. Гг. промыш¬ленники ясно и прямо заявили: «Долой Советы и разнога ро¬да комитеты». Они временно сокращают свои аппетиты, ибо 132 «пока зелен еще виноград», и милостливо разрешают сущест-вовать профсоюзам на словах, а на деле — открытая война, поход против профсоюзов»197. Понадобилось два с половиной месяца, чтобы наладить выпуск этой газеты. Типографии, возвращенные владельцам, отказались печатать рабочую газету. Газета нашла приют в небольшой типографии на Атаманском хуторе. В постановке газеты активно участвовали Д. П. Долбежкин (Кириллов) и председатель Омского Совета профсоюзов Н. Н. Кокосов. Редакция уже в передовой статье первого номера писала, что она не уверена, удастся ли выпустить следующий номер газеты. Газета призывала рабочих делать «сборы и отчисле-ния в пользу заключенных и их семей»198. Обсудив этот Призыв, союз металлистов г. Омска на общем собрании решил поддерживать газету отчислениями в ее фонд I % с заработанного рубля и выпустил соответствующее воз¬звание. Сбор средств в фонд газеты проводился на многих предприятиях города. В фонд газеты «Рабочий путь» поступи¬ло 2427 рублей, кроме того, около 2000 рублей рабочие выде¬лили в фонд помощи семьям арестованных и убитых199. Официально «Рабочий путь» был органом совета проф-союзов Омска, возглавляемого меньшевиками-интернациона-листами. Поэтому газета во многих вопросах была непоследо-вательной. Но она выступала против малодушия тех рабочих, которые махнули рукой на пролетарское дело, забыли проле-тарский интернационализм, и призывала их не замыкаться в семейном кругу, сбросить маску равнодушия к делу своего класса. Омская буржуазия и ее печать злобно встретили выход га-зеты «Рабочий путь». Газета выходила с большими цензор-скими купюрами. Нередко вместо запрещенных статей в га-зете оставались лишь их названия. Власти стремились заду-шить рабочую газету. В октябре 1918 г. они арестовали два номера за статьи, «возбуждающие вражду между отдельными классами населения, а также призывы к противодействию за-кону Временного правительства о введении смертной казни». В десятом номере газета опубликовала остро сатирическую статью, в которой освещалось положение «освобожденной» Сибири и характеризовались те реформы, которые проведены эсерами и меньшевиками вместе с кадетами. Корреспонденция называлась «Письмо в Советскую Россию».’ В ней говорилось. 133 «Милая тетенька! Теперь все вы, несчастные пленники Совде-пии, больше, чем когда-либо могли бы воскликнуть — с восто ка свет. Как делать революцию — об этом вы спросите нас. В этом-то и кроется весь секрет— почему мы не только самих себя возродили, но и собираемся возродить всю когда-то не- . объятную Русь. Перво-наперво, милая тетенька, мы самым категорическим образом отбросили вредный предрассудок, будто освобожде-ние народа—дело рук самого народа. Дело освобождения народа мы передали нашим лучшим образованным людям: профессорам, купцам и адвокатам. Вы скажете, что у нас и профессоров-то нет. Ошибаетесь, милая тетенька. Один Мзаукан Михайловский чего стоит! Не верите, прочитайте «Сибирскую жизнь». Как он там писал о необходимости народного образования. Учите, говорит, на¬род, да не переучивайте. Не больно-то старайтесь! На помощь к ним решили прислать прапорщиков. Уж очень не хотелось нам бремя революции возлагать на народные плечи, нет уж, решили мы, пусть это бремя нес^т наша интеллигенция (прапорщики). Интеллигенция — неоплатный должник наро¬да, вот мы и отплачивае.м нашему измученному народу, как можем. Убиваем, как видите, сразу двух зайцев — и револю¬цию спасаем, и народу отплачиваем за его вековые страдания. Но это не все... Вы вот не догадались использовать иност-ранцев и прочих, а мы так ловко околпачили чехословаков, что они до сих пор не покладая рук освобождают русский на¬род, а воображают, что они призваны для окончательного уду¬шения русской революции. Эх, несмышленыши заграничные. Впрочем, это ничего, за все это русский народ в конце концов поставит им такой памятник, какого они и не подозревают! Так-то вот. милая тетенька. А уж какой порядок-то у нас. Ну-тка встряхните-ка стариной да вспомните, как это в быва¬лые времена где-нибудь на Невском стоит этакий упитанный огромный да разряженный «блюститель». А сколько государ-ственного ума и забот о ближнем проявлял бывало этот блю-ститель. Вспомните-ка да уж и сознайтесь, что все .это для вас, в вашей Совдепии недосягаемый идеал. А у нас это факт. Но, конечно, не все сразу, потихоньку да полегоньку. Вот взять хотя бы погон офицерский. Вещь как будто пустая, а и тут постепенность: долго, очень долго, погон этот скромно, да и то ь замаскированном виде, ютился далеко, ниже плеча, у самого 134 локтя левой руки и только постепенно, как бы украдкой, по-полз он к плечу да как прыгнет, ну тут и засиял, совсем как раньше. Вот как у нас революция-то делается, милая тетенька. Ваш племянник»200. За публикацию «Письма тетеньке» газета «Рабочий путь» была закрыта. В последующие месяцы предпринимались попытки издания рабочих газет, но уже на первом номере, придравшись к той пли иной неугодной статье, белогвардейцы закрывали их. Сво¬бода печати оказалась свободой издания контрреволюционных газет и журналов. В конце 1918 г. на территории, захваченной белогвардейцами, издавалось около 150 газет и журналов церковников, земств, кооперативов, кадетов, эсеров, меньше¬виков, и ни одной рабочей газеты. Лишенные возможности выступления в легальной газете; большевики устраивали нелегальные типографии в Новонико-лаевске, Барнауле, Красноярске и организовали выпуск ли-стовок и прокламаций, в которых они разоблачали эсеро-мень¬шевистских и кадетских убийц, призывали рабочих к борьбе. В течение сентября 1918 г. только по Западной Сибири большевики выпустили около 20 листовок тиражом в 35 тысяч экземпляров, а всего во второй половине 1918 г. издано листо¬вок: в Омске — 7, Новониколаевске — 4, Барнауле — 2, Крас¬ноярске— 5, всего — около 50 тысяч экземпляров201. Первые листовки имели большое значение. Они разоблачали Сибир¬ское правительство, которое рядилось в тогу демократов и лаже социалистов, не решаясь в период борьбы на многочис¬ленных фронтах с рабочими-красногвардейцами открыто об¬нажить свое контрреволюционное нутро. Даже отсталых рабочих, пытавшихся под влиянием эсеро-меныпевистской пропаганды приспособиться к новым условиям, прокламации ’.вставили призадуматься. В них большевики рассказывали о сущности белогвардейского переворота, о недолговечности нового режима и неизбежной победе рабочего класса и кре¬стьянства202. Кроме издания легальных рабочих газет и нелегальных большевистских листовок, для воспитания рабочих использо-вались произведения классиков русской литературы Л. Н. Толстого, М. Е. Салтыкова-Щедрина и других. В августе 1918 г. в Омске были изданы брошюры Л. Н. Толстого, направленные 135 против войны, они распространялись в деревнях Омского, Ка-инского, Славгородского, Новониколаевского уездов. Началь-ник железнодорожной милиции г. Новониколаевска .распоря-дился прекратить распространение этих книжек, признав их «могущими помешать и повредить предстоящему набору рак- рутов и мобилизации»203. Влияние большевиков росло с каждым днем. Даже кадет-ская газета «Сибирская речь» вынуждена была отметить, что «почти во всех сибирских городах среди рабочих преобладает, безусловно, большевистское направление. Об этом свидетель¬ствуют многочисленные факты из деятельности профессио¬нальных союзов, резолюции митингов, результаты различных выборов»204. О полной потере каких бы то ни было классовых корней в сибирском пролетариате признавались и сами меньшевики. Меньшевистские газеты, издававшиеся в Красноярске, полны злобных выпадов на рабочих. 14 июля 1918 г. меньшевистская ;азета выражала недовольство тем, что «рабочие не читают газет «буржуазных» и «соглашательских». Многие упорно хо-тят верить возврату большевиков»205. В конце августа 1918 г. в Томске состоялась меньшевист-ская конференция сибирских205 организаций, на которой в докладах с мест сообщалось об отрицательном отношении ра-бочих к меньшевикам. Делегаты меньшевистских организаций Красноярска, Томска1, Иркутска, Новониколаевска, Омска в один голос заявили, что «в настроении рабочих масс сохрани-лись большевистские пережитки... в данное время благодаря натиску буржуазии в них растет чувство недовольства», что влияние меньшевиков «пока невелико. В данное время среди рабочих большое недовольство своим положением и больше-визм слева снова находит благоприятную для себя почву»207. Особенно активизировалась политическая деятельность большевиков среди рабочих Сибири в октябре 1918 г., когда Красная Армия развернула успешные действия на Восточном фронте. Начальник гарнизона г. Бийска 20 сентября 1918 г. докладывал, что «в связи с эвакуацией городов Самары, Ка зани, Симбирска агитация и пропаганда в районе и городе Бийске сильно увеличилась, тайные собрания, расклеивание печатных объявлений о непризнании Временного сибирского правительства, по деревням разъезжают темные личности, про¬изводят набор в Красную Армию, снабжая записавшихся 136 деньгами. В городе и районе есть приверженцы большевизма даже в различных учреждениях, как, например, городской продовольственной управе, горном н сибирском союзах, на за¬водах и фабриках и других местах. Агитация проникла также и в местный полк»208. В ходе классовых боев рабочий класс закалился и идейно окреп. В результате деятельности подпольных большевистских организаций рабочие массы хорошо разобрались в контрре¬волюционной сущности совершившегося летом 1918 г. пере¬ворота, научились распознавать за демократической вывеской предательскую роль мелкобуржуазных партий эсеров и мень¬шевиков. В этой связи вызывает серьезное возражение характери-стика большевистских организаций и рабочего класса Сибири ко времени колчаковского переворота, данная А. Г. Липкиной в недавно вышедшей книге «1919 год в Сибири». «Широкие массы трудящихся, — пишет А. Г. Липкина,— деморализо-ванные политикой Сибирского правительства, вначале пассив-но встретили очередную смену власти, от которой они не жда¬ли ничего хорошего. Задавленные нуждой и голодом, они не сразу разобрались в том, что означает диктатура Колчака»209. I! далее: «Во время колчаковского переворота трудящиеся массы не оказали ему сопротивления, потому что коммунисти¬ческие организации Сибири, хотя и значительно выросли за время существования Советской власти, но еще недостаточно окрепли к моменту контрреволюционного переворота»210. На самом деле трудящиеся массы в ноябре 1918 г. не бы¬ли «деморализованы», несмотря на старания эсеров и мень-шевиков. Свидетельством этого являются широкий размах рабочего движения и волна крестьянских восстаний, прокатив¬шихся в августе — октябре 1918 г. Никто не вступился за ком¬бинацию из эсеров и меньшевиков с одной стороны и кадетов и военщины с другой, так называемую «Директорию», потому что у рабочих и крестьян не было оснований защищать контр¬революцию, прикрытую демократическими ярлыками. К это¬му времени даже те слон рабочих и трудящихся крестьян, ко¬торые ранее находились под влиянием меньшевиков и эсеров, постепенно изживая мелкобуржуазные иллюзии, под знаменем большевистских организаций поднимались на решительную борьбу за восстановление власти Советов. В связи с колчаковским переворотом министерство внут¬ 137 ренних дел разослало 18 ноября 1918 г. всем губернским ко-миссарам Сибири указание: «Принять все меры к сохранению общественного порядка и недопущению никаких выступлении и обсуждений в печати и на собраниях происходящего, не останавливаясь в случае надобности перед принятием реши тельных мер, вплоть до ареста как отдельных лиц, так и ру-ководителей партийных организаций»211. В печати запрещалось публиковать какие-либо статьи, кро-ме официальных сообщений. Целые полосы выходили белыми, без текста. Население находилось в неведении. По тем све¬дениям, которые просачивались, судить о происходящих собы¬тиях было крайне трудно. Переворот 18 ноября 1918 г., встреченный бурей восторгов в промышленных и кулацких кругах, среди основной массы населения Сибири (рабочих и крестьян) вызвал недовольство. Новониколаевский уездный комиссар 26 ноября 1918 г. докла дывал, что «в городе заметен значительный крен влево. В со¬вершившемся видят возврат монархии»212. 29 ноября 1918 г. томский уездный комиссар сообщал, что в Нелюбинской волости случившимся в Омске население интересуется и вы¬сказывается за предположение о возврате самодержавия»213. После колчаковского переворота в рядах эсеров и меньше-виков царила растерянность и разброд. Часть эсеров и мень-шевиков открыто стала поддерживать Колчака, другая ото¬шла в сторону, заполнив всевозможные кооперативные обще¬ства, и начала играть в оппозицию. Иногда они в газетах кри¬тиковали недостатки и крайности колчаковских властей, но больше скулили и плакались, не переставая при каждом слу¬чае ругать большевиков и Советскую власть. Протестуя по поводу установления военной диктатуры, меньшевики и эсеры ьа деле призывали массы к полной покорности, считая недо¬пустимым активные выступления при сложившихся условиях. Один из видных сибирских меньшевиков заявил: «Мы впра¬ве ожидать, как-нибудь проснувшись рано утром, получить приятное известие, что Омское правительство больше не су¬ществует. Это сделает сама логика жизни без всякой помощи вооруженных сил пролетариата»214. Оставшиеся на свободе члены эсеровского ЦК в Уфе 5 де-кабря 1918 г. вынесли решение о прекращении вооруженной борьбы против большевиков и призыве всей демократии спло титься в борьбе против диктатуры «верховного правителя». 138 Что касается конкретных шагов, то ЦК эсеров принял поста-новление: «отнюдь не вызывая искусственно местных стачек, восстаний, партийные организации в то же время не должны задерживать их возникновения, раз они самопроизвольно вы-текают из настроения широких слоев демократии»215. Среди рядовых членов партии эсеров и меньшевиков после колчаковского переворота обнаружилось искреннее стремле¬ние к соглашению с большевиками, к сотрудничеству на мес¬тах в интересах борьбы против реакции. На многих заводах, шахтах исчезла прежняя рознь между рабочими большевика¬ми и небольшевиками. В Красноярске, Чите и ряде других городов начались переговоры о соглашениях. Видя развал своих организаций и поворот рядовых членов партии в сторону совместных действий с коммунистами под давлением партийных низов, руководители эсеровского коми-тета пошли на переговоры. В феврале 1919 г. в Москве состоя¬лись встречи между представителями ВЦИКа, с одной сторо¬ны, и представителями группы членов ЦК эсеровской партии (группа Н. Савицкого) — с другой. ЦК РКП(б) и ВЦИК делали все возможное для раскола сил контрреволюции, для привлечения на сторону борцов про¬тив колчаковщины возникшую в ее тылу мелкобуржуазную оппозицию. II если соглашение практически ничего не дало, то только потому, что правые эсеры и меньшевики не были ис¬кренни. Как показала жизнь, эсеры и меньшевики и не собира¬лись всерьез бороться против колчаковщины, они стремились приспособиться к этому режиму. Переговоры с Советской властью нужны были нм, как разменная монета в большой иг¬ре, в целях давления на Колчака и обмана-партийных низов, чтобы задержать неизбежный крах и получить легальные ус- ювия для своей деятельности в Советской России. Дальше крикливых фраз эсеры и меньшевики не пошли, и вскоре многие из них проявили себя «государственно мысля-щим:» и примирились с существующим положением в Сиби-ри. Более того, противники революции стали открытыми тру-бадурами капитализма и возрождения самодержавия. «Ряже-ные социалисты» предстали волками в овечьей шкуре. Газета «Земля и труд», орган «объединенной социалисти-ческой мысли», издававшаяся в г. Кургане, по поводу колча-ковского переворота 20 ноября 1918 г. писала: «По существу сейчас в Сибири произошло то, что предполагалось в августе 139 1917 г. осуществить Керенским и Корниловым,-т. е. объявить диктатуру как крайнее средство для борьбы с развивающейся тогда большевистской анархией». Возвращаясь к этому вопросу, газета 29 ноября 1918 г. писала: «Трудно допустить, чтобы совершившийся в Омске пе¬реворот был произведен без ведома и согласия наших союз-ников, надо думать, что, предпочитая единоличную диктатор-скую власть власти коллегиальной, наши союзники имели в виду не борьбу с демократией вообще, а лишь борьбу с дурно усвоенным русскими гражданами понятием демократизма. Под этим видом плохо понятого демократизма мы разумеем все сохранившиеся и до сих пор в широких слоях сибирского общества большевистские и полубольшевистские настроения. Такая цель верховного правителя и возглавляемого им Совета министров может быть вполне приемлема и для демократии». Ссылка на «согласие союзников» относительно режима во-енной диктатуры и искоренения большевизма пе случайна. Помогать русским белогвардейцам «лечить» Россию от боль-шевизма взялись американские и английские специалисты по борьбе против рабочего движения. Госдепартамент США рас-смотрел план американской деятельности «по сохранению и укреплению морального состояния армии и гражданского на-селения в России»216. Американское правительство не жалело средств на пропаганду в России американского образа жизни и мыслей. Целые легионы «пропагандистов» обрушились на население Сибири. Это была идеологическая интервенция, пре¬следовавшая цели ослабить могучее влияние большевистских идей, сломить и подорвать волю населения к сопротивлению, к борьбе за независимость и этим создать условия для ут¬верждения господства иностранных капиталистов. На терри¬тории Сибири появились многочисленные организации и об¬щества: «Христианский союз молодых людей», гангстерская католическая организация «Рыцари Колумба», баптистские миссионерские общества и многие другие. Они занимались ан¬тисоветской и антикоммунистической пропагандой, идеологи¬ческим обоснованием агрессии, вели шпионскую работу. Американское правительственное бюро печати, находивше¬еся во Владивостоке, имело свои отделения в Харбине, Чите, Иркутске, Омске, Екатеринбурге. Они устраивали лекции для рабочих217, выпускали брошюры и журналы, рядились в тогу друзей русского народа. Интервенция называлась «невмеша¬ 140 тельством в русские дела». Экономический грабеж Сибири — планом реконструкции и экономической помощи», расстрелы, убийства и истязания мирного населения — нейтралитетом. Глава организации Американского Красного Креста в Ази-атской России доктор Тейсхлор, возвратившись из Сибири, : аявил, что «для внедрения средн населения идей, которые ис-коренили бы большевизм в Сибири, следовало бы всемерно расширить работу организации Красного Креста»218. Интен-сивную идеологическую обработку населения Сибири вел Христианский союз молодых людей», работавший по про грамме, согласованной с колчаковским генеральным штабом. Сеть организаций союза охватывала 12 городов Сибири. В ап-парате союза находилось 340 секретарей, охватывавших своей .'еятельностыо железнодорожных рабочих, солдат колчаков¬ской армии, молодежь городов и сел. Они устраивали рели¬гиозные лекции, отравляли сознание молодежи пропагандой идей всемирной христианской религии. • В американских фильмах проповедывались низменные ин-стинкты, печать и кино стремились оглупить людей, сделать их послушным орудием в руках американских империалистов. Вот названия фильмов, рекламировавшихся в Чите, Верхне- удинске и других городах: «В вихре преступлений», «Во власти преступницы», «Страшное убийство», «На краю гибели», «Б омуте Нью-Йорка» и т. п. В Новониколаевске союз евангельских молодых людей прикрывался религиозно-филантропическими целями. По со-общению контрразведки, «на тайных собраниях... осуществля-ется культ свободной любви»219. Нередко деятельность различ¬ных американских обществ и организаций вызывала такое недовольство населения, что даже колчаковские марионетки начинали беспокоиться. Министр иностранных дел Сукин, ко¬торого не без оснований называли «американским мальчиком», тем не менее вынужден был доложить госдепартаменту США, что «деятельность американской организации, именующейся союзом христианской молодежи, крайне непопулярна в Сиби¬ри», а поэтому Сукин доказывал, что «идя навстречу общест-венному мнению, необходимо запретить деятельность этого союза»220. Свободой слова в колчакии неограниченно пользовались и английские проповедники капитализма. Английский профес-сор Б. Перс в своих многочисленных выступлениях в Сибири 141 тщетно пытался припудрить ненавистные для рабочих капита-листические порядки. Ведя широкое идеологическое наступление на трудящих ся, колчаковское правительство душило рабочую печать. 5 ап-реля 1919 г. в Томске вышел первый номер легального жур-нала «Рабочий путь», органа сибирского Совета профсоюзов, и сразу же был конфискован. Иркутский губернский профсо- вет и совет профсоюзов Забайкальской железной дороги изда-вали легальный еженедельный журнал «Сибирский рабочий» тиражом в 2500 экземпляров. Первый его номер вышел 26 ян-варя 1919 г. Рабочие поддерживали свой журнал. Средства поступали от рабочих Иркутской губернии, Урала, Западной Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока. В первых номерах журнала сказывались меньшевистские тенденции. С усилени-ем коммунистического руководства журнал все резче и реши-тельнее наступал на колчаковщину. 6 мая 1919 г. распоряже-нием колчаковского правительства журнал был закрыт за «антиправительственное направление». Всего вышло 14 но-меров221. С II мая по 17 августа 1919 г. Иркутский губернский проф- совет и профсоюз Забайкальской железной дороги издавали еженедельный журнал «Голос рабочего» тиражом в 2300 эк-земпляров222. Журнал часто выходил с чистыми страницами или с заголовками изъятых цензурой статей. Уже во втором номере редакция сообщала, что «передовая статья не могла быть помещена в настоящем''номере по цензурным услови-ям». В идеологическом наступлении реакции на рабочий класс видное место отводилось спаиванию и религиозному одурма-ниванию рабочих. ■ Введением винной монополии колчаковское правительст¬во преследовало отнюдь не только фискальные цели. Спаива¬нию народа был придан государственный характер. Буржуа¬зия стремилась отвлечь рабочую массу от общественной борь¬бы при посредничестве «зеленого змия». Способ этот практи-ковался еще романовским самодержавием, которое отлично понимало, что с пьяным народом легче справиться, чем с трезвым. Характерно отношение церкви к спаиванию народа. Архи-епископ Омский и Павлоградский в письме Колчаку предлагал передать продажу водки в частные руки, доказывая, что «ча- 142 стному капиталу будет легче организовать продажу и про-изводство»223. Трогательный союз церкви и кабака не случаен. Еще со времен самодержавия эти традиционные союзники шли нога в ногу в духовном закабалении трудящихся масс. Религия яв-лялась одним из основных факторов усиления реакции. Ду-ховенство оказывало большую помощь Колчаку и наряду с иностранными штыками, царскими офицерами, верхушкой ка¬зачества, буржуазно-помещичьими кругами являлось одним из основных столпов колчаковского режима виселицы и на¬гайки. Деятельность церковников в Сибири носила ярко выражен-ный антирабочий, антибольшевистский характер. Церковни¬ки преследовали клубы, библиотеки и другие центры сосредо-точения рабочих масс224. Церковь брала на себя заботы о «ду-ховном просвещении» населения, рассчитывая разжиганием религиозных настроений отвлечь рабочие и крестьянские мас¬сы от политической борьбы. Весной 1919 г. в Томске были открыты проповеднические курсы. Кроме теории и практики церковного красноречия чи-тались лекции о революции и социализме, являвшиеся откро-венной клеветой225. Журнал «Сибирский старообрядец» презрительно говорил, что русский народ, отвернувшись от бога и порвав с церковью, «превращается в скопище хищных кровожадных друг друга истребляющих зверей», что «русский... безграмотный народ только запутался безнадежно в сложных вопросах государст¬венного строительства, сбился с дороги, точно слепой в непро¬ходимом лесу. Для темного народа необходимо сначала за¬жечь свет знания, осветить его путь истинным учением, поста¬вить его па твердые ноги, потом уже пускать в дебри государ¬ственных и социальных переворотов»226. Ф. Е. Мельников, член Сибирской думы, известный апо-логет старообрядчества, в лекциях, прочитанных в Барнау¬ле, Новониколаевске, Томске, доказывал, что «почвою для широкого распространения в России социализма послужило общее русское невежество». 27 июня 1919 г. Ф. Е. Мельников выступил с лекцией «Социализм и христианство». Он запугп вал обывателей тем, что в «социалистическом обществе погиб нут гении и таланты, демократическое движение по самому существу своей идеологии враждебно науке, социализм стре¬ 143 мится уравнять всех и во всем вплоть до одинакового цвета галстуков, в социалистическом обществе предполагается су-ществование варварского обычая переливания крови из ор-ганизма в организм, чтобы таким образом достигнуть интел-лектуального равенства между людьми». Для борьбы с большевистскими настроениями церковники предлагали организацию целого штата проповедников. Выс-шее церковное управление Сибири возбудило ходатайство пе-ред колчаковским правительством об организации вагонов- церквей для «гастролей» на Омской, Томской и Алтайской же-лезных дорогах с целью агитации в среде солдатской и мест-ного населения. Колчаковское правительство удовлетворило это ходатайство. Состоявшиеся 4 декабря 1918 г. в Омске совещание духо-венства и мирян разработало план деятельности проповедни-ческих отрядов в армии. Примерный перечень тем для бесед .омской проповеднической дружины предусматривал такие «беседы»: «Войною бог творит суд над народами», «Необхо-димость нравственного возрождения русского народа», «Су-ществует ли для христианства земное отечество» (против ин-тернационализма) и др.227. 5 декабря 1918 г. по представлению главного священника Сибирской армии была снята с экрана пьеса Л. Толстого «Отец Сергий». Мотив: «демонстрирование перед глазами сол¬дат на экране таинств и обрядов православной церкви может вызвать большой соблазн и смущение в простых душах мо¬лодых воинов и повлиять роковым образом на их духовный мир»228. В этих условиях развернутого идеологического наступле-ния на сибирских рабочих, предпринятого колчаковцами, ин-тервентами и церковниками, в планах деятельности подполь-ных большевистских организаций видное место заняли вопро-сы идейно-политической работы. 17 февраля 1919 г. начальник Центрального разведыва-тельного управления при штабе «верховного правителя» со-общал, что большевики широко пользуются услугами военно-пленных, возвращающихся на родину, для пересылки литера- iypu и всякого рода сообщений. Часто с документами военно-пленных, остающихся в Советской России, едут специальные эмиссары большевиков, предъявляя эти документы по ту сто-рону фронта2?п. 144 В арсенале средств революционного воспитания трудящих¬ся масс Сибири большевистские организации широко исполь¬зовали революционные праздники международного и россий¬ского пролетариата: 9 Января, 27 Февраля, 1 Мая, 7 Ноября. Приближение каждого революционного праздника напомина¬ло рабочим Сибири об утраченных социальных завоеваниях, о том, что они являются частью многомиллионной ярмии рос¬сийского пролетариата. На приближение революционных праздников промышлен ники Сибири и их правительство реагировали нервозно, 22 ян¬варя 1919 г. «рабочий» министр Шумиловский запретил рабо¬чим отметить день 9(22) Января, заявив, что «оснований для формального разрешения празднования 9 Января не име-ет». Всероссийский Совет съезда торговли и промышленности 24 января 1919. г. также не нашел «достаточно серьезных ос¬нований для включения в число праздничных дней 27 Фев¬раля и 1 Мая»230. Ссылаясь на опыт капиталистического Запада, съезд горнопромышленников Минусинского горного округа решил «настойчиво ходатайствовать перед централь¬ной властью об издании узаконений, ограничивающих число праздничных дней»231. В условиях подполья, когда накануне революционного праздника колчаковские власти приводили в боевую готов-ность свои войска и запрещали всякие шествия и демонстра-ции, рабочие явочным порядком устанавливали нерабочий день и проводили тайные собрания. В Иркутске в день 9 Января 1919 г. рабочие провели вечер i лекцией и пением «Вы жертвою пали»232. В Тюмени по слу-чаю годовщины 9 Января были закрыты магазины,-больший • ство предприятий не работало. Особенной организованностью и массовостью революцион¬ный пролетариат Сибири отметил празднование 1 Мая. Нака¬нуне 1 Мая во всех городах Сибири начальники колчаковских гарнизонов издали приказы, запрещавшие всякие демонстра¬ции и митинги рабочих. В попытках не допустить организованных выступлений пролетариата под революционным знаменем колчаковскому правительству большую помощь оказывали эсеры и меньше-вики. В связи с 1 Мая 1919 г. Всесибирский краевой комитет партии эсеров выпустил листовку. В ней эсеры долго и нудно скулили по тому поводу, что «имя Всероссийского Учреди¬ 10 В. А Кядейкин 145 тельного собрания изгнано из словоупотребления». Листовка была нафарширована общими фразами о мировой революции и ни слова не говорила о Сибири233. Иркутский комитет меньшевиков в своей листовке также ограничился общими фразами о «западно-европейском про-летариате, политических сумерках в России и протянутых ру-ках к международному пролетариату»234. Апрельские аресты 1919 г. серьезно подорвали Сибирский областной и Омский комитеты РКП (б). И тем не менее, под руководством большевиков омские рабочие в обстановке же-сточайшего террора отметили 1 Мая. Колчаковцы приняли ряд мер, чтобы предотвратить это выступление. С целью про-верки готовности солдат, стремясь запугать рабочих и сорвать празднование 1 Мая, в Омске в ночь на 30 апреля 1919 г. они объявили тревогу. Все силы были приведены в боевую готов¬ность. После тревоги солдатам объявлена благодарность командующего войсками, на улучшение пищи выдано по руб¬лю на человека. Командование, боясь рабочих выступлений, хотело подачками задобрить солдат. И все же первомайские забастовки состоялись в Омске. Не вышли на работу рабочие сапожной мастерской централь¬ных кооперативов (700 человек), не работали местные типо-графии, поэтому почти все газеты 2 мая 1919 г. не вышли. Не работали первый механический завод (300 человек), рабочие акционерного общества «Р. Т. Эльворти», суконные фабрики Фомина и Блендовского235. 9 мая 1919 г. около склада Нобеля рабочие собрались на митинг, присутствовало около 100 человек236. Большевистские организации Омского механического и литейного заводов, за¬вода «Энергия» организовали саботаж военных заказов, соби рали оружие и создавали боевые группы237. Боевой группой, руководимой коммунистами, было организовано нападение на тротиловый склад на окраине города. В Томске 27 апреля 1919 г. появилось обязательное поста-новление начальника гарнизона с воспрещением 1 Мая собра-ний и митингов. Но рабочие поступили иначе. Ряд предприя тий остановился. В этот день на Земском городке из 2800 че-ловек на работу вышли только 200—300 женщин пошивочного цеха. Но и они вывесили красный флаг. На завод прибыло две роты солдат с пулеметами. После 1 Мая 1919 г. начальник Томского гарнизона при Н6 казал капитану Сурову с отрядом 80 человек прибыть в район 1-го Томского исправительного арестантского отделения и рас¬положенного рядом с ним Земского городка, «оцепив озна¬ченный район, совместно с капитаном Орловым принять меры к выяснению и аресту лиц (рабочих Земского городка), ви¬новных в недопущении производства 1 Мая, устройстве митин¬га в бараке № 6 (арестантского отделения), выбрасывании флага, а также и невыходе сегодня на работу». Начальник гар¬низона рекомендовал обход квартир и расстрел на месте не- ьышедших на работу238. , Серьезное беспокойство белогвардейцев вызывали распо-ложенные недалеко от Томска крупные угольные копи в Ан- жерке и Судженке. Колчаковские власти приняли дополни-тельные меры к увеличению гарнизона войск на копях. Неза-долго до 1 Мая начальник Томского гарнизона просил управ-ляющего губернией «в целях охранения государственного по-рядка и общественного спокойствия на Анжеро-Судженских копях» выделить из Томска 40 конных милиционеров. Управ-ляющий губернией ответил, что он не может исполнить эту просьбу «ввиду имеющихся агентурных сведений о возможно¬сти большевистских выступлений» в городе Томске239. Угроза расправы не остановила горняков. Как и в период царской реакции, анжсро-судженские шахтеры собрались на массовку в лесу. В Новониколаевске вопреки всем запрещениям властей рабочие также провели первомайскую демонстрацию. 1 Мая 1919 г. в Новониколаевске инициативная группа РКП (б) вы-пустила воззвание к рабочим и работницам, солдатам и кресть янам, всем трудящимся Сибири: «Прошло время слов. Необ¬ходимо действовать, подготовляясь к всеобщему восстанию... Доставайте оружие. Соединяйтесь в боевые группы по фабри¬кам, селам, ротам, полкам и т. д. Призывайте всех трудящихся под Красное знамя. Делайте все, чтобы тормозить и разру¬шать деятельность белогвардейцев. Собирайте деньги и пере¬давайте их в партию на дело революции. Партия коммунистов (большевиков) работает по всей Сибири, не боясь расстрелов и пыток. Все в ряды коммунистов-большевиков! Под Красное знамя революции! Да здравствует Советская власть!»240. В тот же день в Новониколаевске за подписью городского комитета РКП (б) распространилась листовка, которая звала рабочих «прекратить все работы, бодро работать над подго- 10* 147 товкой восстания во всесибирском масштабе. Нельзя ждать освобождения от прихода российских и заграничных товари-щей. Все пролетарии к оружию! Все к подготовке восстания! К освобождению от нагаечной диктатуры Колчака»241. По при-зыву большевиков на улицы Новониколаевска вышло несколь-ко тысяч человек. Рабочие-печатники принесли красные фла¬ги. Демонстранты двинулись по городу через строй отрядов чехов, поляков и русских белогвардейцев. Белогвардейцы и интервенты разогнали демонстрацию242. Накануне 1 Мая 1919 г. Барнаульский совет профсоюзов, находившийся в руках меньшевиков, предложил рабочим воз-держаться от каких-либо массовых выступлений и признал прекращение работ в этот день необязательным. Газета при-зывала «мириться с горькой участью настоящего положения и вместо Интернационального гимна слушать громкие звуки станков и машинных колес»243. Но меньшевистские призывы повисли в воздухе. I Мая 1919 г. в Барнауле рабочие отметили невыходом на работу. Учитывая, что при жестоких расправах военщины выходить на улицу было нецелесообразно, рабочие провели массовое со-брание близ города в лесу, а потом часть коммунистов прош¬ла около тюрьмы, чтобы дать знать заключенным товарищам, что рабочие отмечают 1 Мая, несмотря на жестокости колча ковцев244. В Иркутской губернии также в ряде мест удалось по-рево-люционному отметить день 1 Мая 1919 г. Небольшую маевку -а поселком провела Иннокентьевская организация. Маши¬нист маневрового паровоза станции Иннокентьевская Степа¬нов вывесил на паровозе лозунг «Да здравствует 1 Мая!» и, несмотря на требование чехословаков убрать лозунг, прора-ботал с ним весь день245. . В Иркутске колчаковские власти усилили наряды на ули-цах, выставили патрули. Большинство магазинов, фабрик и заводов в этот день не работало. Губпрофсовет добился санк-ции на проведение митинга рабочих в городском театре. Дру-гой митинг состоялся на окраине города, в Знаменском пред-местье. На первом было 1000 человек, на втором — 880. На митингах произносились речи, которые сопровождались пени-ем «Интернационала». Выдвигались лозунги международного объединения пролетариата для борьбы. Не довольствуясь доз воленным собранием, после окончания митинга из театра ма¬ ме нифестанты двинулись по улице на могилу большевиков, они несли красный флаг. На углу Большой и Амурской улиц вой-ска разогнали демонстрацию. Часть рабочих была избита и арестована. По улицам Иркутска были разбросаны коммуни-стические листовки с первомайскими призывами к свержению колчаковщины246. В Красноярске состоялась загородная массовка железно-дорожных рабочих, как в царские времена247. Загородные массовки и политические демонстрации, пра-ктиковавшиеся в весенние дни 1919 г. по всей Сибири, ясно показали, что сибирский пролетариат идет под знаменем боль¬шевистской партии, сознает свои классовые интересы и все активнее поднимается на решительную борьбу против режима буржуазно-помещичьей диктатуры, за восстановление Совет¬ской власти. Несмотря на запрещения и преследования, большевики устраивали тайные собрания рабочих, на которых резко вы-ступали против политики колчаковского правительства, зна-комили рабочих с положением в Советской России и на Уральском фронте. 20 июня 1919 г. в Иркутске в помещении биржи труда по Б. Трапезниковской улице собралось более 20 делегатов от разных профессий. Агента" контрразведки ра-бочие выставили из зала. Во время собрания все присутство-вавшие обращались друг к другу словами «товарищ»248. В ию¬ле 1919 г. контрразведка в Омске доносила, что ей удалось вы¬яснить, что «в происходящих почти ежедневно по вечерам на станции собраниях служащих, в которых принимают участие почти все служащие за небольшими исключениями, произво¬дится резкая критика Временного правительства, восхваляет¬ся Советская власть и выражается уверенность в скором при¬ходе большевиков»249. По словам белогвардейской газеты «Заря», в Томске «сильно развита большевистская агитация, тайно распростра-няются брошюры Ленина»250. В информации, представленной в апреле 1919 г. П. Парниковым в ЦК РКП (б), сообщалось, что «всюду, кроме Тюмени и Ачинска, издаются листовки»251. В мае — июле 1919 г. выпущены прокламации во многих го-родах. Идейно-политическая работа подпольных большевистских организаций Сибири в массах рабочих способствовала росту революционной сознательности сибирского пролетариата. Не¬ 149 смотря на разгул карательных отрядов, дикие истязания сто-ронников большевизма, попытки белогвардейцев вытравить из сознания масс светлые идеалы социализма провалились. Кол-чак вынужден был признать, что «с большевиками гораздо легче справиться, чем с большевизмом, искоренить же послед¬ний очень и очень трудно»252. Главный процесс, проходивший в среде сибирского проле-тариата, состоял в непрерывном накапливании революционной энергии и неуклонном преодолении мелкобуржуазных иллю ::ий, вносимых эсерами и меньшевиками. Идеологическая ра¬бота подпольных большевистских организаций обеспечила единство рядов рабочих Сибири, в основе которого лежали идеи восстановления Советской власти. Всемерно развертывая идеологическую работу, подполь-ные большевистские организации Сибири в борьбе за массы большое внимание уделяли также сплочению рядов пролета-риата, объединению его сил. Стремясь укрепить связь с мас-сами, большевики Сибири взяли курс на использование раз-личных легальных рабочих организаций для развертывания вооруженного выступления за власть-Советов. Среди рабочих организаций, уцелевших после переворота, особую ценность имели профсоюзы как самые массовые рабо-чие организации. Однако, условия работы в профсоюзах после переворота резко изменились. В ходе боев многие руководи тели профсоюзов погибли, другие были арестованы, третьи вынуждены были перейти на нелегальное положение. Восполь зовавшись этим, руководство многими профсоюзами захватили меньшевики и эсеры, которые возглавили профсоюзы для то¬го, чтобы их обезглавить и увести с пути революционной борь¬бы на путь соглашательства с буржуазией. Опираясь на по¬литически отсталые элементы, недавно пришедшие на произ¬водство, на профсоюзных собраниях и конференциях Омска, Черемхова, Кемерова и Томска им удалось навязать резолю¬ции об условной поддержке Временного сибирского прави¬тельства, если оно будет проводить демократическую плат форму. Однако все эти вынужденные резолюции не показыва¬ли подлинного настроения рабочих масс. Истинный голос ра бочих звучал на нелегальных сходках, в забастовках, которые вспыхивали все чаще. В ряде случаев и на собраниях рабочие добились внесения таких пунктов, которые требовали восста¬новления власти Советов и прекращения арестов. 150 При решении вопроса об отношении к профсоюзам после переворота в Сибири, когда правления профсоюзов оказались ь руках меньшевиков, создавались под контролем властей и часто выносили оппортунистические резолюции, большевики руководствовались лозунгом — работать в реакционных проф-союзах. В условиях разгула белогвардейщины желтые проф-союзы не давали возможности большевикам излагать свои взгляды и проводить линию партии. Большевики могли рабо-тать, лишь строго конспирируя свою принадлежность к боль-шевистской партии. В этом отношении пригодился богатый опыт партии большевиков по сочетанию легальных и нелегаль-ных форм работы, по использованию профсоюзов, рабочих клубов, кооперативов и других рабочих организаций, накоп-ленный в суровые годы реакции после поражения первой рус-ской революции. Большевики рассматривали работу в профсоюзах как воз-можность сохранения живой связи с рабочими для руководст¬ва их политической работой, для подготовки свержения бело- I вардейского режима и восстановления Советской власти. На-иболее активным рабочим, которые находились под влиянием членов партии, предлагалось постараться войти в профессио-нальные союзы для того, чтобы использовать возможности для проведения линии партии, для подготовки не только экономи-ческих забастовок, но и всякого рода стачек, которые должны проходить под политическим лозунгом и способствовать раз-ложению тыла253. Это относилось прежде всего к таким орга-низованным отрядам рабочего класса Сибири, как горняки, железнодорожники, металлисту, деревообделочники, печат-ники, строители. Б медовый месяц брачного союза с буржуазией эсеры и меньшевики делали в Сибири попытки создать себе опору в среде отсталых слоев рабочего класса. Они созывали профсо- • юзные конференции и съезды, где с помощью обмана и дема- югии пытались увлечь за собой рабочие массы на путь от¬каза от классовой политики. Эти конференции и съезды пре-вратились в арену ожесточенной борьбы за массы рабочих. Условия, в которых находились стороны, были неодинаковы. Эсеры и меньшевики являлись партиями правительственной коалиции, они находились на легальном положении, для подкрепления своих аргументов приходили на собрания в со-провождении нарядов милиции и являлись вообще хозяевами 151 Положения. Большевики были лишены возможности вести от-крытую борьбу, выступать от имени своей партии, они после таких собраний, конференций и съездов рисковали подверг-нуться аресту и оказаться в лучшем случае на старых квар¬тирах (тюрьмах254). Для того, чтобы показать, как проходила борьба оппорту-нистической и революционной тенденций в рабочем классе, не-обходимо проанализировать решения первых собраний, кон-ференций и съездов профсоюзов после переворота летом 1918 г. При этом надо иметь в виду, что эти решения не являются ре-зультатом свободного волеизъявления рабочих масс. Собра¬ния созывались в то время, когда еще продолжались расстре¬лы сторонников Советской власти. Тысячи передовых рабочих были уволены, арестованы, заключены в тюрьмы. Такая об-становка не могла не сказаться на характере решений и ходе собраний. На общегородской конференции профсоюзов Томска 2 ню¬ня 1918 г. присутствовали представители белогвардейской вла¬сти Марков и П. Михайлов. В резолюции о переживаемом мо¬менте конференция отметила, что «свержением Советской вла¬сти захотят и уже пытаются воспользоваться темные контр-революционные силы для восстановления старого, существо-вавшего до революции 1917 г. строя». При определении мер, которые необходимо принять рабо-чему классу, конференция вслед за эсерами и меньшевиками ограничивалась требованиями отстаивания «демократических завоеваний революции» и «осуществления народовластия». Эсеры и меньшевики добились также выражения условной поддержки Временному сибирскому правительству255. Когда же дело дошло до конкретных требований рабочих, то были приняты такие положения, которые опрокидывали первую об щую часть резолюции. Конференция потребовала прекраще¬ния «произвольных и самочинных арестов», освобождения «уже арестованных, к какой бы политической партии и тече¬нию они ни принадлежали». Многозначительно это «к какой бы политической партии», если принять во внимание, что ру-ководившие конференцией эсеры и меньшевики не только не арестовывались, а сами производили аресты большевиков и других сторонников Советской власти. Потребовав «освобождения в кратчайший срок арестован пых членов профсоюзов и партийных работников» (значит, н - 152 большевиков—В. К ), конференция в случае отказа решила «организовать всеобщую забастовку»258. Боевым духом наполнены и другие требования рабочих: «'образовать при совете профсоюзов военную секцию, которая бы организовала рабочие дружины для защиты завоеваний революции, организовать похороны товарищей, павших в борь-бе за защиту интересов рабочего класса»257, то есть Советской власти. Непоследовательность и противоречивость решений кон-ференции отражают острую борьбу, которая разыгралась на конференции, и являются показателями того, что, несмотря на разгул реакции, рабочие массы не были сломлены. Томская общегородская конференция заводских комитетов и контрольных комиссий 3 июня 1918 г. также приняла поло-винчатую резолюцию об условной поддержке Сибирского пра-вительства. В резолюции говорилось о том, что «организую-щаяся сибирская власть только тогда может рассчитывать на поддержку демократии, когда она, включивши в свои ряды все течения и оттенки социалистической мысли, решительно отмежуется от черных и белых своих попутчиков»2.58. О каких это «всех оттенках социалистической мысли» идет речь, станет ясно, если иметь в виду, что лишь большевики и левые эсеры преследовались тогда. Подводя итоги первых конференций профсоюзов, газета ка-детов «Сибирская жизнь» так оценивала настроение томских рабочих: «В прениях по докладам выяснилось, что симпатии большинства рабочих на стороне только что свергнутой вла-сти... чувствуется недоверие к социалистам-революционерам. Выступления некоторых меньшевиков (Неслуховский, Розен¬берг и другие) встречались не так доверчиво, как речи ора¬торов, сочувствующих большевикам»259. Сами меньшевики признавались: «Нельзя сказать, чтобы настроения были чисто большевистскими, но нельзя считать их и благоприятными для Сибирского временного правитель¬ства. Его представители — Марков и Михайлов — встречены были довольно холодно... выкрики, враждебные теперешней власти, встречались оглушительными аплодисментами. Осо бенно рабочие массы болезненно реагировали и реагируют на аресты деятелей своих союзов и вождей. В связи с этим они еще не верят, что полнота власти в руках демократии, хотя бы небольшевистской»250. 153 После переворота, когда состав правлений профсоюзов из-менился и монополию на руководство профсоюзами захватили меньшевики, решения правления свидетельствовали о сдвиге вправо руководства профсоюзами, но отнюдь не широких масс рабочих. Именно поэтому нарастал конфликт между правлениями профсоюзов и массами рабочих. Часто решения правлений профсоюзов оказывались половинчатыми и дряб лыми, а решения конференций профсоюзов были определен иыми и решительными. Правления профсоюзов жаловались, что их не понимают и не поддерживают рабочие. Это особен¬но ярко проявилось в Омске. 10 июня 1918 г. на конференции правлений профсоюзов Омска совместно с фабзавкомами меньшевики-интернациона-листы протащили резолюцию, которая одобрила «политиче¬скую платформу Временного сибирского правительства» и призывала трудящихся «работать с ним в полном контакте»201. Вместе с тем, под давлением рабочих, конференция избрала 35 человек для переговоров с Временным сибирским прави¬тельством по поводу незаконного ареста рабочих, участников Мариановского боя. М. В. Наумов, оценивая решения этой конференции, пишет: «Конференция приняла резолюцию, явно отражающую боль-шевистское настроение рабочих»262. При этом, как можно по-нять из текста книги, М. В. Наумов имеет в виду ту часть ре-золюции, в которой говорится, что «Советы рабочих, крестьян скнх и казачьих депутатов, как классовые организации эксплу-атируемых, должны быть немедленно переизбраны на основе четырехчленной формулы по системе пропорциональности вы-боров. Советам должно быть предоставлено, когда потребует¬ся, широкое право контроля над властью впредь до созыва Учредительного собрания. Все завоевания Великой Россий¬ской революции, как-то: восьмичасовой рабочий день, обяза¬тельное государственное страхование рабочих от всех видов потери здоровья и смерти, свобода собраний, свобода печати, профессиональных союзов должны быть сохранены и неуклон¬но проведены в жизнь. Вся земля должна быть немедленно вручена трудовому крестьянству»263. Отражают ли приведенные положения резолюции больше-вистское настроение рабочих? По нашему мнению, нет. В нюне 1918 г. эсеро-меньшевистский эмиссариат не ре-шался распустить Советы, он допускал их сохранение, но с 154 изменением функций, с превращением в органы общественного мнения, в говорильни, решения которых ни для кого необяза тельны. Формулу «ширикого контроля над властью, когда это понадобится, впредь до созыва Учредительного собрания», выдвигали меньшевики-интернационалисты, за которыми в Омске шли так называемые «фронтовики». Что касается 8-ча¬сового рабочего дня и других требований, выдвинутых в ре¬золюции, то это были всего лишь требования демократнческо го порядка. Великой Российской революцией эсеры и .меньше¬вики называли Февральскую революцию 1917 г. Прямо противоположную оценку конференции правлений профсоюзов Омска 10 июня 1918 г. дает М. И. Стишов. Осно-вываясь на резолюции этой конференции, он делает вывод, что «в первые дни торжества контрреволюции омские профсо¬юзы ложно встали на позиции так называемого народовла стия и сохранения завоевании Февральской революции»264. В данном случае позиция эсаро-меныпевистских правле-ний профсоюзов отождествляется с позицией самих’ профсою-зов, а значит и тысяч рабочих, входивших в профсоюзы В дей-ствительности же правления профсоюзов в то время с каждым днем все меньше отражали мнения рабочих масс. Во многих профсоюзах меньшевики и эсеры лишь формально стояли во главе правлений, но не они, а большевики по-прежнему на-правляли деятельность профсоюзов, которые занимали в це-лом революционную позицию, несмотря на путаный и непос-ледовательный характер резолюции правлений. Как эсеры и меньшевики ни старались, им не удалось за-воевать доверие рабочих. Подлинное настроение рабочих про-являлось на нелегальных собраниях. Рабочие требовали ос вобождения из-под арестов своих товарищей, созыва Совета. Вопреки усилиям эсеро-меньшевистских лидеров правлений 25 июня 1918 г. конференция профсоюзов Омска приняла ло-зунг всеобщего избирательного права, но лозунг Учредитель-ного собрания отклонила 44 голосами против 35265. В конце августа 1918 г. общее собрание рабочих Омских железнодорожных мастерских обсудило доклад о деятельно-сти профкомитета мастерских. Докладчик Михайлов говорил о трудностях, жаловался на то, что «мешают сами рабочие, предъявляя комитету так много требований». Выступивший большевик М. Байков говорил о бездеятельности главного до-рожного комитета. Меньшевик-интернационалист Белкин 155 убеждал рабочих не выступать с забастовками вне указа центральных профорганов. Выступление правого эсера Граче-ва было встречено свистом и криками «долой». Газета «Земля и труд» писала: «На собрании замечалось резко оппозиционное отношение к политике Временного си-бирского правительства, а также определенно большевистское настроение и тоска по Совдепии. Вопрос об отчислении из за-работной платы суммы для помощи красногвардейцам, нахо-дящимся под арестом, и их семьям решен в положительном смысле. В мастерских среди рабочих в большом количестве распространяются подпольные воззвания от ЦК Сибирской организации РКП (б), в которых обвиняются меньшевики и правые эсеры в том, что они душат революцию и т. д.»266. На бойкотирование рабочими оппортунистических правле-ний профсоюзов жаловались и меньшевики в Красноярске. В октябре 1918 г. газета писала: «В Красноярских железнодо-рожных мастерских большинство рабочих не понимают значе-ния профсоюзов. Сознательные рабочие вспоминают сейчас черное время, следовавшее за 1905—1907 гг., слишком уж оп-ределенно говорят в мастерских, что, лишившись благодеяний Советской власти, лучше всего вернуться к кабале царского режима, чем работать в союзах и организациях, руководимых эсерами и меньшевиками»267. Рабочие, сочувствующие большевикам, вынуждены были молчать и воздерживаться от выступлений. В Барнауле резо-люции меньшевиков мало говорили о действительных настро-ениях рабочих. Общие собрания рабочих в Барнауле, не имея возможности открыто заявить о своем мнении, иногда реши-тельно отказывались выносить какие-нибудь резолюции по текущему моменту. Металлисты, например, заслушав доклад по текущему моменту, записали: «Резолюций никаких не вы-носить»268. В Новониколаевске 27 мая 1918 г. в клубе печатников со-стоялась конференция рабочих-печатников в присутствии представителей эсеров и меньшевиков. Рабочие решительно выступали против захвата власти при помощи иностранных штыков. В принятой на конференции резолюции говорилось: 1) переворот, произведенный при деятельном участии и вслед-ствие происков буржуазии, опирающейся на иностранные штыки, считать контрреволюционным выступлением, грозя-щим завоеваниям революции; 2) рабочий класс, стоящий на 156 точке зрения непримиримой классовой борьбы, не признает власти, не опирающейся на широкие слои демократии. Рабо-чие требовали, «чтобы была восстановлена власть рабочих и крестьян, сконструированная из представителей организован-ных рабочих и крестьян, а также и представителей всех со-циалистических партий»269. Для успешного развертывания борьбы с контрреволюцией большевики-подпольщики собирали разрозненные силы рабо-чих различных заводов, рудников и железнодорожных стан-ций, они объединили наиболее сознательную часть сибирского пролетариата в крепкие союзы горнорабочих, железнодорож¬ников, водников, связистов, охватывавшие всю Сибирь или ее отдельные районы. В этом отношении большое значение имел съезд горнора-бочих Западной Сибири, открывшийся в Томске 2 июля 1918 г. Белогвардейские власти разрешили созыв съезда, рассчиты-вая повести рабочих за лозунгами поддержки Временного сибирского правительства и отвлечь их от политической борь¬бы. Но съезд показал, что горнорабочие не отказываются от политической борьбы, они по-прежнему идут за большевика¬ми. Председательствовал на съезде большевик М. Рабинович. Съезд обратился к следственной комиссии с требованием освобождения всех политических заключенных. 5 июля 1918 г. съезд принял резолюцию, в которой осудил Временное сибирское правительство за то, что оно предприня¬ло «энергичный поход на рабочих и их организации и партии». В резолюции говорилось, что лозунги народоправства и Учре¬дительного собрания «служат только моральным прикрытием для окончательного подавления рабочих в Сибири и непрекра- щающегося наступления белогвардейцев и чехословаков на рабочих и крестьян Урала и Сибири и ширмой для жестоких расстрелов сотен рабочих на фронтах гражданской войны». Съезд от имени горнорабочих выразил решительный про-тест против действия Сибирского правительства и высказал свою полную солидарность с революционными рабочими Рос¬сии и Запада. Определяя практические задачи профсоюзов, съезд признал необходимым «вести независимую классовую политику, объединяя и подготовляя рабочих к борьбе за улучшение материального положения и за отстаивание заво¬еваний Октябрьской революции. Профессиональные союзы должны развивать классовое сознание рабочих, разъяснять 157 им задачи пролетарской революции и вместе с Советами рабо-чих депутатов подготовлять рабочих к революционной борьбе русского и мирового пролетариата». Эта резолюция принята 23 голосами против 15 при 3 воздержавшихся270. Укрепляя единство сибирских рабочих по линии профес-сиональной, большевики одновременно выдвинули вопрос о создании межсоюзных объединений рабочих. Перед лицом надвигавшейся реакции именно межсоюзные организации должны были взять на себя легальные функции собрать во-едино все силы пролетариата, ибо на первое место выдвига-лись не профессиональные интересы, а общеклассовые. 10 июня 1918 г. в Томске открылась Западно-Сибирская конференция профсоюзов, на ней развернулась острая борьба большевиков с меньшевиками и эсерами. Конференция вы-ступила с требованием прекращения массовых арестов рабо-чих и административного произвола властей, избрала «Вре-менный совет профсоюзов Сибири» и его исполком, которому поручалось создать губернские и областные объединения и созвать Всесибирский съезд профсоюзов271. В августе — сентябре 1918 г. прошла полоса съездов и кон¬ференций во всех губерниях Сибири. Съезд профсоюзов Том¬ской губернии, открывшийся 7 августа 1918 г., выявил даль нейшее укрепление большевистского влияния в рабочих opi а- низациях. Председательствовал на съезде примыкавший к большевикам Жукас. За резолюцию по текущему моменту, предложенную большевиками, голосовало 46 делегатов, а за эсеро-меньшевистскую было подано всего 17 голосов. Съезд призвал рабочих отстаивать свое право на рабочий контроль, сплотиться под знаменем Советов рабочих депутатов для от-стаивания своих политических прав, завоеванных Октябрь¬ской революцией272. Газета меньшевиков «Заря» 19 августа 1918 г. выражала большое огорчение ходом работы этого съезда профсоюзов. Для меньшевиков действительно было чем огорчаться. Съезд далеко ушел от тех авансов, которые дали меньшевики Вре-менному сибирскому правительству. В решениях съезда про-водилась советская платформа. «Нас, — говорил рабочий Со-лодовников, — призывают поддерживать областную думу, ко-торая выдвинула Временное правительство, урезывающее пра-ва рабочих. Вместо думы мы должны восстановить власть Советов рабочих и крестьянских депутатов»273. 158 Меньшевистская газета также писала, что съезд показал» как отразился на психологии рабочих масс майский перево-рот. Первое течение, эсеры, меньшевики, «успеха не имело и можно сказать почти с полной уверенностью, что пока рабочие массы за ним не идут, так как не освободились от прежних иллюзий. Второе течение, которое господствовало на съез¬де,— неизжитый большевизм. Громадное большинство этого течения живет надеждой, что недалек тот день, когда будет восстановлена Советская власть. Они требуют восстановления Советов, призывают бороться с Временным сибирским прави¬тельством и посылают своих представителей в областную ду¬му с информационной и декларативной целью. Третье течение» анархо-синдикалистское, пока слабое и неясное»274. В конце августа 1918 г. в Тюмени открылась конференция профсоюзов Тобольской губернии. Посылая своего делегата» металлисты Кургана дали наказ: послать делегацию Времен-ному сибирскому правительству с предложением прекратить братоубийственную войну, для чего предложить свое посред-ничество в переговорах с советскими войсками, освободить арестованных за политические идейные убеждения, наем рабо¬чих производить только через профсоюзы, установить государ¬ственный контроль за промышленностью. На конференции от голосования за резолюцию по текущему моменту курган¬ские делегаты воздержались «ввиду неопределенности зани¬маемой Временным сибирским правительством позиции». Ре¬золюция по текущему моменту была принята всего 11 голо¬сами против 7275. 1—8 сентября проходил губернский съезд профсоюзов в Красноярске. Принципиальные резолюции меньшевиков были провалены, в том числе резолюция по текущему моменту, об-суждение других вопросов, предложенных меньшевиками (о бирже труда, примирительных камерах), не вызывало инте-реса. По текущему моменту делегаты отказались дать прямой ответ, а предложенную меньшевистским докладчиком резолю¬цию отклонили. За резолюцию подано 11 голосов, воздержа¬лось 14. Съезд остался без резолюции по этому вопросу. Под¬водя итоги этой конференции, меньшевистская газета писала: «В общем можно сказать, что большевистский туман еще не вполне рассеялся в головах красноярских рабочих»276. 21—26 августа 1918 г. проходил съезд профсоюзов Иркут-ской губернии. В районе Байкала еще шли бои, среди рабочих 150 проводились массовые аресты. Контрреволюция торжествова-ла. На съезде преобладали эсеры и меньшевики, все свое крас-норечие они направили на преодоление большевистских на-строений среди рабочих. 24—28 сентября 1918 г. проходил съезд профсоюзов Алтай ской губернии, принявший также меньшевистские резолюции. На Иркутском и Алтайском съездах профсоюзов, делегаты которых были тщательно профильтрованы, меньшевики и эсе-ры, демонстрируя государственное направление своих мыслей, призывали рабочий класс забыть о большевизме, сотрудничать с буржуазией и военщиной, к «единению всех живых сил для спасения Родины». Эти съезды предлагали отстаивать то, что возможно в условиях крепнущей реакции, стремились направить профсоюзы в сторону культурнического уклона, создания балалаечных оркестров, драматических кружков. Это была попытка приспособиться к новым политическим условиям. Только большевики, лишенные возможности легальной де-ятельности и вынужденные уйти в глубокое подполье, продол-жали последовательно отстаивать коренные интересы рабоче-го класса. Они главное внимание уделяли объединению сибирского пролетариата в сплоченный лагерь для борьбы с контрреволюцией, во имя восстановления Советской власти. Шагом на этом пути большевики считали работу по профес-сиональному объединению рабочих в общесибирском масшта¬бе. Большевики взяли на себя инициативу по созыву общеси¬бирского съезда профсоюзов и развернули активную работу в этом направлении277. . В составе Временного совета профсоюзов Сибири видную роль играл М. Рабинович. В августе 1918 г. исполком Совета профсоюзов Сибири обратился с воззванием к рабочим о не обходимости созыва общесибирского съезда профсоюзов, име¬ющего целью создание всесибирского рабочего объединения для тоТо, чтобы «дружно защищать свои интересы» и «в нуж¬ный момент перейти в грозное наступление»278. Временное сибирское правительство разрешило созыв это' го съезда, надеясь взять профсоюзы Сибири на буржуазный поводок с помощью и при посредничестве меньшевиков. На этот съезд в Томск прибыли меньшевики из Самары «с хар-тией социальных вольностей пролетариата», которую пыта-лись навязать и сибирским рабочим, ограничив рабочее двн- 160 жение рамками куцых требований, исходивших из незыбле-мости капитализма. Общесибирский съезд профсоюзов открылся в Томске 6 октября 1918 г., 135 делегатов съезда представляли 150 тысяч организованных членов профсоюзов от Челябинска до Читы. Влияние большевиков средн делегатов было преобладающим. Отмечая этот факт, А. А. Масленников писал в ЦК партии 29 октября 1918 г.: «В рабочей среде оппортунизм изжит. На съезде профсоюзов было более 2/з наших»279. На повестке дня съезда стояли 19 вопросов: о связи с Все-российским советом профсоюзов, об отношении к Сибирской областной думе, Учредительному собранию и Советам рабо-чих депутатов. Работа съезда началась с докладов с мест. Все говорили о нарастающей забастовке на железной дороге. Доклады с мест показали подлинную картину положения и настроения рабочего класса Сибири. Атмосфера на съезде все более накалялась. Большевики-подпольщики устраивали сове-щания с приехавшими делегатами-большевиками, подготовляя ряд забастовок, которые и вспыхнули уже во время съезда. Подпольщики больше внимания уделяли этим забастовкам и своей организационной работе, чем самому съезду280. Меньшевики и эсеры пытались укрепить свои соглашатель-ские позиции и повернуть рабочих па поддержку белогвардей-ского Временного правительства. Но вопреки их желаниям,- многие делегаты съезда, отражая настроения широких масс, в своих выступлениях резко и открыто обвиняли меньшевиков и эсеров в пособничестве контрреволюции и требовали орга-низации всеобщей политической забастовки. 14 октября 1918 г. по приказу Пепеляева съезд был закрыт. Перед закрытием удалось принять несколько решений, в кото-рых, в частности, организационной секции поручалось рассмот¬реть Устав и образовать исполком Совета профсоюза Сибири281. Кадетская газета. «Забайкальская новь», издававшаяся в Чите, писала: «На всесибирский съезд профсоюзов возлага-лись надежды как на учреждение, могущее оздоровляюще по-действовать на зараженные аиархо-болыпевизмом массы. Съезд ввиду его уклонения от деловой работы в сторону боль-шевистских поползновений был закрыт»282. После разгона общесибирского съезда профсоюзов в работе многих профсоюзов все большее влияние получала революцн- II В. А. Кадсйкин 161 онная тенденция. Профсоюзы, которые белогвардейцы, опира-ясь на эсеров и меньшевиков, намеревались взять на поводок, по признанию управляющего министерством труда Шумилов- ского, стали «легальным убежищем большевизма»283. В период колчаковской реакции в Сибири, когда профсою-зы, захваченные эсеро-меньшевиками, пользовавшимися ле-гальностью, превратились в жалкий придаток контрреволю-ции, большевики были лишены возможности легальной дея-тельности. Выдвигать лозунг завоевания профсоюзов в тех условиях значило бы сеять иллюзии относительно возможно-сти в paMiKax контрреволюционного режима улучшения поло¬жения рабочего класса, отвлекать от главной задачи — под¬готовки свержения контрреволюционного режима и восстанов¬ления Советской власти. Вместе с тем большевики не разде¬ляли мнение тех левых крикунов, которые подобно «левым» коммунистам призывали не работать в реакционных профсо¬юзах, а немедленно подниматься на вооруженную борьбу. Меньшевики были недовольны тем, что в условиях ожесто¬ченной атаки правящей буржуазии «рабочие организации по¬степенно уходят в подполье, где с большей легкостью, чем на дневной поверхности, развиваются махровые цветы больше¬вистских умонастроений. Одновременно у рабочих масс осла¬бевает интерес к .легальным организациям»284. Омская газета «Наша заря» (соглашательско-кооператив-ная газета), характеризуя состояние профсоюзов Омска после январских (1919 г.) погромов, писала: «О деятельности про-фессиональных союзов за последнее время мы ничего не слы-шим. Союзы замерли, стали «живыми трупами». Кто виноват в этом? — спрашивала газета. Виноватыми оказались не кол-чаковцы и не эсеро-меньшевистские холуи, которые низвели профсоюзы до такого жалкого положения, а те, кто «совраща-ет союзы» с пути содружества с властью. Вот условия, при которых, по мнению газеты, союзы могли отстоять за собой право на существование: «Не прячьте под крыло голову, не будьте «живыми трупами», — поучала газета, — а взгляните смелее в глаза тому чудищу, которым запуганы вы, и вы осознаете, что пугала нет. Не мешайте власти в контакте со всеми здоровыми элементами страны строить новую жизнь, сделайте ваши союзы аполитичными, и вы смело можете рас-считывать на то, что власть новой России не будет по отно-шению к вам мачехой»285. 162 Белогвардейские власти в целях «оздоровления» рабочего движения стремились привлечь рабочих к участию в различ-ных комиссиях, направить их в русло никчемных бюрократи-ческих занятий. 30 января 1919 г. министерство труда отме-чало: «Мы стоим перед опасностью, что рабочее движение, принявшее легальные формы и поставившее своей задачей разрешение экономических вопросов, уйдет в подполье и сно-ва примет определенно политический характер»286. Отмечая, что в руководстве сибирскими профсоюзами в большинстве случаев находились меньшевики, ограничивав-шие рабочее движение экономическими требованиями, бело-гвардейские чиновники с тревогой указывали на рост больше-вистских настроений рабочих. Управляющий Иркутской гу-бернией 20 мая 1919 г., характеризуя большевистское настроение в профсоюзах, отмечал, что «эсдекам (меньшеви-кам — В. К.) приходится вкладывать очень много труда на завоевание хотя бы части былого влияния»287. Белогвардейские чиновники отмечали, что «политическая деятельность профсоюзов носит совсем иной характер, когда в лице руководителей их выступают большевики или левые эсеры», «деятельность большевиков всегда принимает более опасные формы, их выступления несут уже характер воору-женного восстания, при обысках у них Находят оружие и бом¬бы. Экономической забастовке они предпочитают политиче¬скую и даже склонны к анархическим актам, как затопление рудников и т. п.»288. Любопытен и рецепт против большевистского влияния и направления: «Надлежит организовать не чтения с туманными картинками, не лекции по общим вопросам теоретического ха¬рактера, как это делалось обществом до сих пор, а учрежде¬ния, дающие рабочему самые очевидные наглядные выгоды (содействие домостроительству, устройство богаделен, органи¬зация курсов и школ) для получения более высоких разрядов и окладов»289. Стремясь обуздать профсоюзы, используя готовность мень¬шевиков к сотрудничеству с колчаковским режимом, министер¬ство труда поддержало ходатайство Совета профсоюзов Си¬бири о созыве в Иркутске конференции профсоюзов Сибири 15—25 марта 1919 г. Шумиловский со своей стороны считал созыв «конференции желательным и своевременным как по соображениям политики по рабочему вопросу, так и в интере¬ 11 163 сах организационной работы Министерства», как противодей-ствие работе «противогосударственных элементов, зовущих рабочих к участию в подпольных организациях»290. 4 июля 1919 г. после долгих проволочек Шумиловскнй сообщил испол¬кому Всесибирского совета профсоюзов о согласии на созыв съезда при условии, что «съезд учтет сложность переживае¬мого момента и сумеет согласовать нужды рабочего класса с общим положением государства»291. Но дальше выработки по¬вестки дня дело с созывом съезда не пошло. Красная Армия развернула успешное наступление и перевалила за Урал. Соз¬нательные рабочие связывали решение коренных задач с победой Советской власти и не видели смысла в съезде проф¬союзов. Рабочие сапожной артели, механической мастерской Горнштейна (г. Иркутск) в числе 60 человек отказались при¬нять участие в избрании делегатов на съезд профсоюзов, на¬ходя, что «при настоящих политических условиях на съезде нельзя будет вполне искренне и последовательно ответить па нужды и желания пролетариата»292. Говоря об использовании профсоюзов в целях подготовки восстания, следует отметить разный подход к культурно-мас-совой работе со стороны меньшевиков и большевиков. Мень-шевики стремились придать работе профсоюзов культурниче-ский характер, отвлечь рабочих от главных классовых и про-фессиональных интересов. Поэтому на съездах и конферен-циях профсоюзов вопросам культурно-массовой работы они уделяли много внимания и придавали самостоятельное зна-чение. . . Большевики осуждали такое направление в жизни проф-союзов, ибо через легальные эсеро-меньшевистские профсою-зы серьезная классовая просветительная работа была невоз-можной. Вместе с тем они стремились использовать различные культурно-просветительные учреждения и ячейки (библиотеки, клубы) для связи с широкими массами рабочих, устройства явочных квартир. Центр тяжести в своей работе большевики переместили на развертывание подполья, а профессиональные организа¬ции использовались лишь в той мере, в какой они способст¬вовали задачам подготовки вооруженного выступления. В помещениях профсоюзов в Барнауле, Каннске, Бийске, Ом¬ске хранились бомбы, устраивались склады патронов, меди-каментов293. 164 Профсоюзы были важными, ио не единственными легаль-но существовавшими организациями, которые большевики использовали в деле развертывания рабочего движения в колчаковском тылу. В августе 1919 г. департамент милиции разослал всем управляющим губерниями сообщение: «Крас-ными в целях разложения нашего дела ввиду закрытия це¬лого ряда профессиональных союзов и раскрытия деятель¬ности кооперативных организаций, коими большевики поль¬зовались для агитации, создаются искусственно в сельских местностях культурно-просветительные кружки и общества под различными наименованиями... Ради большей безопас¬ности агитация ведется либо посредством уже зарегистриро¬ванных таких обществ и кружков, или же учреждаются но¬вые, причем уставы их ради той же безопасности действия и отвода подозрения намеренно представляются на утвержде-ние в регистрационные отделения окружных судов»294. В конце мая 1919 г. колчаковская контрразведка сообщи-ла о том, что «большевистские организации г. Омска группи-руются вокруг общественных организаций, из коих самое видное место в этом смысле занимает Омская общая боль-ничная касса, являющаяся в то же время явочной партийной квартирой, обслуживающей городской район. К работнику кассы Титову А. Ф. являются прибывшие из других городов. Организация имеет особое паспортное бюре и Красный Крест для оказания помощи и устройства побегов»295. В Иркутске в здании биржи труда на Б. Трапезниковской содержалась явочная квартира, принадлежавшая Александ¬ре Булатовой, опытной старой большевичке, которая работа¬ла на бирйее уборщицей. Эта квартира была удобна тем, что подпольщики, приходившие к Булатовой, могли быстро скрыться в толпе безработных, всегда наполнявших биржу296. Большевики стремились использовать в целях разверты-вания вооруженной борьбы за восстановление Советской власти малейшие легальные возможности, которые представ-ляла рабочая кооперация. Следует отметить, что централь-ные органы кооперации находились, как правило, в руках эсеров и ни о какой борьбе за власть Советов не помышля¬ли. Более того, они сотрудничали с колчаковским правитель-ством. Что же касается низового аппарата кооперации, то он часто использовался большевиками, как легальное при¬крытие подпольных комитетов. 165 В Красноярске городской подпольный комитет РКП(бИ развертывал свою работу под прикрытием рабочего коопераг тива «Самодеятельность», членами которого являлись желез-нодорожники. Большинство членов подпольных комитетов всех трех составов в Красноярске работали в этом коопера¬тиве (В. Матушевскнй, П. Канцелярский, П. Меженин. П. Рухлов и другие). Общество имело свою библиотеку в Но-вониколаевской слободе и детский клуб. Через лавки этого общества подпольщики снабжались боеприпасами, медика-ментами, устраивали встречи с партизанами, распространяли нелегальную литературу297. В Иркутске подпольщики широко использовали коопера-тивные организации. 24 апреля 1919 г. управляющий Иркут-ской губернией доносил, что за профсоюзами «установлено внимательное наблюдение»298. Это наблюдение показало, что «рабочие массы проявляют антиправительственный взгляд, уклоняясь в сторону большевиков, причем некоторые не стесняются говорить о возвращении власти большевиков с большой на то надеждой»290. Средства кооперативов Иркут¬ска используются «большей частью на антигосударственную пропаганду»300. «Равным образом серьезного внимания за-служивают также рабочие Черемховских копей, каковых на копях имеется до 15 000 человек, все почти большевики»801. Общество потребителей Забайкальской железной дороги также находилось под влиянием большевиков. В Иркутске в рабочем клубе официально была зарегист-рирована культурно-просветительная ячейка, фактически же работа часто выходила нз меньшевистского направления, ве-лась широкая пропаганда, издавались брошюры и прокла-мации. В большой библиотеке хранилась недозволенная ли-тература, устраивались лекции противоправительственного содержания302. Управляющий Тобольской губернией 24 февраля 1919 г. сообщал, что большевики, вынужденные уйти в подполье, не прекращают своей деятельности и ведут работу на новых на-чалах. Многие сосредоточивались в Обь-Иртышском союзе кооперативов Через кооперативы они начали организацию культурно-просветительных обществ, имевших целью просве-щение народных масс низового слоя, как элемента, наиболее подходящего для восприятия идей большевизма. Выпускали воззвания к сельским учителям об устройстве спектаклей. 166 166 выписке и чтении газет, а также надлежащем разъяснении текущих событий. Это не имело .ничего общего с торговыми операциями, преследовало цель «собрать и сплотить разроз-ненные силы большевиков, создав ячейки «а местах и спло¬тив кругом них всех последователей, желающих вести даль-нейшую работу в смысле распространения идей большевиз¬ма в среде крестьянского населения... под культурно-просве-тительной деятельностью кроется иная подкладка»303. В начале 1919 г. в Верхнеудинск прибыл А. П. Вагжанов. подпольщики его устроили на работу в магазине общества потребителей «Экономия». В марте 1919 г. «кооператор» Ваг-жанов выехал в Омск, где принял участие в работе третьей партийной конференции большевиков Сибири. Рабочее коо-перативное общество «Экономия» оказывало партизанам хо-зяйственно-продовольственную помощь, задерживало от-правку мяса и муки в белогвардейскую армию из районов действия партизан. В лавках и на складах общества прятали бочонки с порохом304. Под видом кооператоров члены Прибайкальского комите¬та РКП (б) выезжали в Читу, Благовещенск, Иркутск, где устанавливали связь с местными большевистскими комитета-ми. В мае 1919 г. с документами кооперативного общества Экономия» из Верхнеудинска прибыл в Читу член Прибай-, кальского комитета РКП (б) И. А. Кузнецов (Воронов). Явка у него была в кооперативе «Трудовой союз»303. Через этот ко-оператив оказывалась помощь в виде продуктов и ссуд семь¬ям рабочих, ушедших в партизанские орряды. Для этих це¬лей были использованы и те 150 тысяч рублей, которые оста¬вил С. Лазо при отходе красногвардейских частей из Читы300. Для революционной деятельности большевики Сибири ис-пользовали также внешкольные отделы земств, инструктора которых разъезжали по деревням, устраивали собрания. Би-блиотеки, школы и культурно-просветительные отделы об-ществ наполнялись литературой большевистского направле-ния307. Работа во внешкольных отделах земств и других легаль-ных органах становилась в таких случаях прикрытием для нелегальной деятельности. В Томской губернии это носило столь массовый характер, что белогвардейские власти запре-тили разъезды инструкторов земств, кооперативов и других легальных организаций без разрешения контрразведки. 167 Выводы Летом 1918 г. при эвакуации советских органов и красно-гвардейских отрядов в основных рабочих районах Сибири (Омске, Красноярске, Анжерке, Кольчугине, Черемхове, Иркутске, Чите и других) были оставлены специально выде-ленные работники для развертывания большевистского под-полья во вражеском тылу. ЦК РКП (б) послал через ли¬нию фронта несколько групп видных работников для руко¬водства революционным движением. Под огнем противника, в условиях свирепого разгула бе-логвардейцев и интервентов коммунисты Сибири перестрои¬ли свои ряды .на началах строгой конспирации. Опыт неле-гальной работы, накопленный большевиками в годы борьбы против царского самодержавия, помог большевикам Сибири как при разработке вопросов организационной структуры, так и тактической линии. Характерными чертами внутренней жизни подпольных большевистских организаций в белогвардейском тылу яви¬лась централизация руководства, специализация работников на строго определенных участках и тщательная внешняя и внутренняя конспирация. Это позволило наиболее целесооб-разно в интересах осуществления единого плана борьбы ис-пользовать активных работников партии и уменьшить коли-чество провалов, обеспечить преемственность в работе, непре¬рывность деятельности партийных комитетов. В тактическом отношении уже первая нелегальная кон-ференция большевиков Сибири взяла правильный курс на развертывание общесибирского восстания, охватывающего рабочих, крестьянство и солдат армии противника на всей территории Сибири. В последующем на второй и третьей конференциях большевики Сибири дали ответ на возникшие вопросы о стихийных н местных восстаниях. Некоторых товарищей смущает тот факт, что на сибир-ских партийных конференциях в августе 1918 г., ноябре 1918 г. и марте 1919 г. принимались различные решения об общесибирском и местных восстаниях, о партизанском дви-жении. Им кажется, что это поиски правильного решения, что предыдущие решения были неправильными в отменены, хочется видеть какое-то решение одинакового правильным для всех трех периодов, при этом единственно правильной 168 тактикой признается партизанское движение. Но в августе 1918 г. такое решение, по нашему мнению, не было бы «един¬ственно правильным». То же самое относится и к вопросу о работе средн крестьянства. Различие решений вопроса вовсе не означает, что какое-то одно правильно, что не сразу на¬шли соответствующие методы. Изменялись условия, изменя¬лись и решения, менялись методы борьбы, на первое место выдвигались жизнью те или иные решения. Решения всех трех нелегальных партийных конференций большевиков Сибири были в основном правильными и исхо¬дили из одной цели подготовки и развертывания восстания рабочих, солдат и крестьян в общесибирском масштабе при ведущей роли пролетариата. В глубоком, тылу сибирской контрреволюции политиче¬ская работа большевистских организаций в массах вырази¬лась в разъяснении трудящимся преимуществ Советской вла¬сти, сущности контрреволюционного переворота и империа-листических захватнических планов интервентов, разоблаче¬нии предательской роли эсеров и меньшевиков. Организатор ская работа заключалась в развертывании сети нелегальных ячеек и вооружении пролетариата, в сплочении его рядов, в руководстве массовым рабочим движением. Большевики Сибири в борьбе за массы исходили из не-обходимости сочетания легальных и нелегальных форм ра¬боты. Долгие годы подпольной работы в условиях царизма .дали большой опыт использования легальных возможностей для укрепления связи с широкими рабочими массами и под¬готовки их к решительной борьбе. Через профсоюзы, рабочие кооперативы, больничные кассы, кассы взаимопомощи, страх-кассы, биржи труда, клубы и другие легальные организации коммунист^! укрепляли связь с массами рабочих, разоблача¬ли интервентов, белогвардейцев и их эсеро-меныпевистскую агентуру. Влияние большевиков росло с каждым днем. Даже кадет- . ская газета «Сибирская речь» вынуждена была признать, что «почти во всех сибирских городах среди рабочих преоблада¬ет безусловно большевистское направление. Об этом свиде-тельствуют многочисленные факты из деятельности профес-сиональных союзов, резолюции митингов, результаты различ-ных выборов»303. В ноябре 1918 г. начальник контрразведывательного отде¬ 169 ления при ставке «верховного правителя» в докладе о настро-ении рабочих масс отмечал: «Рабочие левеют не по дням, а по часам, даже те, кто раньше не имел никакого отношения к советским партиям, открыто ждут возвращения власти Сове-тов и большевиков, каковое, по мнению рабочих, очень близко. Недоброжелательность, если не сказать ненависть к при-бывающим союзным войскам, в которых видят единственное препятствие и преграду к осуществлению заветной мечты — свержения «буржуазных правительств и офицерских банд», раздражение против последних превосходит всякие ожида¬ния. Офицерство ненавидят всей душой и говорят о необходи-мости организации по отношению к нему самого широкого террора. Монархические вылазки с пением «Боже царя хра¬ни» усиливают ненависть и грозят создать массовый погром «погонников и лампасников»309. . Характеризуя причины массового полевения рабочих, кол-чаковская контрразведка указывала на два обстоятельства. Во-первых, на опытную работу большевистской организации, к которой примыкали представители профсоюзов. Работа ор-ганизации направлялась на теснейшие связи как между ра-бочими, так и между союзами отдельных городов и общую мобилизацию сил всего пролетариата Сибири. Одновремен¬но велась широчайшая агитация против Сибирского прави-тельства. Второй причиной называлось отсутствие рабочего законо-дательства и защиты труда — расчеты под видом сокраще¬ния штатов, без вознаграждения, выселения семей. «С соз¬данием твердой спайки во всесибирском масштабе, каковая не за горами, — говорилось в донесении, — при современном настроении масс, необходимо ожидать грандиозного выступ-ления. Это будет тем скорее, чем больше будут успехи боль-шевиков на Уфимском фронте»310. Процесс большевизации рабочего движения в Сибири, где, казалось бы, в связи с отсталостью промышленности, минимальным развитием техники, преобладанием неквали-фицированной рабочей силы, существовала благоприятная почва для влияния мелкобуржуазных партий, занял неболь-шой отрезок времени. Эсеры и меньшевики не имели прочной опоры в среде ра-бочего класса и крестьянской бедноты. Потеряв классовую 170 базу, они прибегали к иностранной интервенции и коалиции с крупной буржуазией. Рабочий класс Сибири, несмотря на разгул атаманщины, гнет цепей, нагаек и расстрелы, ни на минуту не забывал, что по ту сторону фронта сохраняется Советская республика, от-бивающаяся от наседавших со всех сторон врагов. Он нена-видел сатрапов международного империализма, правивших в то время Сибирью, и готов был любой ценой сбросить их со своих плеч, ему ясны были цели и задачи переживаемого мо-мента, совпадавшие с целями и задачами общероссийского пролетариата. Свою солидарность с общероссийским проле-тариатом рабочие Сибири выразили в массовом революцион-ном движении, нараставшем с каждым днем. ГЛЛВА III РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В СИБИРИ И ЕГО БОЛЬШЕВИЗАЦИЯ В ПЕРИОД «ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ» КОНТРРЕ-ВОЛЮЦИИ (ИЮНЬ-НОЯБРЬ 1918 г.) § 1. Выступления рабочих Сибири против преследования сторонников большевиз¬ма, за сохранение Советов Еще в тот период, когда мятежники захватили Западную Сибирь, а в Восточной Сибири красногвардейские ’отряды ра¬бочих вели упорные оборонительные бои, один из руководите¬лей Центросибири Ф. Лыткин писал: «Не уничтожена, не раз¬делена в рабочем классе идея Советской республики, за каж¬дым поражением рабочих поднимается новая волна рабочего движения и снова грозит смыть все буржуазные постройки»1. После ликвидации фронтов и временного поражения со-ветских войск в Сибири сохранялись небольшие группы крас-ногвардейцев и советских работников. Они ушли в глухие таежные районы вблизи крупных промышленных центров: Хнжеро-Судженских угольных копей, Кольчугинского рудни-ка, Мариинских приисков, Черемховских шахт и т. д., вокруг них стали собираться партизанские отряды. В Забайкалье, на территории, захваченной врагом, сохранились островки Совет¬ской власти — лесные коммуны. В них собирались рабочие- красногвардейцы, сторонники Советской власти. Они сохра няли оружие, устанавливали связь с подпольными больше¬вистскими организациями в городах и деревнях, готовились к новой схватке с временно победившей контрреволюцией. 172 Многие из тех рабочих-красногвардейцев, которые воз-вращались на предприятия, также не оставляли надежд на продолжение вооруженной борьбы. Начальник гарнизона се-ла Бердск 11 июня 1918 г. сообщал, что местный союз пимока¬тов, поддерживавший Советскую власть, спрятал 30 винто¬вок. На станции Бердск стрелочники и рабочие не сдали 16 винтовок2. На Анжерских и Судженских копях рабочие также сохранили оружие. На шахте № 9-10 горняки спрятали вин¬товки в кочегарке, в кузнице и на квартирах. Газета «Известия» ВЦИК 27 июля 1918 г. со слов това-рищей, которым удалось благополучно выехать из Омска, так освещала настроение сибирских рабочих после переворота: «Сибирский пролетариат молодой. Он не имеет за собой годов революционной борьбы, не отличается поэтому большой рево¬люционной стойкостью, не выделил из своей среды даровитых политических вождей. И тем не менее, руководствуясь только здоровым пролетарским чутьем, он сразу же стал в резко оп¬позиционное отношение к Сибирскому правительству». Борьба проходила разные стадии и принимала многооб-разные формы. Рабочие решительно протестовали против аре¬стов и увольнений сторонников Советской власти и больше¬визма, добивались сохранения Советов и бойкотировали го¬родские думы и земства, отстаивали права профсоюзов и других рабочих организаций, оказывали помощь арестован¬ным красногвардейцам и их семьям, требовали освобождения заключенных по политическим мотивам и организовывали побеги из тюрем и концлагерей, объявляли забастовки. Ми¬нистр труда Шумиловский признавал, что «непосредственно после переворота отношение рабочей массы к правительству было или пассивно-отрицательным, или активно-враждебным Рабочие организации в своем большинстве или просто игно¬рировали органы власти, или если вступали с ними в отноше¬ния, то обыкновенно принимали тон учреждений, призванных их судить и контролировать»3. В первые же дни после переворота рабочие Томска, Ново-николаевска и некоторых других городов Сибири организова-ли массовые демонстрации во время похорон участников боев с мятежниками. Захватив власть в Новониколаевске, белогвардейские «де-мократы» устроили дикую расправу над видными руководи-телями советских и большевистских организаций. Меньшеви¬ 173 ки пришли в тюрьму и успокаивали рабочих, что расстрелы — какое-то недоразумение и что они примут меры для рассле¬дования и наказания виновных4. На следующий день на про¬спекте пьяный офицер застрелил рабочего Акулинкина. Похо¬роны Акулинкина превратились в политическую демонстрацию протеста. Рабочие, несмотря на попытки белогвардейцев оста¬новить шествие, прошли по городу5. Полиция пыталась при этом арестовать ряд работников, но демонстранты встали тесными рядами и не давали полиции проникнуть внутрь этой массы. После демонстрации рабочие собрались в клубе печатников. Очевидец сообщает: «Было так много народа, что здание всех не вмещало, рабочие были на улице вокруг здания. На этом собрании выступали большеви-ки, меньшевики и эсэры. Один из организаторов белогвардей-ского переворота (Фомин) нащупывал почву получить дове-рие среди рабочих и одобрение свершившегося переворота, но рабочие заявили категорический протест против насильствен¬ного переворота, против вмешательства чехословаков. Собра¬ние со свистом проводило Фомина и приняло резолюцию с вы¬ражением недоверия Временному правительству и с требова¬нием восстановления власти Советов». В ту же ночь была от¬печатана листовка к рабочим, в которой разъяснялась приня¬тая резолюция®. В ходе подавления мятежа в Томске 28 мая 1918 г был ранен член союза швейников Петр Герасименко. Впоследствии белогвардейцы задушили его в больнице, в которой он нахо¬дился на излечении. Похороны П. Герасименко вылились в массовую демонстрацию, в многочисленное шествие под Крас¬ным знаменем, с пением революционных песен. Маршрут про¬легал около тюрьмы, в которой томились арестованные рабо¬чие, сторонники Советской власти. Это была демонстрация силы потерпевшего поражение, но не побежденного пролета¬риата. На другой день после демонстрации буржуазные газе¬ты подняли крик о необходимости взяться за оружие «для борьбы с появившимся красным призраком»7. Резолюции протеста против ареста советских работников, преследований профсоюзов, похода на жизненные интересы и демократические права рабочих вынесли собрания рабочих ст. Тайга, Яшкинского известково-цементного завода и дру¬гих предприятий. 31 мая 1918 г. общее собрание Томского союза металли- 174 • став вынесло резолюцию с требованием освободить немедлен¬но всех арестованных металлистов, возвратить союзу поме¬щение или предоставить новое, признать рабочие Советы, ос¬тавить мастерские в ведении союза. «Мы, металлисты г. Том¬ска, выражаем нынешнему правительству г. Томска свое глу¬бокое порицание за те насильственные действия, кои были допущены со стороны власти при обысках и арестах наших членов металлистов, а в случае повторения подобных эксцес¬сов, мы, металлисты, примем самые решительные меры борь¬бы, вплоть до всеобщей забастовки металлистов»8. И1а собрании железнодорожников Красцля-р^-^ 1 июля 1918 г. в Новониколаевской слободе вопреки заявленной по-вестке начались большевистские выступления с призывом к забастовке на железной дороге, удалению некоторых долж-ностных лиц, освобождению арестованных. Енисейский гу-бернский комиссариат в объявлении грозил, что «при повторе¬нии подобных призывов и выступлений город будет снова объ¬явлен на осадном положении и никакие собрания допускаться не будут. Забастовочные действия будут подавляться беспо¬щадно силою оружия»9. Профсоюз рабочих и служащих хим¬завода в Щегловске 29 июня 1918 г. заявил, что он будет от¬стаивать всеми имеющимися у него средствами требование об освобождении арестованных10. Особенно упорный характер приняла борьба рабочих про¬тив преследования советских работников в г. Омске. Когда затихли бои, на улицу вышли толпы рабочих и стали искать своих пропавших без вести родных, пошли слухи, что в Доме республики и в кадетском корпусе были массовые расстрелы. Тогда толпы рабочих потребовали у Временного сибирского правительства разъяснений. Правительство вынуждено было гы пустить заявление о том, что действительно в Доме рес¬публики расстреляно 132 человека и в кадетском корпусе 168 человек. Услышав об этом, рабочие требовали выдачи тел расстрелянных их семьям для похорон. Обеспокоенное начав¬шимся в городе движением, правительство распорядилось све¬сти на грузовиках трупы казненных к Иртышу и там утопить их, но сделать этого не удалось, так как подоспели рабочие11. 10 июня 1918 г. в г. Омске конференция правлений проф-союзов совместно с фабзавкомами избрала 35 членов для пе-реговоров с Временным сибирским правительством по поводу незаконного ареста рабочих, участников Мариановского боя. 175 Комиссия, которой поручалось обследовать условия для аре-стованных рабочих и вступить в переговоры с правительством, 12 июня 1918 г. на пленуме совета профсоюза сообщила, что арестовано 3 тысячи человек, положение их тяжелое. Но со¬вет профсоюзов ограничился полумерами, решив послать представителей для наблюдения за охраной политзаключен¬ных, требовать немедленного опубликования списков содер¬жавшихся в тюрьмах л освобождения узников на поруки12. Если на конференции правлений профсоюзов эсерам и меньшевикам удалось протащить свои резолюции, а совет профсоюзов ограничился полумерами, то на межсоюзных со-браниях рабочих решительно проявилось левое крыло. 21 ню-ня 1918 г. общее собрание нескольких профсоюзов Омска по-требовало немедленного освобождения всех политических заключенных13. Общее собрание союза металлистов решило принять са-мые энергичные меры к скорейшему освобождению аресто-ванных за рабочее дело и требовать признания властью Со-ветов рабочих и крестьянских депутатов. Рабочие требовали принятия мер к быстрому налаживанию транспорта хлеба в голодающую Россию. Они договорились отчислять полднев-ный заработок в пользу семей убитых и арестованных за ра-бочее дело. Это решение было принято единогласно при двух воз д ер жа в ш и хс я14. Под давлением профсоюзных масс пленум совета проф-союзов Омска, состоявшийся 19 июня 1918 г., потребовал ско-рейшего освобождения всех арестованных рабочих не позднее 27 июня, пообещав в противном случае «принять активные меры». Конференция профсоюзов и фабзавкомов Омска 28 июня 1918 г. вынесла резолюцию с требованием прекращения вой-ны между Россией и Сибирью и с протестом по поводу высад-ки иностранных десантов, подрывающих суверенитет России15. Омским железнодорожным мастерским Временное сибир-ское правительство дало заказ бронировать поезда. Рабочие собрались на митинг и постановили, что они милитаризм не поддерживают и военный заказ правительства, ведущего вой-ну против Советской России, исполнять не будут16. Конференция профсоюзов и фабзавкомов г. Омска 28 ию¬ня 1919 г., всесторонне обсудив вопрос о военных заказах и принимая во внимание состояние войны России с Сибирью, по- 376 требовала прекращения этой войны, признала высадку де-санта иностранных войск без согласия правительства Совет-ской (республики недопустимой и протестовала против нее. Впредь до выяснения результатов переговоров с Советским правительством рабочие решили военные заказы не исполнять. Этот же вопрос рассматривался на общем собрании желез¬нодорожников Омских мастерских. Постановили отказаться от выполнения работ по оборудованию бронированных поез¬дов, треЛэуя немедленного освобождения арестованных по по¬литическим мотивам и полной свободы печати17. Рабочие стали ^уносить болты, гайки, прятать инструмент. Тогда бело¬гвардейские власти заявили в ультимативной форме, что если рабочие отказываются принять заказ, все будут рассчитаны и мастерские будут закрыты. Когда в поставленный ультима-тумом трехдневный срок не было получено от рабочих ответа, власти прибегли к угрозе расстрела и заявили, что брониро¬ванные поезда нужны для возможного отражения нападения на Сибирь немецких войск18. Была созвана конференция ра¬бочих. Мнения рабочих на ней разделились. Часть рабочих заколебалась и высказала склонность исполнить требование властей. Рабочие, более революционно настроенные, катего¬рически отказались работать на усиление белогвардейского правительства. Лишь после долгих и бурных прений, едва не перешедших в свалку, 30 июня незначительным большинстврм голосов прошла резолюция о принятии с оговорками заказа19 Эта история особенно характерна, ибо в данном случае не просто голосовалась та или иная резолюция, перед рабочими стояла дилемма: либо принять заказ, либо быть выброшен-ными на улицу и подвергнуться расстрелу. И даже под таким исключительным давлением не аденее половины рабочих вы-сказалось против заказа. А из другой части многие, высказы-ваясь по существу против заказа, ссылались на то, что сибир-ский пролетариат и так малочислен и потому преждевремен-ным выступлением ослаблять его еще больше не следует20. Конференция представителей профсоюзов Омского узла 20 июня 1918 г. вынесла резолюцию с требованием демокра-тических свобод. В обращении к железнодорожникам пред-ставители профсоюзов заявляли, что будут стоять на страже того, чтобы вопрос продовольствия не был обращен в оружие политической борьбы против Советской власти. Однако мень¬шевики заверяли: «в момент, когда завоеваниям революции, В. А. Калейкнн 177 народоправству п интересам пролетариата будет угрожать яв,ная опасность со стороны контрреволюции, мы сами обра-тимся к вашей помощи»21. 23 июня 1918 г. в г. Омске состоялось конспиративное со-брание активных участников всех рабочих организаций. Оно приняло резолюцию выступить в защиту революции, устроить кружечный сбор в размере 25 рублей с человека, потребовать от Сибирского правительства освобождения всех арестован-ных рабочих, красноармейцев и красногвардейцев22. 12 августа 1918 г. на конференции фабзавкомов и правле-ний профсоюзов в Омске заслушан доклад о работе след-ственной комиссии и скверных условиях, в которых содер-жатся арестованные. При обсуждении доклада представитель железнодорожных мастерских заявил, что такое правитель-ство не нужно, а нужна народная власть. На следующий день продолжалась конференция, но когда делегаты шли на заседание, вблизи биржи труда были аре-стованы несколько человек. Перед открытием собрания один из делегатов заявил: «Можем ли мы сейчас спокойно рабо¬тать, когда возле здания, где мы находимся, арестованы наши товарищи. Кто может поручиться, что не придут сюда и не арестуют нас». По докладу следственной комиссии конференция выразила протест «против издевательств, которым подвергаются аресто¬ванные политические» и свое возмущение против того, что правительство, называвшее себя «демократическим», допу¬скает такое «обращение с политическими заключенными, пе¬ред которыми бледнеют подвиги тюремщиков самодержавия и вместе с тем ввиду имеющихся сведений о существовании застенка в кадетском корпусе требует гласного расследова¬ния возмутительных фактов существования застенка времен Аракчеева»23. После этого белогвардейцы запретили всякие со¬брания в Омске и начали аресты. В Иркутске через 10 дней после эвакуации советских войск 21 июля 1918 г. состоялось заседание делегатского собрания профсоюзов. Делегаты сообщили, что с 11 июля 1918 г. аре-стовано до 1000 человек. Рабочих вели в тюрьму десятками, арестовывали без разбора, по различным доносам. Пытаясь успокоить народ, представители власти заявили, что в тюрьме только 33 рабочих, а остальные красногвардейцы. На это • места последовал вопрос: «А они не рабочие, что ли?». 178 Рабочие выступали против самосудов и арестов. Повсеме-стно производился сбор средств в поддержку арестованных рабочих и членов их семей. Кроме кружечных сборов, рабо-чие отчисляли однодневный заработок в фонд Красного Креста. На 5 сентября 1918 г. помощь деньгами и вещами аресто-ванным в Омске составила 10 836 рублей 41 копейку24. Трудо¬вая комиссия IV делегатского съезда железнодорожников по¬становила в первую очередь выдавать содержание семьям арестованных и убитых железнодорожников. 31 октября 1918 г. правление Омского профсоюза рабочих текстильного производства постановило провести на фабриках сбор в поль¬зу арестованных. Конференция профсоюзов г. Омска в октяб¬ре 1918 г. постановила отчислить полдневный заработок в фонд рабочего Красного Креста25. О характере работы Красного Креста Омского совета проф¬союзов говорят данные его отчета за октябрь 1918 г. Выдано пособий 67 на сумму 2798 рублей 60 копеек, уплачено за хлеб 5335 рублей, за шитье белья — 17 рублей 40 копеек, за мешки для матрацев лазаретам лагерей — 112 рублей 50 копеек. За медную печать для Красного Креста — 40 рублей, за конвер¬ты и марки — 44 рубля 51 копейку, выдано на покупку ле¬карств для арестованных 552 рубля, выдано в распоряжение арестованных—140 рублей26. 10 июня 1918 г. в Омске конференция правлений профсо-юзов совместно с фабзавкомами потребовала переизбрать Совет на основе четырехчленной формулы по системе пропор¬циональных выборов27. А 12 июня 1918 г. пленум Омского Со¬вета профсоюзов постановил в качестве ближайшей задачи приступить к производству выборов в Совет- рабочих депу¬татов28. Общие собрания рабочих требовали от Временного сибир¬ского правительства немедленного созыва Омского Совета рабочих депутатов. Профсоюз деревообделочников выпустил печатное воззвание к рабочим о необходимости выборов Со¬ветов рабочих депутатов. Собрание рабочих типографии «Ир¬тыш> и грузчиков обсудило вопрос о выборе представителей в Совет рабочих депутатов29. 25 нюня конференция правлений профсоюзов Омска приняла воззвание к рабочим с призывом к объединению и созданию Советов рабочих депутатов как боевой классовой организации, как органов контроля власти31.
12*
17»

Сообщая об этой конференции, газета «Правда» писала: «На проходившей на днях в Омаке конференции заводских комитетов и профессиональных союзов обсуждался вопрос о выборах в Советы рабочих депутатов. Постановлено прове¬сти выборы в Советы, которые будут временно органами, контролирующими власть омского правительства, пока рабо-чие полки не возьмут снова власть31.
Омские рабочие заготовили списки и урны. Предполага- .лось выборы закончить 6 июля 1918 г. н созвать Совет рабо-чих депутатов 8 июля 1918 г. Однако 3 июля 1918 г. явились белогвардейские офицеры, все забрали и произвели аресты, то есть еще до декрета от 5 июля 1918 г. о недопущении со-ветских организаций. Двери союза деревообделочников были опечатаны. Штаб военного округа начал следствие о лицах, принимавших участие в выпуске прокламаций32. В связи с этим конференция профсоюзов и фабзавкомов и представи-телей от рабочих Омских железнодорожных мастерских 8 июля 1918 г. приняла следующую резолюцию: «Принимая во внимание, что Временное сибирское правительство при сво¬ем вступлении в управление Западной Сибирью объявило сво¬ей декларацией от 28 июня 1918 г. о сохранении всех свобод, добытых рабочими в процессе русской революции, а на деле это цравительство не только не закрепляет, но, наоборот, ста-рается создать такие условия, при которых легче было бы по-давить движение рабочих, в частности, оно заявило нашим представителям о недопущении существования Совета рабо-чих и крестьянских депутатов, ввиду чего конференция заяв-ляет, что такое правительство не может управлять краем и рассчитывать на поддержку в рабочих массах». Для выясне-ния возможности и способов сохранения рабочих организа-ций, существование которых Временное сибирское правитель¬ство считало недопустимым, конференция призвала всех ра бочих обсудить эти вопросы на общих собраниях во всех пред¬приятиях33.
Вопрос о Советах рабочих депутатов обсуждался в авгу-сте 1918 г. на Томском губернском съезде профсоюзов. Съезд признал «настоятельно необходимым воссоздание Советов рабочих депутатов как классовых политических организаций, долженствующих выявить волю рабочего класса и контроли-ровать действия правительства». При этом подчеркивалось, что «Советы рабочих депутатов, как боевые политические ор¬
180

ганизации рабочего класса, впоследствии, исходя из соотно-шения реальных сил, должны стать органами власти»34.
Аналогичные решения принимали профсоюзы в Тюмени. Кадетская газета опубликовала следующее предупреждение: «Рабочие в некоторых сибирских городах в самые трудные дни борьбы с большевизмом ныяосят резолюции о восстановле¬нии Советов, об освобождении из-под арестов. Сибирским ра¬бочим надо серьезно обдумать свои резолюции, ибо в защите большевизма они окажутся, несомненно, в одиночестве»35.
Отстаивая Советы, рабочие решительно выступали против насаждения эсерами и меньшевиками земских управ и город-ских дум.
Меньшевики и эсеры пытались использовать выборы в го-родские самоуправления в своих целях. Для рабочих практи-ческие результаты в случае победы на выборах были ничтож-ны, военщина разогнала бы левых депутатов. Большевики к участию в самоуправлениях не допускались, и рабочие фак-тически не имели возможности отдать голоса тем, кто после-довательно защищал их коренные интересы. Меньшевики и эсеры превращали выборы в одну из форм борьбы с больше-виками и преследовали цель увести рабочих с пути револю-ционной борьбы за восстановление власти Советов на путь приспособления к белогвардейскому режиму. Подпольные большевистские организации на основе решений первой неле-гальной конференции призывали трудящиеся массы к бойкоту выборов в так называемые местные самоуправления.
Рабочие и крестьянские массы не проявили интереса к вы-борам и бойкотировали их. Омская газета «Заря» сокруша-лась над тем, что среди рабочих «в связи с запрещением Со-вета, центра политической деятельности, пропадает желание работать и участвовать в политической деятельности. Раз-даются призывы «уйти в подполье» и там заняться работой по собиранию и накоплению революционных сил, очевидно для нового взрыва». Газета звала рабочих в профсоюзы, коопера-тивы и другие организации, находившиеся под контролем военщины3®.
В связи с предстоящими выборами в Курганскую город-скую думу 15 сентября 1918 г. состоялась рабочая конферен-ция из представителей отдельных профсоюзов и совета проф-союзов. Газета «Земля и труд», освещая работу этой конфе-ренции, отмечала полное равнодушие рабочих к предстоящим
181

выборам: «Причины такого отношения рабочих — следствие еще не устоявшихся настроений и обид, которые у рабочего класса произошли в результате июньского переворота. Мак-симализм требований еще не изжит рабочими массами, а по-тому они пока и избегают «малых дел», каковыми, по их мне-нию, является работа в профессиональном движении, в город-ских думах и т. п.»37.
В выборах в городское самоуправление г. Барнаула из 28 800 избирателей приняли участие около 6000 человек. Вы-боры гласных в Томскую городскую думу проходили I октяб-ря 1918 г. Из 12 тысяч (избирателей явилось 155238. Повсе-местно эсеры и меньшевики потерпели поражение. Кадетская газета «Свободный край», оценивая результаты выборов, сквозь зубы признавала, что «безучастие избирателей несом-ненно является грозным симптомом, свидетельствующим об общественной апатии, оно свидетельствует и об известном разочаровании в тех формах общественной самодеятельности, которые не вызывают сомнений в умах культурной западно¬европейской демократии»39. По призыву большевистских ор¬ганизаций трудящиеся массы уклонялись от участия, в выбо¬рах опереточных органов, призванных прикрыть демократи¬ческим нарядом антинародный режим контрреволюции. Пора¬жение на выборах эсеров и меньшевиков объяснялось тем, что они обанкротились, разоблачили себя в глазах широких масс как пособники буржуазии. Активный бойкот рабочими выбо¬ров в городские думы привел к тому, что в связи с неявкой к урнам трудящегося населения за эсеров и меньшевиков неко¬му было голосовать. Эсеры и меньшевики пытались маневри¬ровать, вместо партийных списков выставили списки проф¬союзов.
В Омске на заседании Совета профсоюзов 16 сентября 1918 г. при рассмотрении вопроса о предстоящих выборах в городскую думу признавалось, что эсеры и меньшевики «не смогут собрать воедино все голоса демократии». Член совета профсоюзов Воробьев говорил: «Демократия разбилась на три слоя, один из них, самый толстый, самый быть может решаю¬щи/! при выборах, не пойдет ни за список меньшевиков, ни за список правых эсеров и тем паче, конечно, за список цензо- виков. Этот слой демократии или совсем не пойдет к урнам, или же будет голосовать за список совета»40 (профсоюза — В. К ). В связи с банкротством мелкобуржуазных партий и
1Н2

нежеланием масс голосовать за списки этих партий выдвига-лось предложение выставить самостоятельный список проф-союзов, в котором большинство по-прежнему останется за эсерами и меньшевиками, но эта затея провалилась41.
На выборах в городскую думу в Омске 22 сентября 1918 г. участвовало 6933 человека. За список домовладельцев голосо¬вало 1793 человека, меньшевиков-интернационалистов— 1193, союза возрождения — 942, эсеров —519, кадетов — 482, му¬сульман — 471, квартиронанимателей — 409, меньшевиков — 333, евреев — 296, деловой список — 183, латышей — 14242. Из 106 избранных гласных меньшевиков оказалось 23.
Объясняя причины безучастного отношения рабочих к вы-борам земств, газета «Рабочий путь» 22 сентября 1918 г. пи-сала- «На органы, вокруг которых могло бы произойти спло-чение их (пролетарских — В. К.) сил для творческой работы, наложена печать запрещения, свободы стеснены и при таких условиях, разумеется, нельзя удивляться и тому, что выборы в самоуправление проходят вяло, не увлекая широких масс»43.
Среди эсеров и меньшевиков обсуждались вопросы о си-стеме выборов, выдвигались куцые полумеры. В августе 1918 г. председатель Красноярской уездной земской управы после поездки по уезду отмечал у населения «вполне отрица¬тельное отношение к пропорциональной системе выборов… высказывается желание впредь голосовать за людей, а не за номера»44.
Выдвигалось также требование замены пропорциональ¬ной .системы выборов мажоритарной системой с тем, чтобы лишить оппозицию мест в самоуправлениях.
В связи с опасениями за исход выборов министерство внутренних дел Сибирского правительства разработало но-вый проект положения о выборах в самоуправления. Этот проект урезывал избирательные права, ограничивал круг лю-дей, имевших право участвовать в голосовании. Лишались права голосования лица, привлекавшиеся к суду по полити-ческим делам.
Кооперативная газета «Заря», называвшаяся органом «со-циалистической мысли», вносила поправку: установить воз-растной ценз в 25 лет, а ценз оседлости 1—2 года. Не доволь-ствуясь этим, «социалистическая мысль» выдвигала предло-жение ввести ценз образовательный: «до тех пор, пока в вы-борах будут.принимать участие неграмотные, никакая си
188

стема не даст возможности создать вполне работоспособную думу»45.
Рабочие, устранившись от полицейской общественности, решительно протестовали против попытки правительства ли-шить рабочие организации самостоятельности и вмешатель ства в их внутренние дела.
Первый съезд мастеровых и рабочих Томской железной дороги от 18 сентября 1918 г. высказался против вмешатель ства управляющего путей сообщения в дела профсоюза же-лезнодорожников. «Рабочие железной дороги, — заявили де-легаты съезда, — сами знают лучше всяких правительств какой им нужен профессиональный союз и вхождение в него обязательное или необязательное». Все распоряжения как Временного правительства, так и министерства путей сооб-щения, равно и начальника дороги, касающиеся профессии нального союза, съезд признал «явным покушением на тако вой в смысле лишения завоеванных революцией и уже про веденных в жизнь прав»46.
Съезд паровозных бригад Томской дороги 21 сентября 1918 г. также решил все приказы и распоряжения админист-рации, касающиеся внутреннего порядка профессиональных союзов, считать посягательством на существование профес-сиональных союзов и категорически протестовать против подобного вмешательства, ибо устройство своих классовых организаций считал своим неотъемлемым правом. Съезд протестовал против всяких гонений и беспричинных арестов железнодорожников за политические убеждения47. *
Съезд принял специальную резолюцию «О защите от’ на-силий воинскими чинами над железнодорожниками при ис-полнении служебных обязанностей последними», в котором категорически требовали у администрации дороги принять мс ры к устранению насилия48.
Характерной чертой большевистского подполья в Сибири являлось наличие связи между нелегальными организациями и старыми руководящими работниками, оказавшимися в тюрь-мах и концлагерях. В Новониколаевске, Томске, Омске, Крас-ноярске и других городах большевики, приступившие к раз-вертыванию большевистского подполья, в первые же дни после переворота получили конкретные указания от опытных подпольщиков из тюрем. Отсюда передавали статьи для рабо-чей печати, тексты листовок и обращений к рабочим.
184

Арестные партийные комитеты зачастую организовыва¬ли побеги политических заключенных. 18 сентября 1918 г. при помощи большевистской подпольной организации бежал из Томской тюрьмы И. Н. Кудрявцев. Рабочие земгородка в Томске организовали побег из тюрьмы С. Дитману, Г. Шер-гову.
Во время перевозки арестованных из Новониколаевска в Томск па станциях скоплялись рабочие, женщины разбега-лись по домам и возвращались с хлебом и молоком49.
^Красноярский подпольный комитет РКП (б), узнав о пред-полагаемом расстреле Г. Вейнбаума, И. Белопольского и Я. Дубровинского в октябре 1918 г., принял меры к освобож-дению их в тот момент, когда их повезут на казнь. Специаль-но для этого была создана боевая дружина из рабочих же-лезнодорожных мастерских, приготовили убежище50. 24 ок-тября 1918 г. квартира рабочего Бирюкова, находившаяся напротив тюрьмы, была превращена в наблюдательный пункт. Иван Кузьменко и Иван Игнатов дежурили против тюремных ворот, чтобы оповестить дружинников51. Белогвар-дейцы почувствовали подготовлявшееся нападение. Завяза-лась перестрелка, в ходе которой был убит И. Игнатов. Вейн- баум, Белопольский и Дубров и иски и были препровождены разными дорогами, каждый в отдельности, в эшелон чехо-словаков, где и погибли.
К 25 августа 1918 г. из Омского концлагеря удалось ор ганизовать побег около 200 человек. Они скрылись средн ра бочих города, а затем многие из них выезжали в другие го-рода Сибири62.
При отправке арестованных красногвардейцев и совет¬ских работников на восток осенью 1918 г. железнодорожники старались помочь узникам, облегчить их участь. Они задер-живали «эшелоны смерти» и утепляли их, приносили узни кам питание. На ст. Тайга рабочие останавливали эшелоны смерти под предлогом неисправности тормозных устройств и, пока одни возились у колес, другие ставили печи и уст-раивали нары, железнодорожники передавали узникам хлеб, капусту, табак, дрова, уголь, теплую одежду, сообщали но-вости. Рабочий Стефановский, ехавший в одном из «поездов смерти», рассказывает: «Иногда, когда попадался более же-стокий конвоир, он шагов на двадцать—тридцать не допускал никого к вагону. Какой-нибудь железнодорожник, купивший
185

булку, чтобы бросить ее нам, долго бродил вдоль вагона с деланно-равнодушной миной, пытаясь уловить момент, когда •азевается конвоир. Случалось, что железнодорожники на какой-нибудь станции, вероятно, на деньги, собранные вскладчину, покупали булки и по очереди раздавали их в каждый вагон по одной или две. А однажды рабочий-желез-нодорожник снял с себя полушубок и бросил его в вагон, ос-тавшись сам в одной рубахе»53.
Рабочий В. А. Батурин, один из узников «эшелона смер-ти», рассказывает, что он выехал из Уфы 26 октября 1918 г. Везли в жутких условиях. На грязных нарах, на которых ра-зостлана солома, в ужасном виде лежали больные. В ваго¬нах не было труб, поэтому при топке печи вагон быстро на-полнялся сажей и дымом. Все были грязные и прокопченные. Неделями не умывались.
Как рабочие, так и их семьи по пути следования эшелона по Уралу, Сибири и Забайкалью относились к узникам очень сочувственно и помогали всем, чем только могли. Они посвя-щали узников в настроение пролетариата Сибири, говорили о готовящемся выступлении рабочих по всей Сибири, об удач-ных налетах партизан.
В Кургане толпа жителей бросала узникам хлеб, баран¬ки. В начале ноября эшелон прибыл в Омск. Около эшелона толпились и бегали люди. Каждый старался внести свою леп-ту и свой труд на облегчение участи политзаключенных, при-носили и раздавали в окна хлеб, картофель, папиросы, газе ты, снабжали кипятком, ведрами для носки воды. Рабочие сообщали адреса, где можно на случай побега скрыться, другие передавали документы на случай побега54.
Рабочие города Омска говорили о том, что в Краснояр¬ске существует комитет помощи политическим заключенным, что рабочие там хорошо встретят политзаключенных и помо-гут чем надо.
И действительно, в Красноярске узники встретили весь¬ма радушный прием. По всему эшелону рабочие раздавали хлеб, продукты, папиросы, газеты, приносили одежду. На протяжении всего громадного эшелона ст. Красноярск стоя ли жены, матери и дети рабочих с корзинами, мешками, сум-ками и ведрами с продуктами. Несмотря на строгий приказ белогвардейцев не разговаривать с арестованными и не пе редавать им ничего, вагоны эшелона обступались рабочими
186

и каждый старался чем-нибудь помочь. Конвой не мог спра-виться с нахлынувшей волной жертвователей, а в особенно¬сти с женщинами, которые смело подступали к вагонам и передавали продукты, не обращая внимания на крики часо¬вых и угрозы их расправиться прикладами55.
На одной из станций Забайкальской дороги белогвардей¬цы арестовали рабочего за передачу хлеба арестованному Аналогичный случай произошел на ст. Судженка, где был передан хлеб из окна встречного поезда. Таких случаев было много56.
Об отношении к красногвардейцам, захваченным в плен, участник отряда черемховских рабочих Попов рассказывал: «Нас повели в Александровский централ через Бархатовские копи. Рабочие нас встречали с хлебом, то есть женщины и ребята бросали нам хлеб. Я шел в одних портянках, и толь ко на Бархатовских копях какая-то женщина бросила мне галоши, которые я сейчас же одел»57.
В конце октября — начале ноября 1918 г. в ряде тюрем Сибири произошли восстания советских работников и крас-ногвардейцев.
Наибольшей организованностью и исключительным упор-ством отличались восстания рабочих-красногвардейцев и со-ветских работников в двух наиболее крупных тюрьмах Сиби-ри—Тобольской и Томской.
Тобольская каторжная тюрьма была известна в Сибири и за ее пределами как одна из самых тяжелых. Расположена она за городом Тобольском, к тюрьме подступали таежные леса, болота. Мрачные каменные стены, высокие и толстые, опутанные несколькими рядами колючей проволоки, режу¬щий звук железных навесов, зверское обращение с заключен¬ными дополняли картину. Веками в этом каменном мешке царизм гноил людей, но история не знала массового побега. 3 октябре 1918 г. здесь содержалось 1044 человека. Это бы¬ли главным образом рабочие-красногвардейцы, арестован ные в период переворота в разных городах: Бийске, Омске, Челябинске. Многим из них за 3—4 месяца пребывания под арестом нс было предъявлено никаких обвинений. Решение их судьбы откладывалось до созыва Учредительного собра¬ния, которое неизвестно когда Сбудет созвано, во всяком слу чае не раньше окончания гражданской войны. Белогвардей¬ские власти морили заключенных голодом, в тюрьме начался
187

тиф. Измученные, но не сломленные узники видели, как на их глазах один за другим гибнут их товарищи от холода, голода и эпидемических заболеваний. В это время до них дошли сведения об успешном наступлении советских войск на Во сточном фронте.
Лучшие умерть героической смертью, чем гнить в застен-ках тюрьмы — решительно поставили вопрос политические заключенные в Тобольской тюрьме. Они понимали, что вое стание в условиях каторжного режима — опасный и риско-ванный шаг, последствия которого в случае неудачи будут весьма печальны. Но люди, не имевшие никакого другого вы-хода, решились на этот шаг. Находившийся в Тобольской тюрьме 3. Я. Двойных, член большевистской партии с 1903 года, руководитель Бийского Совета, в своих воспоминаниях рассказывал, что план побега обсуждался во всех деталях54.
Центр по подготовке восстания располагался в 50-й камере 3-го корпуса, расположенного в юго-западной части тюрем¬ной ограды. Главными инициаторами восстания были пол ковник Анатолий Крыськов из Челябинска, Федор Мазур, Адольф Шульц, Рязанов, Протасов и некоторые другие59.
План восстания предусматривал во время вечерней по-верки обезоружить главный пост в тюрьме, выйти через задние ворота тюрьмы и монастырь, освободить красноар-мейцев, томившихся в тюрьмах (всего в тобольских тюрьмах содержалось 2400 человек), и, опираясь на сочувствие и под-держку местного населения, захватить город, банк, милицию, пароходную пристань, погрузиться на пароходы для следо-вания в Приуральский район, через северные склоны Ураль-ских гор нанести удар в тыл белогвардейским войскам и вый-ти на соединение с Красной Армией60.
В 6 часов вечера 18 октября 1918 г. перед вечерней повер-кой несколько красноармейских командиров во главе с А. Крыськовым напали на надзирателя в третьем корпусе, от-няли у него револьвер. Вслед за этим они обезоружили еще двух надзирателей, один из которых успел, однако, поднять тревогу. К тюрьме стали стягиваться карательные отряды01. Под огнем охранников восставшие били в ворота длинными тюремными скамейками, пытаясь вышибить ворота, и броса¬ли через стену камни, поленья и разные тяжелые предметы. Чехи пустили в ход бомбы. Взрывами бомб и беспрерывными залпами восставшие были оттеснены от ворот.
188

Каратели не решались до рассвета входить в тюрьму. Тем временем восставшие, воспользовавшись концентрацией бе-логвардейских сил у северных ворот, подкопали стену с хо-зяйственного двора на административный двор и устроили лестницы, через подкоп и лестницы проникли на администра-тивный двор, заняли дом тюремных надзирателей и стали через окна, выходившие на площадь, группами выскакивать па площадь62. С рассветом 19 октября 1918 г. воинские чины, всю ночь безуспешно пытавшиеся влезть в окна дома надзи-рателей, вошли туда и стали разыскивать попрятавшихся на чердаках, в подвалах сараев и погребах арестантов, стреляя по закоулкам. В погреб, занятый восставшими, были брошены бомбы.
В ходе восстания погибло 57 заключенных, ранено 20, убе¬жали 4963. Среди бежавших был Црохор Боровиков, совет¬ский работник из Бийска, оставивший интересные воспоми¬нания о восстании в Тобольской тюрьме64.
Таким образом, восстание рабочих-красногвардейцев То-больской тюрьмы заранее и тщательно готовилось. Однако узникам не удалось осуществить свой план освобождения. Вырвались на волю немногие. Из числа прорвавшихся через аслоны белогвардейцев многие вскоре были выловлены в окрестностях Тобольска и возвращены в тюрьму, и только 29 человек скрылись.
Еще более широкий размах приняло восстание в Томской тюрьме. Положение узников здесь было не лучше, чем в То-больской. Около 300 видных советских работников и рабо-чих-красногвардейцев Томской губернии (Кольчугинского, Кемеровского и Анжеро-Судженского рудника, Новоникола-евска, Томска) в течение 5 месяцев томились в неволе. Среди них находились видные советские работники Томска — И. Наханович, О. Устьяров, М. Ператинский, Кольчугина — О. Пихт, И. Матузов, Кузнецка — А. Г. Петраков и другие. Началась эпидемия тифа, а затем холеры.
Жестокие истязания и расстрелы без суда и следствия создали такую обстановку, при которой жизнь того или ино¬го заключенного могла оборваться в любой момент.
Один из узников в своих воспоминаниях пишет, что в ок-тябре 1918 г. экстренное заседание в камере приняло реше-ние о побеге. «Мы не приняли детального плана и не устано-вили точного времени, так как это требовало проработки, но
189

знали, что откуда и как бы мы ни бежали, что бы с нами ни было в дальнейшем, но хоть 10 процентов нас да убежит, это лучше, чем верная смерть. Решение было одобрено во всех бараках. К этому времени мы имели связь с парторганиза¬цией пятого Томского полка. Полк имел значительный про¬цент новобранцев Мариинского уезда, из волостей, восстав ших против белых»65.
В середине октября из Томской тюрьмы увезли Нахано- вича и других видных работников. Все строили догадки. На-чали прорабатывать различные варианты побега. Первый вариант — освобождение тюрьмы при вооруженной поддерж-ке городской парторганизации с последующим захватом го-рода. Второй — освобождение исключительно собственными силами-, захватив старшего надзирателя ночью, при выводе на работу, на кухню. Узники предполагали уйти к Боготолу в партизанские отряды.
Тем временем были получены сведения от городской парт¬организации, что в данный момент она не может поднять во¬оруженное восстание, так как сил для победы мало, но все чем сможет помочь освобождению тюрьмы, будет сделано66.
Член Сибирского подпольного комитета И. Дмитриев го-ворил в своем выступлении на заседании Сибирского земля-чества 11 апреля 1933 г.: «Я помню, парторганизация сдер-живала инициаторов восстания. Подпольная организация бы-ла в этот момент против этого восстания, хотя часть органи-зации высказалась «за». Восстание это возглавлялось из тюрьмы. Руководителями были Устьяров, Тихомиров, Пера- тинский. Эти работники организовали работу в тюрьме, и они сумели установить полную связь с военным городком через охрану тюрьмы»67.
В октябре 1918 г. в военном городке Томска роптали на-сильно мобилизованные в белогвардейскую армию крестья¬не. Многие из них прибыли из сел Мариинского уезда, в ко¬тором в середине октября 1918 г. началось крестьянское вос¬стание.
Днем 31 октября 1918 г. стало известно о предстоящей отправке на фронт некоторых рот, солдаты волновались. В связи с этим на совещании представителей из казарм было решено поднять восстание. На этом настаивали штурмови¬ки, заявившие: чем попадать под огонь своих, лучше попы¬таться здесь освободиться. Доводы о неподготовленности и 190

отсутствии надлежащей связи не помогли. На совещании была выбрана пятерка для руководства восстанием, опреде-лен план и день восстания. План предусматривал захватить город и военное имущество, освободить политзаключенных и военнопленных и уйти в тайгу к партизанам.
В ночь с I на 2 ноября 1918 г. штурмовая рота вышла из казарм, восстание началось. Офицеры были арестованы, а пытавшиеся помешать развитию восстания убиты. Солдаты штурмовой роты разделились на три группы. Одни пошли для агитации соседних рот, другие — захватить оружие на вок-зале Томск-2, третьи—к исправительно-арестантскому от-делению, чтобы освободить содержавшихся в нем деятелей Советской власти. В самой тюрьме руководящая группа в составе Матюшкина, Пихта, Анцуха, Тиунова подала сиг¬нал. Около 3 часов ночи восставшие обезоружили караул, состоявший из 31 человека, открыли камеры и освободили 283 человека68. Разоружив охрану и захватив склады, руко-водители восстания одели узников, ибо приближалась зима, в партизанских отрядах без теплой одежды нельзя. Восста¬ние проходило весьма организованно, обмундировывались и вооружались быстро.
Первые два взвода, около 80 человек, через 30 минут бы-ли выведены в заставы на дороги. Тюремный парткомитет (Ператинский, Анцух, Иванов) решил повести наступление на военный городок, захватить оружие, вооружить рабочих вокзального района, фабрики «Заря», лесопильного завода и окрестных сел. После этой операции предусматривалось на-чать наступление на город и Черемошники, где располага¬лись воинские части и юнкерские училища.
Однако этот план осуществить не удалось. Еще при по-явлении вооруженных солдат начальник исправительного от-деления сообщил по телефону тюремному инспектору, в штаб гарнизона и в пятый кадровый полк. Поэтому военный горо¬док встретил повстанцев ураганным пулеметным огнем. Учебная рота вступила в бой с повстанцами. Повстанцы за-шли с другой стороны, заняли казармы на окраине городка. Мобилизованные солдаты седьмой, восьмой и других рот не имели оружия, они на митинге выразили готовность драться за Советскую власть, но без оружия выступать колебались,
К утру повстанцы были оттеснены, под обстрелом артил-лерии они потеряли много убитыми и стали отступать к реке
191

Ушайке69. Затем они двинулись в направлении на фабрику «Заря», решили разойтись и скрытно продвигаться мелкими группами в район Боготола. Всего из Томской тюрьмы ушло 118 человек70, главным образом, видные деятели Советской власти, в том числе Иван Байбородов, Иван Матузов, Оскар Пихт, Мефодий Ператинский и другие71. .
Белогвардейцы зверски расправились с теми, кто попал в их руки. По приговору военно-полевого суда они расстреля¬ли 62 человека72, а всего убито в боях и расстреляно около 500 человек. В ходе восстания погиб и главный военный ру-ководитель повстанцев О. Устьяров. Офицеры и юнкеры не щадили никого—ни больных, ни безоружных, всех расстре-ливали на месте. Они воспользовались восстанием для того, чтобы устроить кровавую бойню.
Томское восстание явилось первым опытом совместного выступления узников тюрьмы и военных казарм. Восстание началось тогда, когда местная организация, действовавшая среди рабочих, еще не была готова к нему. Повстанцы ориен-тировались на собственные силы. Вырвавшись на волю, они ушли в партизанские отряды, и в последующей многие из них играли видную роль в развертывании борьбы за восста-новление Советской власти в Сибири.
Выступления передовых рабочих Сибири против пресле-дований сторонников большевизма, за сохранение Советов летом и осенью 1918 г. оказали большое влияние на револю-ционное воспитание трудящихся и развертывание массового рабочего движения на территории Сибири, временно захва-ченной белогвардейцами и интервентами.
§ 2. Руководство большевистских орга-низаций экономическими и политиче¬скими забастовками сибирских рабочих
Одним из основных средств революционной борьбы си-бирских рабочих в период «демократической» контрреволю-ции стали забастовки. Временное сибирское правительство, пользуясь военным положением, запретило забастовки. Меньшевистские лидеры профсоюзов приспосабливались к белогвардейскому режиму, выступали против стачек даже в тех случаях, когда они велись под экономическими лозунга¬
192

ми. Поэтому через их голову рабочие прибегали к неоргани-зованным и стихийным выступлениям, забастовкам проте¬ста. Стихийные выступления рабочих вызывались причинами как экономического, так и политического характера: пресле-дованиями сторонников Советской власти, дороговизной, ро-стом прожиточного минимума, увеличением продолжитель-ности рабочего дня, нарушением предпринимателями коллек-тивных договоров, необоснованными вычетами из зарплаты, кризисом продовольственного снабжения. Стихийные стачки обнаруживали довольно высокий уровень боевых настроений сибирского пролетариата. Несмотря на все трудности воен-ного времени, забастовки летом и осенью 1918 г. оставались массовым явлением. Вначале забастовки носили характер отдельных выступлений. Степень стихийности или сознатель-ности в ходе борьбы зависела от руководства со стороны партии пролетариата. По мере формирования и укрепления большевистского подполья в Сибири, коммунисты включились в организацию и руководство забастовочным движением.
Чтобы завоевать прочную поддержку среди трудящихся, большевистские организации считали необходимым возгла-вить повседневную борьбу масс в защиту своих социальных прав и демократических свобод. Большевики отнюдь не пре-увеличивали значение забастовок и стачек в условиях граж-данской войны. Только разгром контрреволюции и восстанов-ление Советской власти решали коренные вопросы. Стачка не являлась в условиях гражданской войны самостоятель¬ным орудием борьбы, она связывалась с вооруженным вос-станием, но большевистские организации использовали вся-кую стачку для разрушения экономической базы классового врага и вовлечения масс в вооруженную борьбу при благо-приятных для этого условиях. Коммунисты учитывали боль-шой опыт рабочего движения в период самодержавия, кото-рый свидетельствовал о том, что забастовки революционизи-ровали массы, закаляли и сплачивали рабочих для решаю¬щих вооруженных боев. В стачечное движение втягивались не только передовые рабочие, но и наиболее отсталые слои трудящихся, занятые на мелких предприятиях, городских бойнях, прачечных, красильных заведениях, аптеках и т. п. В первые же дни после переворота рабочие провели ряд поли-тических забастовок с требованием прекращения арестов, восстановления и сохранения демократических свобод.
13 В- А. Кадейкин
193

Невыносимое экономическое и политическое положение рабочих, агрессивность предпринимателей с одной стороны оказывали революционизирующее влияние на массы, спо-собствовали вовлечению в рабочее движение самых отсталых групп рабочих, с другой стороны вызывали нередко единич-ные выступления, дезорганизующие движения. В этих усло-виях большевики видели свою задачу в том, чтобы возгла¬вить борьбу, придать ей организованные формы и перево¬дить в русло борьбы политической.
Вооруженные решениями первой нелегальной конферен-ции, большевики Сибири развернули большую работу в мас-сах сибирского пролетариата. В результате этого осенью 1918 г. революционная активность сибирского пролетариата возросла, волна забастовок прокатилась по всем горняцким районам Сибири и железнодорожным станциям великого си-бирского пути. Одновременно выступили рабочие различных профессий и отраслей. Но эти выступления носили разроз-ненный и в значительной степени стихийный характер.
Рассмотрим кратко причины и ход первых забастовок ле-том и осенью 1918 г.
В Новониколаевске комиссариатом труда с 19 июля по 9 ноября 1918 г. зарегистрировано 113 конфликтов, из них 63 были связаны с расчетом рабочих, 38 возникло при приеме и увольнении рабочих73. В Омске на суконной фабрике Тор-гового дома Блендовского в июле 1918 г. рабочие отказались выполнять требования владельца предприятия и настаивали на признании своих представителей74.
На красноярской фабрике «Сукно» в августе 1918 г. ра бочие предъявили требования: увеличить заработную плату, оплатить сверхурочные работы, принять обратно уволенных членов правления профсоюза75. Союз портных и парикмахе-ров Красноярска объявил с 26 сентября забастовку парик-махеров, потребовав повысить заработную плату76.
В середине октября 1918 г. возник конфликт на мельнице Гусевой в Тюмени из-за отказа хозяев удовлетворить требо-вание рабочих повысить заработную плату. 19 октября 1918 г. рабочие забастовали. Рабочие других мельниц поддержали бастующих, отказавшись молоть зерно, предназначенное на мельницу Гусевой77.
На литейном заводе Мошарова рабочие потребовали со-хранить 6-часовой рабочий день для литейщиков. Адмннист-
194

рация отказалась удовлетворить эти требования. Рабочие решили объявить забастовку, многие брали отпуска и уходи-ли из города78.
Общее собрание рабочих Омского кожевенного акцио нерного общества, обсудив вопрос об отказе заводоуправле-ния вносить 10% в больничную кассу, объявило забастовку79.
На лесопильном заводе в Тюмени 27 сентября 1918 г. об-щее собрание рабочих по поводу увольнения администраци¬ей председателя задкома Комалева и секретаря постанови¬ло: 28 сентября 1918 г. потребовать приема обратно — иначе забастовка80.
13 октября 1918 г. закончилась забастовка рабочих на спичечной фабрике Логиновй в Тюмени, на которой занято 600 человек. Администрация приняла новые ставки, предло-женные рабочими, и уплатила за три дня забастовки81. А че-рез неделю газеты сообщили о продолжении конфликта на этой фабрике. В связи с повышением ставок владельцы под-няли цены на спички на 45 рублей за ящик. В результате этого в среднем в день увеличена общая выплата рабочим на 2400 рублей, а предприниматели подняли цену на спички на 7000 рублей82.
25 августа 1918 г. линейный инспектор Обь-Енисейской речной системы уволил трех человек, как несомненных сто-ронников большевизма. В ответ на это правление профсоюза служащих и рабочих пароходных предприятий признало не-законными действия, инспектора и вывесило на пристанях г. Красноярска решение об объявлении освободившихся мест под бойкотом и предложило членам союза воздержаться от занятия этих должностей, за нарушение предусматривалось исключение из союза и прекращение товарищеского обще-ния83.
На фабриках и заводах Омска в то время была опре-деленная политика: как можно больше проводить итальян¬ских забастовок (закрытых забастовок)84.
После чехословацкого переворота хозяева ресторанов я кафе в Томске уменьшили зарплату официантам. Последние избрали стачком и объявили забастовку. Предприниматели моментально наняли на их место новых. Тогда союз нашел другую форму борьбы — бить по карману нанимателя. Два гечера подряд союз официантов в полном составе занимал все кафе и столовые города. Каждый из посетителей заказы¬
13*
195

вал себе по стакану чая и за этим стаканом просиживал до глубокой ночи. На третий день хозяева с помощью милиции не пустили официантов. Союз обратился к грузчикам. В вос-кресный день все грузчики из чувства солидарности заняли столики во всех ресторанах и заказали также по стакану чая. Дело было передано, в примирительную камеру, вме¬шался комендант города85.
14 июля 1918 г. общее собрание грузчиков и чернорабо-чих Томска объявило трехдневную забастовку в связи с на-чавшейся голодовкой заключенных в Томской тюрьме. Рабо-чие предъявили требование о восстановлении демократиче-ских свобод, неприкосновенности личности, свободы слова, печати, прекращении арестов86.’
В целях защиты экономических завоеваний рабочего клас-са общегородская конференция заводских комитетов и конт-рольных комиссий брофсоюзов Томска в июле 1918 г. потре-бовала сохранения и укрепления органов рабочего контро¬ля87.
Конференция омских профсоюзов в июле 1918 г. выступи-ла против снижения зарплаты. В поддержку этих решений объявили забастовку рабочие фабрики «Энергия», колбасных предприятий, типографий. Забастовка была ликвидирован} под угрозой вооруженной силы, но все же рабочие долго дер-жались. Последними к работе приступили рабочие типогра-фии88.
В августе 1918 г. в городе Омске разыгралась забастовка на колбасном заводе «Мясосоюза». Этот завод в период Со ветской власти был национализирован, а после переворота возвращен владельцам, которые стали возрождать старые по-рядки. Управляющий заводом заставлял рабочих вырабаты-вать колбасу из тухлого и гнилого мяса. Это вызвало недо-вольство рабочих. Затем администрация уволила 9 рабочих и на освобожденные места назначила новых, снизив им зара-ботную плату.
1 августа 1918 г. собрание рабочих завода постановило: сложить с себя всякую моральную ответственность за добро-качественность продукта, считать невозможным исполнение работ по уменьшенным ценам, прекратить работу на фабрике и просить врачебно-санитарный отдел о назначении врачеб-ной комиссии из нескольких лиц с участием чинов милиции, а также представителей фабрично-заводского комитета89.
196

Такая комиссия в присутствии (начальника пятого района милиции города Омска и Омского уездного врача установила, что свинина почти разложилась и к употреблению непри¬годна. Кроме того, комиссия обнаружила 60 пудов копченой колбасы, часть которой определенно испорчена, выделана из гнилого мяса, покрыта плесенью и к употреблению в пищу непригодна. Мстя рабочим, управляющий уволил их. Рабочие обратились в министерство труда. Произвол был настолько явным, что министр труда признал «увольнение рабочих не¬законным, создавшуюся обстановку общественно опасной» и грозился привлечь администрацию к судебной ответственно¬сти90. В тот же день Акмолинский губернский отдел труда признал, что «здоровью рабочих угрожает опасность и по¬следние не могут выполнять своих обязанностей», что «при подобных условиях работа недопустима». Отдел труда пред¬ложил акционерному обществу в трехдневный срок «урегу¬лировать вопрос приема рабочих колбасной фабрики в числе 25 человек и засчитать в их содержание все прогулянные дни. то есть с 3 августа, так как таковые возникли не ио вине ра¬бочих»91.
Казалось бы, все ясно. Рабочие поймали на месте преступ-ления владельцев фабрики. Все комиссии признали действия рабочих правильными, и даже правительственные органы не нашли ничего преступного в их действиях. Но вот вокруг это¬го, казалось бы, частного случая капитал решил дать бой.
26 августа 1918 г. в дело вмешался совет представителей торговли, промышленности и сельского хозяйства с требова-нием «безболезненного и справедливого разрешения возник-шего конфликта»92. В тот же день управляющий министер¬ством труда отменил свое распоряжение и усмотрел в сани¬тарных беспорядках на фабрике виновность рабочих93. После этого тот же Акмолинский областной комиссар труда 30 ав¬густа решил «вызвать бывших рабочих означенной фабрики и объявить им о полной ликвидации их дела»94.
Так закончилось обращение рабочих колбасного завода в правительственные органы. Владельцы завода, совершавшие преступные махинации, были взяты под защиту. «Рабочий ми-нистр» оказался поистине эквилибристом, он и глазом не мор-гнул, когда на 180 градусов переменил фронт. Вначале он поиграл в демократа, а затем санкционировал увольнение ра-бочих. Началась забастовка.
197

Из-за массового расчета рабочих 1на предприятии братьев Нобель в Тюмени, на лесопильном заводе «Союз» вспыхнули забастовки. Рабочие требовали, чтобы прием и увольнение производились лишь с согласия комитета. Забастовка на за-воде продолжалась два дня и прошла дружно и организо-ванно9’.
Всего, по далеко не полным данным, в июле — августе 1918 г. в Сибири учтено 16 массовых забастовок, в том числе и в Тюмени — 5, в Омске — 4, Красноярске — 3, Томске — 2, Новониколаевске — 1, Анжеро-Судженске— 1. В восьми слу-чаях рабочие выставили политические требования. Остальные восемь забастовок начинались как экономические, ио в ходе столкновений с капиталистами и вмешательства Сибирского правительства принимали все более политическую окраску.
Эсеро-меньшевистские лидеры профсоюзов выступали про¬тив обострения классовой борьбы, всячески стремились сгла¬дить противоречия между рабочими и капиталистами. Они уговаривали рабочих идти на жертвы, принимали все меры, чтобы помешать развитию забастовочного движения, дезорга¬низовать его. Поэтому летом 1918 г. большинство стачек и за¬бастовок проводилось через голову эсеро-меньшевистских правлений профсоюзов.
В начале августа 1918 г. в Кургане забастовка транспорт-ных рабочих началась без санкции совета союза96. В Иркут¬ске эсеро-меньшевистские лидеры профсоюзов получили бла-годарность от белогвардейских властей за противодействие забастовкам.
Для руководства забастовками рабочие в ряде мест стали создавать нелегальные стачечные комитеты. На опыте первых разрозненных выступлений, под влиянием деятельности боль-шевистских организаций рабочие проникались пониманием организованной борьбы для защиты классовых интересов, а не отдельных узкопрофессиональных интересов тех или иных групп. Сепаратные выступления были ма неэффективными, обессиливали рабочих, расстраивали их неэкрепшие ряды и давали возможность подавлять эти выступления. Все более становилась очевидной необходимость организованности, дис¬циплины.
Первым опытом всеобщей забастовки в условиях белогвар- пейского террора явилась общегородская забастовка в Ново¬николаевске в августе 1918 г.
198

3 августа строители холодильника создали стачечный ко-митет из пяти человек, который выработал требования: осво-бодить политических заключенных — членов союза, повысить «арплату, устроить столовую, уволить десятника за грубость. .Администрация отклонила эти требования. 6 августа строите¬ли начали забастовку и обратились за поддержкой ко всем рабочим Новониколаевска. В тот же день забастовали груз¬чики, 7.августа к ним примкнули рабочие типографии «За- купсбыта», а затем и городской мельницы97. 9 августа 1918 г. не вышли на работу рабочие заводов «Труд» и «Энергия», городских бань. Стачка стала всеобщей. Не работали строители, булочники, печатники — всего около 3000 человек. Забастовка имела политический характер, рабочие требовали освобождения из тюрьмы своих товарищей, прекращения аре¬стов за политические убеждения, восстановления демократи¬ческих свобод, удаления чехословацких войск из города98.
Для руководства общегородской забастовкой был избрав объединенный стачечный комитет из 11 человек во главе с рабочим-большевиком Чистяковым (Богдановым). В состав стачечного комитета входили только большевики99.
На общегородское собрание рабочих явился с пулеметами чешский полковник Гайда и стал запугивать собравшихся100. 9 августа 1918 г. начальник штаба Восточного фронта с тре¬вогой сообщал председателю совета министров Временного сибирского правительства Вологодскому «об угрожающей забастовке рабочих. Командующий фронтом находит необхо-димым считать Новониколаевск на военном положении и дать соответствующие указания о действиях». Властей особенно беспокоил тот факт, что в Новониколаевске рабочие выдвину¬ли требования главным образом политического оттенка101.
Сибирская буржуазия требовала от правительства немед-ленной расправы с бастующими. Газета «Сибирская жизнь» писала, что «по-видимому, местные власти и общественные учреждения не в силах справиться с движением, охватившим город» и, что так как забастовка «представляет большую опасность, правительство должно принять все меры к немед-ленной ликвидации опасного движения»102.
В стремлении сорвать забастовку особенное усердие про-явили меньшевики. Губернский комиссар труда Дорон-Михай- лонко уговаривал рабочих комитета прекратить забастовку.
199

нагло уверял, что с арестованными хорошо обращаются, а ко гда уговоры оказались безрезультатными, стал открыто угро-жать расправой103.
Меньшевики, прибывшие из Омска в качестве представи-телей местного совета профсоюзов, убеждали новониколаев-ских рабочих в безнадежности стачки104. Новониколаевский совет профсоюзов, находившийся в руках меньшевиков, не поддержал забастовку и отказался распространять ее на дру-гие предприятия. В состав профсовета в это время входили 3 большевика (Бритвин, Денисов, Болдырев), выступивших в поддержку забастовки, и 4 меньшевика, голосовавших против нее. Пользуясь перевесом и легальным ноложением, меньше-вики открыто вели дело на срыв забастовки. Началась упор¬ная борьба между городским советом профсоюзов, где засели соглашатели, всячески стремившиеся сорвать забастовку, и нелегальным стачечным комитетом, которым руководили боль¬шевики. Забастовка обострила политическую борьбу и столк¬нула эсеро-меньшевиков с рабочей массой. Рабочие потребо¬вали перевыборов соглашательского совета профсоюзов и увольнения комиссара труда меньшевика Дорон-Михайленко. Стачечный комитет создал нелегальный рабочий штаб, нача¬лось формирование боевых рабочих дружин, издание неле¬гальных листовок.
12 августа в Новониколаевск прибыл председатель совета министров Временного правительства Вологодский. Выслу-шав требования бастующих и доклады комиссара труда о хо¬де забастовки, он одобрил действия комиссара труда и гро¬зился поступить с рабочими «по всей строгости закона»105.
Вдохновленные поддержкой правительства, белогвардей-ские власти обрушились на рабочих Новониколаевска. Стач-ком был объявлен незаконной организацией, руководители за-бастовки арестованы, митинг рабочих разогнан воинскими отрядами. К городу стягивались вооруженные силы. Пред-приниматели начали массовые увольнения. Совет профсоюзов санкционировал эти действия и разлагал ряды бастующих. 15 августа перед лицом вооруженной силы рабочие Новонико-лаевска, добившись частичного удовлетворения своих требо-ваний, были вынуждены закончить забастовку106.
Общегородская забастовка в Новониколаевске сыграла большую роль. Рабочие убедились, что единение и сплочение их рядов делает их серьезной силой в борьбе с контрреволю¬
200

цией. Забастовка ярко разоблачила соглашательство и преда¬тельство эсеров и меньшевиков. До этой забастовки среди от¬дельной группы рабочих сохранились иллюзии на возможность удовлетворения «законных» требований рабочих. Теперь им стало ясно, что на резолюции и протесты рабочих белогвар¬дейское правительство отвечает штыками. В результате этой стачки выросла политическая классовая сознательность ра¬бочих.
Подпольный рабочий штаб в прокламации призывал рабо-чих теснее объединиться вокруг своих организаций, создавать «тайные кружки, вооруженные отряды, чтобы по первому на- <шему призыву вступить в схватку с узурпаторами народных прав»107. После подавления забастовки усилия подпольщиков были обращены на подготовку восстания рабочих и распро-пагандированных солдат гарнизона108. Большим упорством отличались забастовки печатников Новониколаевска, Омска, Томска, Иркутска, Красноярска, вспыхнувшие в августе-сентябре 1918 г. В Новониколаевске во время забастовки рабочих не выхо-дили газеты. В первые же дни забастовки печатники отказа-лись выпускать меньшевистскую газету «Народная Сибирь». После 28-дневного молчания эта газета писала: «История ра-бочего движения на Западе не знает случаев, чтобы во время даже всеобщих политических забастовок, бастовали рабочие тех типографий, где печатаются социалистические органы. Что мы могли в это время очень важное для самих рабочих сказать, когда сами же рабочие зажали нам рот». Меньше-вистская газета злобно обвиняла рабочую массу в том, что «надышавшись большевизмом», она «не понимает своих непо-средственных задач и целей в перспективе будущего»109. В сентябре 1918 г. началась забастовка печатников омских типографий. Непосредственным поводом для нее послужило введение с 15 сентября сдельной оплаты труда, сильно уре¬завшей заработки рабочих. В типографиях «Художественная» и «Иртыш» бастовало 210 человек. Правление союза печат¬ников с 1 октября начало выдавать пособия членам союза по 5 рублей в день, а членам семей по 1 рублю 50 копеек. Не¬смотря на крайне низкую норму пособия, рабочие продол¬жали забастовку до полной победы. Средства для ведения забастовки составлялись из регулярных отчислений работав¬ших членов союза. 201 В типографиях «Иртыш» и «Художественная» все заказы лежали без движения. Попытки перебросить заказы в другие города успеха не имели, так как печатники всюду, куда вла-дельцы пытались поместить эти заказы, отказывались выпол-нить их под угрозой забастовки110. Забастовка продолжалась более четырех недель111. Военные власти арестовали правле-ние профсоюза печатников и конфисковали делопроизводство союза112. Но рабочие добились победы. Еще более упорной и продолжительной была забастовка печатников Томска, охватившая Типографии Сибирского то-варищества печатного дела и губернскую земскую типогра-фию113. 20 сентября 1918 г. прекратился выход эсеро-меньше-вистских газет. Забастовка началась с экономических требо-ваний, но вскоре приобрела политический характер. Никакие угрозы властей, вплоть до военно-полевого суда, не сломили печатников. На помощь бастующим пришли рабочие всей губернии. Областное бюро горнорабочих приняло решение об отчисле-нии определенной суммы в пользу бастующих114. Горняки Ан- жерки и Судженки производили отчисления из зарплаты115. Забастовка закончилась победой рабочих. Предприниматели повысили зарплату и начали платить по тарифу, предъявлен¬ному рабочими116. Забастовка явилась демонстрацией спло¬ченности и растущей силы рабочих. Только в типографии «Сибирского товарищества печатно-ю дела», которая печатала кадетскую газету «Сибирская жизнь», администрация отказалась удовлетворить требования рабочих. В ноябре 1918 г. вмешался начальник Томского во-енного района Бабиков. Он усмотрел причину продолжавшей¬ся забастовки в «непримиримости позиции рабочих» и признал требования рабочих об уплате за дни забастовки незаконны¬ми, а отказ прекратить забастовку причинами отнюдь не эко¬номического характера, а стремлением воспрепятствовать вы¬ходу кадетской газеты «Сибирская жизнь» по мотивам поли¬тического характера. Бабиков потребовал от правления проф¬союза принять меры к немедленному прекращению забастов¬ки и отдал приказ откомандировать для работы в типографии солдат гарнизона117. Начались аресты. Но рабочие держались стойко в течение трех месяцев. Забастовка окончилась победой рабочих 2 ян-варя 1919 г.118. 202 Крупным событием стала забастовка печатников города Иркутска. В дни памяти жертв Февральской революции 10 и II сентября 1918 г. они не вышли на работу. Постановле¬нием губернского комиссара Временного сибирского прави¬тельства эти дни объявлялись неприсутственными. Однако владельцы типографий Макушина, Посохина и «Гранит» ре шили вычесть заработок за эти дни. 3 октября рабочие начали забастовку. Вмешался губерн-ский комиссар труда. Вопрос передали на рассмотрение при-мирительной палаты. Не дожидаясь ее решений, владельцы произвели вычеты из заработной платы, заявив, что по новым законам распоряжения губернского комиссара труда не обя-зательны для промышленников119. Дело кончилось тем, что губернский комиссар труда уступил предпринимателям. За дни забастовки рабочие ничего не получили, хотя были приз наны правыми в невыходе на работу 10—11 сентября 1918 г.120. Ход и итоги забастовки печатников города Иркутска убеди¬тельно показали, что в борьбе с капиталом рабочие не могут надеяться ни на какие распоряжения эсеро-меньшевистских специалистов по рабочему вопросу и их бутафорских органов на местах. Они должны полагаться на силу, единство и спло¬ченность собственных рядов. 23 октября 1918 г. в Минусинске в типографии коопера-тивов возникла стачка, закончившаяся 26 октября принятием новых ставок121. После забастовки рабочие объявили бойкот штрейкбрехерам122. В первые же месяцы после белогвардейского переворота (июнь — октябрь 1918 г.) ведущую роль в забастовочном дви-жении Сибири ипрали горнорабочие. Летом 1918 г. забастов-ки охватили все основные горняцкие районы Сибири — Коль- чугинский, Анжеро-Судженский, Черемховский. Горняки решительно выступали против произвола белых. 16 июня рабочие Кемеровского рудника потребовали немед-ленного освобождения своих товарищей и начали сбор средств в помощь семьям заключенных. 18 июня делегатское собрание на Анжерских копях вынесло протест против аре¬ста членов профсоюза за политические убеждения. 17 июня забастовали рабочие Кольчугинских копей123. Кузнецкий уездный комиссар и заведующий Абашевскими копями 29 июня 1918 г. сообщали б том, что на копях создалось «кри-тическое положение» и возможны «волнения рабочих»124. 203 Первым крупным выступлением рабочего класса Сибири против белогвардейщины является политическая забастовка шахтеров старейших копей Кузбасса — Анжерки и Судженкп Шахтеры Анжеро-Судженских копей героически защища-ли Советскую власть в боях против мятежников, а когда по-терпели поражение, направили делегацию в Мариипск с тре-бованием освободить из плена рабочих. В первое время после переворота на Анжерских и Суд- женских копях эсеро-меньшевистские «демократы» не имели достаточных сил для проведения арестов. Комиссар Суджен- ских копей Дзепо, назначенный Западно-Сибирским эмисса- риатом, 5 июня 1918 г. докладывал: «Аресты не произвожу, вообще необходимо выдержать спокойствие. Всякое волнение вызовет упадок производительности, что явится угрозой дви¬жению поездов»125. Одновременно в район копей стягивались воинские части. 5 июня 1918 г. из Анжерки начальник отряда, сформирован-ного из кулаков, эсеров и меньшевиков, телеграфировал на-чальнику Томского гарнизона: «В местностях Анжерской ко-пи собираются в одно место красногвардейцы, члены Совета, большевики. За неимением сил не могу принять меры к аре-сту. Прошу выслать в помощь 50 человек»126. . С 7 июня начались аресты по ночам. Рабочие называли Сибирское правительство буржуазным, осуждали мобилиза-цию офицеров в армию, ликвидацию рудничного комитета, планы создания автономной Сибири. На митинге эсеровский комиссар пытался оправдать политику Временного сибирско-го правительства, но ему не дали говорить. Рабочие потребо-вали объяснений причин массовых арестов. Очевидец так описывает это собрание: «Настроение собра¬ния было бурное. Речь комиссара Дзепа прерывали крика¬ми. Кричали: «Зачем ты арестовываешь людей, в школе по¬ставил пулемет, завел белую гвардию?». Казалось мне, что если бы кто-нибудь помянул про Сибирское временное пра-вительство, то живым бы не ушел отсюда»127. Горняки добились освобождения своих товарищей, кото-рые рассказали о положении остальных красногвардейцев. Рабочие собирались группами у больницы, на базаре, в клу¬бе. Они с горечью говорили о падении Советской власти и возвращении буржуазии. Среди них выделялись Красноще-ков, Анфиногенов, Зубовский, Баулин, Чумаков, Ященко, 204 Кристин, Петр Потанин, Толкачев. Легальным центром объ-единения рабочих явился профсоюз горняков. 29 июня 1918 г. на шахтах было объявлено о запрещении митингов и собраний. Администрация отказалась выплачи-вать пенсии семьям рабочих, ушедших в марте 1918 г. на борьбу с атаманом Семеновым. Без суда и следствий в тюрь-ме продолжали держать большую группу арестованных шахтеров. Начали насильственные выселения их семей из квартир. За рабочими установили усиленную слежку. По доносам администрации увольнялись передовые рабо-чие. Все это. чрезвычайно накалило обстановку. На Анжер-ских копях в начале июля 1918 г. произошел крупный кон-фликт между рабочими и заведующим шестой колонией Бур-мистровым. Последний обсчитывал горняков, обращался с ними грубо128. Рабочие предложили ему покинуть этот пост и уехагь с копей. Бурмистров стал угрожать рабочим и отка-зался добровольно покинуть свой пост. Тогда шахтеры со-брали подписи об удалении Бурмистрова и 4 июля 1918 г. ут-ром во время раскомандировки накинули ему на голову мешок, повалили в тачку и вывезли за ворота129. Стремясь обезглавить профсоюз горняков, белогвардей-ские власти предприняли попытку арестовать председателя правления профсоюза горняков Челпанова. Но этому меша¬ли рабочие. 5 июля 1918 г. на рудник прибыл усиленный бе-логвардейский отряд из Томска, который арестовал Челпано-ва. Тогда 200 рабочих подписались под требованием освобо-дить его и выделили трех поручателей, но Томский губерн-ский комиссариат отдал приказ арестовать поручателей130. Эсеровский комиссар на Судженских копях Шульга до-носил в эти дни в Томск, что «настроение части рабочих ста-ло вызывающим, дело доходило до того, что с минуты на ми-нуту ждали нападения на охрану и комиссариат»131. В такой накаленной обстановке недалеко было до пожа¬ра, тем более, что эсеры и их вооруженные отряды распояса¬лись и безнаказанно бесчинствовали. 7 июля 1918 г. помощ¬ник заведующего квартирным отделом Кожанов на базаре в Судженке, придравшись к рабочему Стукалову, выстрелил в толпу рабочих. Это переполнило чашу терпения. Рабочие по-гнались за Кожановым, который укрылся в здании милиции. У здания милиции состоялся митинг рабочих. Шахтеры заня¬ 205 ли телефон и конный двор, чтобы помешать администрации вызвать карательные отряды из других районов, и потребова-ли выдачи Кожанова и разоружения охранников132. Для разбора дела создали комиссию. В комиссию выби-рали только большевиков. «При выборах комиссии, — пока-зывал позднее Шульга, — я заметил, что перед выставлени¬ем кандидатов обычно спрашивали у отдельных лиц: «Ты большевик?» И если следовал ответ положительный, то та¬кое лицо намечалось кандидатом, фамилия его ставилась на голосование. Было избрано 9 членов комиссии»133. На следующий день комиссия стала созывать рабочих па митинг, чтобы доложить о результатах разбора дела, Шульга не ожидал такой оперативности. Он запретил созывать ми¬тинг и затребовал отряд с Анжерских копей. Это вызвало еще большее озлобление рабочих, а митинг, вопреки распоря-жению эсеровского комиссара, был созван. На митинге шах-теры требовали освобождения арестованных, находившихся в Томской тюрьме. В самом разгаре митинга из Анжерки прибыл отряд кара-телей. Начальник отряда потребовал от рабочих разойтись. Горняки запели: «Вы жертвою пали в борьбе роковой...» и двинулись по улицам рудника под Красным знаменем с надписью: «Вся власть Советам». Организаторами забастовки были С. Краснощеков, М. Шашков, Баулин, Семенов, А. Чорнобай, Прокоп Чиняков, Константин Севергин, Анфиногенов, Власов. Ночью на Суджеиские копи прибыл отряд вооруженных белочехов со ст. Тайга. Утром 9 июля начались новые аре¬сты рабочих, было арестовано 11 человек, в том числе Анд¬рей Иванов, Антон Фролов, Прокоп Чиняков, Иван Зубов¬ский, Вакул Стукалов и другие134. В 11 часов 9 июля состоялось собрание правления объ-единенного профсоюза, на котором Шульга, не отвечая по су-ществу на требования рабочих, пытался взвалить вину на них. Шахтеры потребовали собрать митинг, который и открыл-ся в 5 часов вечера 9 июля. Официально его созыв объясня-ется необходимостью обсудить вопрос о причинах прекраще-ния работ. Однако этот вопрос не рассматривался. Горняки сразу же начали говорить об освобождении арестованных то-варищей. Председатель митинга Баулин предложил резолю¬ 206 цию: «В случае неосвобождения арестованных — продолжать забастовку. Если не будут удовлетворены требования, 12 ию¬ля объявить «мертвую забастовку» (опять камеронщиков и кочегаров и затопить шахты). Присутствовавший на митин¬ге эсер Меньковский предложил прекратить забастовку и войти с ходатайством в объединенный союз об освобождении арестованных. Участники митинга отклонили эту резолю¬цию135. Судженских шахтеров поддержали горняки Анжерских копей. 10 июля рабочие шахты № 6 Анжерского рудника от-казались выйти на работу и призвали горняков других шахт последовать их примеру. Был собран митинг, стали обсуж¬дать положение. Участники митинга во главе с Курочкиным, Анисимовым, Потаниным двинулись на электрическую стан-цию, сняли охрану н стали давать тревожные гудки. На митинге пытался выступить эсер Литвинов. Он доказы-вал, что забастовка недопустима и что ее последствием бу¬дет остановка железной дороги. Когда Литвинов попытался опорочить деятельность большевиков и Советской власти, то раздались голоса: «Довольно! Долой с трибуны!». Горняки стащили Литвинова с трибуны и выгнали его с митинга136. По окончании митинга около 500 человек под красным флагом двинулись на Судженские копи. Анжерцы несли лозунги «Да здравствует Советская власть!»137. Вечером 10 июля 1918 г. состоялся объединенный митинг шахтеров Судженки и Анжерки. На митинге была принята резолюция о необходимости послать делегации на Кемеров¬ский и Кольчугинский рудники с просьбой поддержать заба¬стовку. Решили также послать делегацию в Томский комисса¬риат с требованием освободить арестованных138. В это время совет министров Сибирского правительства рассматривал специальные меры подавления забастовки на Анжерских и Судженских копях139. 10 июля 1918 г. участок дороги от Судженки до Юрги включительно был объявлен на военном положении140. Но забастовка разрасталась. Управляющий Анжерскими копями в срочной телеграмме особенно выделял, что «заба-стовка носит чисто политический характер»141. Министр внут-ренних дел Крутовский в телеграмме комиссару Судженских копей приказал принять «экстренные меры... серьезного и (ре-шительного характера, опираясь на посланный в ваше распо¬ 207 ряжение отряд, не останавливаясь перед взятием опасных элементов из среды забастовщиков»142. .Администрация угрожала бастующим рабочим расчетом и выселением из района копей. К Судженке стягивались воин¬ские части. Кроме отрядов, располагавшихся в Судженке и Анжерке, к вечеру прибыли вновь белочехи со станции Тайга, они открыли стрельбу по мирным людям. Многие были ране¬ны. Рабочий Мухамствалиев был доставлен в больницу на Красном знамени, где и умер, не приходя в сознание143. Эсеро-меньшевистские правители потопили в крови заба-стовку шахтеров, начались массовые увольнения. На Анжер-ских копях было уволено 46 рабочих, на Судженских — 330144. Забастовка анжеро-судженских рабочих оказала большое влияние на дальнейшее развитие борьбы горнорабочих Сиби¬ри за восстановление Советской власти. Характеризуя поло¬жение в тылу сибирской контрреволюции, газета «Известия» писала: «Политическое положение еще более осложнилось . вследствие того, что в целом ряде пунктов Сибири рабочее движение приняло острый характер, причем, во время заба¬стовки на Анжерских копях дело дошло до вооруженного столкновения между рабочими и войсками»145. Забастовка шахтеров Судженки и Анжерки была первым крупным выступлением рабочего класса Сибири против ре¬жима «демократической» контрреволюции. В этом столкнове¬нии эсеро-меньшевистские правители сбросили с себя маску «демократов» и показали свое подлинное лицо прислужников буржуазии. Забастовка послужила толчком к развитию рабочего и крестьянского движения за восстановление Советской власти. В связи с распоряжением об увеличении продолжительно-сти рабочего дня с 6 часов до 8 делегатское собрание профес- , сионального союза Анжерских копей 26 июля 1918 г. постано-вило восстановить шестичасовой рабочий день любыми сред-ствами вплоть до забастовки146. Один из лидеров эсеров П. Михайлов требовал от губернского комиссара труда Баш- мачникова принять решительные меры к предупреждению за-бастовок на копях147. И «меры» были приняты. Чтобы предупредить забастовку, власти ввели на копях военное положение. Начались поголов-ные обыски рабочих, даже женщин. 3 августа собрание рабо¬чих выразило протест против этих действий148. 208 16 августа делегатское собрание объединенного профсою-за рабочих и служащих Судженских копей потребовало отме-ны тех постановлений правительства, которые «явно направ-лены против интересов рабочих и крестьян, как-то: о разгоне классовых организаций, имеющих политический характер, восстановлении частной собственности на землю, повсемест-ном введении осадных и военных положений»149. Собрание заявило далее, что «молчание рабочих в данный переходный момент не является признаком победы буржуазии, а напро-тив, в рабочем классе час от часа крепнет грозная сила для врагов трудящихся»150. Корреспондент томской земской газеты 18 октября 1918 г. сообщал, что «весь район каменноугольных копей (Ново-Суд- женских, ;\нжерских, Старо-Судженских) живет сейчас нерв-ною жизнью». Газета сообщала об арестах шахтеров, обилии конфликтов между рабочими и администрацией, увольнении и выбрасывании семей горняков из бараков151. На борьбу за восстановление власти Советов вслед за ан-жеро-судженскими шахтерами поднимались рабочие других районов Сибири. На предприятиях «Копикуза» (Кемеровский и Кольчугннский рудники), где администрация произвольно увеличила рабочий день и отменила льготный час перед вос-кресеньем, не считаясь с распоряжением властей, рабочие явочным порядком проводили в жизнь революционные завое-вания152. Кузнецкий промышленный район вызывал серьезную тре-вогу среди белогвардейских властей. Кузнецкий уездный ко-миссар 15 ноября 1918 г. докладывал губернскому комиссару Временного сибирского правительства: «В Кузнецком уезде, как промышленном районе, имеется 6 крупных предприятий, например, Кемеровская и Кольчугинская каменноугольные копи, химический завод, Гурьевский завод, постройки желез-ной дороги Кольчугино—Кузнецк и целый ряд развитых раз-ведок. Все эти пункты населены пришлым рабочим элемен-том... Рабочие... интересуются политическим моментом, и в их среде чувствуется тяготение к Советской власти»153. Пожалуй, самым беспокойным районом были Черемхов-ские копи. После того, как их захватили мятежники, забастов-ки здесь не прекращались. По донесению иркутского губерн-ского комиссара Временного сибирского правительства Яков-лева, «сразу же после переворота черемховские горняки ста¬ 14 В. А. Клдейкнн 209 ли в оппозицию существующему строю и существующему правительству». В связи с этим до 500 человек рабочих было арестовано и заключено в тюрьму, в Черемхове был разме-щен усиленный гарнизон, во главе профессиональных союзов были поставлены люди «здравомыслящие»154. Тем не менее в августе 1918 г. работа на копях приостановилась. Шахтеры бастовали из-за массовых арестов и увольнении с работы со-чувствующих Советской власти, они требовали повышения зарплаты и установления восьмичасового рабочего дня. При-чиной забастовок являлась также невыдача зарплаты за июнь и июль, непризнание администрацией рабочих комите¬тов и Парадного дома. Следует отметить, что забастовки происходили помимо правления профсоюзов, в котором засели меньшевики. Мест-ный профсоюз не смог парализовать выступления рабочих. Губернский комиссар собирался выслать с копей админи-стративно человек 200 и с этой целью командировал следова-теля по особо важным поручениям Виноградова для тща-тельной проверки и расследования происходивших в Черем-хове стачек155. Правительственная комиссия 13 сентября 1918 г. закончи-ла расследование и представила доклад о результатах след-ствия и три тома материалов156. При всей тенденциозности чи¬новников, направленных для того, чтобы подготовить обосно¬вание для готовящейся расправы над рабочими, комиссия вынуждена была отметить, что «администрация копей умыш¬ленно игнорирует требования рабочих, надеясь, в случае воз никновения беспорядков, на военную силу. На рудниках пло¬хо с продуктами, несвоевременно выдается жалование, про¬цветает произвол при увольнении п приеме новых лиц»157. Иркутский губернский комиссар труда о забастовках че-ремховских шахтеров докладывал председателю совета ми-нистров Вологодскому и получил «указание о нежелательно-сти чрезмерного обострения отношений». Для обсуждения вопроса о положении на Черемховских копях губернский ко-миссар созвал особое совещание. Руководствуясь указания¬ми премьера «о нежелательности чрезмерного обострения от-ношений», комиссар труда заявил, что он «не настаивает в этом совещании на привлечении к законной ответственности всей администрации каменноугольных копей Черемховского района»158. 210 Забастовка продолжалась. На копях Щелкунова 4 октяб¬ря 1918 г. шахтеры прекратили работу, чтобы принять уча¬стие в похоронах погибшего товарища159. Назревала заба¬стовка в связи с задержкой выдачи заработной платы160. 12 октября 1918 г. прекратили работу шахтеры Гришев- ских копей и копей Русско-Азиатского товарищества. 14 ок-тября центральное правление профсоюза уговаривало рабо-чих прекратить забастовку, обещая содействие в удовлетво-рении требований. Администрация угрожала увольнением бастующих и выселением161. Начальник гарнизона объявил забастовку в «данный тяжелый для Родины момент государ-ственным преступлением» и требовал приступить к работе, угрожая в противном случае немедленным увольнением, вы-селением из пределов Черемховского района162. Однако угрозы не сломили рабочих. Попытка централь-ного правления профсоюза ликвидировать забастовку потер-пела неудачу. 18 октября 1918 г. губернский комассар Яков-лев телеграфировал Временному сибирскому правительству: «В Черемховском районе идут перемежающиеся краткосроч-ные частичные стачки, грозящие вылиться в крупное движе-ние»163. Прошел октябрь. Волнения черемховских горняков про-должались. Положение рабочих оставалось тяжелым. Не бы-ло ни продовольствия, ни денег, ни теплой одежды. 12 нояб¬ря 1918 г. черемховские рабочие предъявили губернскому комиссару ультимативные требования произвести полный расчет за прошлые два месяца, грозя в противном случае за-бастовкой164. Беспрерывные забастовки шахтеров Черемховских копей оказывали большое революционизирующее влияние на рабо-чих Иркутской губернии и всей Восточной Сибири. 17 сентября 1918 г. Иркутский губернский комиссар труда докладывал министру труда о настроении рабочих Восточной Сибири: «Большевики сохраняют боевые лозунги социальной революции и стремятся увести в подполье организованную часть рабочего класса»165. В донесении сообщалось, что в по-следнее время в Иркутске стало заметно брожение в рабочих массах, вспыхнула стачка на электрической станции. В ко-миссариат труда поступило от рабочего комитета обозной ма¬стерской требование прибавки зарплаты в связи с дороговиз¬ной, признания рабочего комитета. Чтобы сорвать забастов- 14* 21 Г ку, губернский комиссар труда дал некоторые обещания. Од-новременно были приведены в готовность вооруженные си¬лы166. Белогвардейцы стремились вызвать выступление рабо¬чих, чтобы жестоко расправиться с ними. Но кровопролития не состоялось. Организованность и дис-циплинированность рабочих сорвали замысел реакции. Деле-гатское собрание профсоюзов в Иркутске 20 сентября 1918 г. выразило свое возмущение по поводу насилии над рабочими. «Не для того свергнуто самодержавие царя, чтобы новые вла¬сти глумились над рабочим людом и посягали на добытые кровавой ценой политические свободы», — говорилось в резо¬люции. Делегатское собрание заявило, что посягательство на права пролетариата, как и на все завоевания революции, встретит со стороны рабочих самый решительный отпор. Вме¬сте с тем собрание отметило: «В настоящее время, когда имущие классы и их ставленники покушаются на самые об¬щепризнанные завоевания Февральской революции, рабочему, классу следует быть на страже, беречь свои силы и не подда¬ваться обманчивым напевам разного сорта провокаторов»167. В сентябре 1918 г. иркутский губернский комиссар Яков¬лев забил тревогу. Характеризуя положение в Иркутске, он писал о боевых настроениях широких масс рабочих, о прова¬ле попытки немногочисленной группы «искренних социалис¬тов» удержать рабочих «на государственной почве». «Пользу¬ясь славой большевистских гнезд завод Фукса, обозная ма¬стерская, депо ст. Иннокентьевская, большевики пробирают¬ся в профессиональные союзы и делают свое дело. Против их влияния на рабочих можно еще бороться, но бороться против их подпольной деятельности я почти не имею возможности». Яковлев рассчитывал исключительно на «такое могучее сред¬ство, как голод, понадобятся, быть может, локауты и, прежде всего, организация сыска»168. Под руководством большевистских организаций забасто-вочное движение в Сибири от отдельных разрозненных вы-ступлений поднималось на новую ступень, охватывало целые отрасли промышленности. 212 § 3. Октябрьская забастовка железнодо-рожников Сибири Боевое ядро сибирского пролетариата составляли желез-нодорожники. На всех этапах борьбы за власть Советов она шли в первых рядах революционной армии. Вскоре после пе- « реворота вспыхнула стачка рабочих в Алтайских железнодо- к рожных мастерских. Она была вызвана массовым увольнени¬ем рабочих, участвовавших в красногвардейских отрядах169. 22 июля 1918 г. общее собрание в главных мастерских Ал-тайской железной дороги потребовало от министра труда пересмотра вопроса об увольнении членов советских органи-заций и красногвардейцев. Места уволенных рабочих объяв-лялись под бойкотом и не подлежали замещению. К осущест-влению бойкота рабочие приступили немедленно, указав явив-шимся на пробу кузнецам, что места, которые они хотят за¬нять, находятся под бойкотом. Кузнецы отказались поступать в мастерские. Управление дороги пыталось поставить кузне¬цов из военнопленных, последние также отказались, ссылаясь на то, что они, заняв бойкотируемые места, опасаются быть убитыми170. За отдельными выступлениями железнодорожных рабочих назревала забастовка по всей линии Сибирской железнодо-рожной магистрали. Причин для забастовки было много как политических, так и экономических. После переворота про- Г/ должительность рабочего дня железнодорожников была уве- * личена, а зарплата уменьшена, отменялась оплата празднич¬ных и сверхурочных работ. Администрация игнорировала ■' любые требования рабочих. Дело дошло до того, что однаж¬ды рабочие ст. Иннокентьевская возбудили ходатайство уво¬лить слесаря Грицевича, уличенного в хищении имущества. Однако когда начальник участка службы тяги Черепанов уз¬нал, что Грицевич увольняется по просьбе рабочих, он распо¬рядился оставить его на работе171. Вошли в систему мелкие придирки и штрафы. Рабочие были лишены легальной воз¬можности отстаивать свои интересы. Забастовки запреща¬лись, свирепствовали военно-полевые суды. Серьезное недовольство железнодорожников вызвало то, что сразу же после переворота все советские законы в области труда железнодорожников были объявлены недействительны¬ми. Вводилась сдельная и поверстная оплата, обрекавшая 213 рабочих в обстановке разрухи и вынужденных простоев на голод. Введение сдельной системы труда рабочие справедливо расценивали как попытку обойти восьмичасовой рабочий день. Даже некоторые официальные чиновники признавали не-выполнимость норм, вводимых при переходе на сдельную систему оплаты труда. Управляющий министерством труда говорил, что в «некоторых категориях труда при всем напря-жении сил рабочий не в состоянии достичь такой производи-тельности труда, чтобы его заработок не понизился теперь и в некоторых случаях разница достигает очень больших раз-меров»172. Введение системы сдельной оплаты труда вызвало, едино-душное возмущение железнодорожных рабочих. 19 июля 1918 г. управляющий министерством путей сообщения потре¬бовал перехода на сдельную систему оплаты173. Сразу же на¬чались волнения среди рабочих. В начале августа 1918 г. на¬чали забастовку железнодорожники ст. Новониколаевск. Против введения сдельной оплаты высказался 4-й делегат¬ский съезд профсоюза Омской железной дороги 9 сентября 1918 г. Аналогичные решения принял 20 сентября 1918 г. пер¬вый съезд мастеровых и рабочих Томской железной дороги174. Рабочие Забайкальской железной дороги также высказались против введения системы сдельной оплаты труда. Сдельная система оплаты труда вводилась с 1 октября 1918 г. В этот день собрание мастеровых и- рабочих в Тюмени категорически отказалось от перехода на сдельные работы. В Ишиме рабочие также заявили о своем нежелании перехо¬дить на сдельную систему175. Сдельщина вводилась насильст¬венно. Начальник Омской дороги издал 30 сентября 1918 г. телеграфное распоряжение о заполнении талонов при путе¬вых журналах, предупредив, что в случае невыполнения вышеуказанной телеграммы или противодействия к ее выпол-нению со стороны младших кондукторов виновные будут уволены со службы с преданием суду по законам военного времени176. Рабочие Омского железнодорожного узла решили не под-чиняться распоряжениям правительства и работать по-старо¬му, поденно. Газета «Заря» писала 9 октября 1918 г.: «Такое положение вещей долго длиться не может и грозит привести к забастовке»177. Массовые аресты, введение сдельной системы оплаты тру¬ 214 да были важными, но не единственными причинами резкого обострения отношений между железнодорожниками и Вре-менным сибирским правительством. В октябре 1918 г. по Транссибирской железнодорожной магистрали началась пе-реброска английских и французских войск, а также белочехов из Владивостока в Красноярск, Омск и на Уральский (Восточ-ный) фронт, где Красная Армия перешла в наступление и до¬. билась серьезных успехов. Железнодорожники Сибири ловили каждую весточку о положении на Восточном фронте, радовались победе Красной Армии и стремились оказать ей помощь, сорвать переброску вражеских войск. На Транссибирской железнодорожной ма-гистрали появилась реальная почва для массового выступле¬ния рабочих. Меньшевики, возглавлявшие главные дорожные и участковые комитеты профсоюза •железнодорожников, вся-чески стремились не допустить стачки. Но стачка неуклонно приближалась. Ни угрозы властей, ни старания меньшеви¬ков не могли ее остановить. Большевики придавали большое значение руководству за-бастовочным движением железнодорожных рабочих178. В сен-тябре-октябре 1918 г. подпольные большевистские комитеты звали железнодорожников к организованной борьбе. На ме¬стах стачки проходили под сильным влиянием, а нередко и руководством большевистских организаций и отдельных ком-мунистов, работавших нелегально. Забастовочные выступле¬ния рабочих рассматривались ими как серьезная помощь Красной Армин, так как забастовки расстраивали контррево¬люционный тыл. Своевременность общесибирской политической стачки же-лезнодорожников большевики Сибири рассматривали с точки зрения того, какую роль она окажет в ходе подготовки воору-женного восстания в общесибирском масштабе. Общесибир¬ская стачка железнодорожников в случае успешного ее раз¬вития и поддержки рабочими промышленности неизбежно должна была перерасти в вооруженное восстание. Поэтому важное значение приобретал выбор момента для объявления всеобщей стачки. В связи с нараставшим недовольством сре' ди железнодорожников Сибирский подпольный комитет РКП (б) провел ряд совещаний с находившимися в Томске делегатами-большевиками общесибирского съезда профсою¬зов. Это позволило областному комитету партии установить, 215 насколько готовы рабочие к забастовке. Как в докладах с мест на общесибирском съезде профсоюзов, так и особенно на нелегальных совещаниях большевиков-делегатов отмечалось боевое настроение рабочих, их решимость пойти на открытую схватку с врагом. Однако в конце сентября — начале октяб¬ря 1918 г. подготовка к восстанию в общесибирском масшта¬бе еще не закончилась. Во многих местах не были решены вопросы с вооружением, не завершено формирование боевых дружин, требовалось укрепить связи между отдельными ко¬митетами и координировать планы одновременного восстания. Сибирский обком РКП (б) считал в этих условиях обще сибирское выступление преждевременным. Вместе с тем, учи-тывая, что забастовка вспыхнет стихийно, большевики видели свою задачу в том, чтобы направить ее в нужное русло. На нелегальных совещаниях делегатов общесибирского съезда профсоюзов в Томске были определены и сформулированы основные -требования железнодорожников Сибири в период забастовки как экономического, так и политического характе¬ра. Отсюда однообразие требований бастующих в разных го¬родах. Большевистские организации стремились начавшиеся по- • всеместно экономические стачки слить в единую всеобщую политическую стачку. Поэтому большевики выдвигали такие требования, которые способствовали развитию революционной энергии масс, привлекали к стачке не только железнодорож-ников, но и весь рабочий класс, а также трудящиеся массы крестьянства. Такими требованиями являлись прекращение арестов и освобождение из тюрем сторонников Советской вл а сти, неприкосновенность демократических свобод, завоеванных в Октябрьской революции, невмешательство иностранных им-периалистов в гражданскую войну. Рассмотрим ход забастовки на отдельных участках Транс-сибирской магистрали. \/В субботу 5 октября 1918 г. в Красноярских мастерских У рабочие послали телеграмму главному дорожному комитету с предложением объявить забастовку по всей дороге и выде¬лили комиссию для переговоров с администрацией179. 7 октяб¬ря 1918 г. общее собрание рабочих мастерских и депо ст. Кра¬сноярск потребовало от администрации в трехдневный срок удовлетворить ряд требований: устранение сдельных работ, выплата надбавки на дороговизну, установить продол житель-: 216 кость рабочей недели 46 часов. Сверхурочные оплачивать в двойном объеме. Прием, увольнение и перемещение рабочих производить лишь с согласия профессионального союза180. Омское «Российское правительство» приказало рабочим немедленно возобновить прерванную ими работу, а вопрос о расценках передать в комиссию, не возобновивших работу уво-лить181. Главный комитет профсоюза рабочих Томской желез¬ной дороги призывал рабочих воздержаться от забастовки, уверяя, что приняты меры к отмене сдельной оплаты. Комитет эсеров выпустил прокламацию «К железнодорожникам» с при¬зывом о недопустимости забастовки «в момент, когда демокра¬тия напрягает все силы для борьбы с большевиками». Пленар¬ное заседание совета профсоюзов признало забастовку недо-пустимой и отказалось призвать рабочих других производств к поддержке требований железнодорожников. У!од дольный Красноярский комитет РКП (б) принял по вопросу о забастовке ^ёЛезнодррожников следующую резо-люцию: «Всякая забастовка железнодорожных служащих в настоящий момент, начатая хотя бы с узко экономическими требованиями, будет по существу забастовкой и политической и равносильна началу открытой борьбы с буржуазией за восстановление завоеваний революции. Стоя на точке зрения активной борьбы с буржуазной контрреволюцией вплоть до восстановления (власти Советов в Сибири, но учитывая недо-статок сплоченности, организованности рабочих масс, комитет считает, что начать открытую борьбу с буржуазией в виде забастовки еще рано, поэтому комитет не может взять на себя ответственность за могущее быть последствие этой несвоевре-менной забастовки. Если же в рабочих массах забастовка вспыхнет стихийно, то комитет приложит все усилия к тому, чтобы направить движение в определенное русло»182. Не получив поддержки и считаясь с решениями Краснояр-ского комитета РКП (б), рабочие депо ст. Красноярск решили организованно приостановить стачку.^,— Забастовка железнодорожников, начатая рабочими Крас-ноярских мастерских, была подхвачена на других станциях си-бирской железнодорожной магистрали (ст. Тайга, Иннокенть- евская, Зима, Новониколаевск, Омск, Тюмень). На местах в стачках приняли активное участие больше-вистские комитеты и отдельные коммунисты, но дезорганиза¬ 217 торское поведение легальных центров профсоюзов железнодо-рожников, находившихся в руках эсеров <и меньшевиков, ли-шило начавшуюся забастовку единого руководства и возмож-ности организованного и одновременного ее проведения. По всей дороге прокатилась волна разрозненных выступлений ра-бочих. 10 октября 1918 г. начались волнения рабочих на ст. Тай¬га, расположенной поблизости от Анжерских и Судженских копей. В этот день рабочие Тайгинского депо предъявили ад-министрации свои требования политического и экономического характера: признать советское законодательство о профсою¬зах, строго соблюдать условия оплаты и охраны труда, выра-ботанные Московским съездом железнодорожников в январе 1918 г. .отменить сдельные работы, принять на службу П. Вол-кова, В. Савинова, Н. Корабельника и вообще всех уволен¬ных за политические убеждения. Железнодорожники заявили, что если до 6 часов вечера 12 октября они не получат опреде¬ленного ответа, то будет объявлена стачка183. Эти требования были направлены главному исполнитель-ному комитету союза служащих, мастеровых и рабочих Том¬ской железной дороги для вручения начальнику дороги Круг¬ликову. Главный комитет отказался поддержать железнодо¬рожников ст. Тайга. Начальник доропи отклонил требования рабочих и обратился за помощью к военным властям. Заба¬стовка началась. Утром 13 октября рабочие депо ст. Тайга составили под-робный перечень требований, который предусматривал отме¬ну сдельных работ и поверстной оплаты, а также всех цирку¬ляров и законоположений о профессиональном строительстве, изданных Временным сибирским правительством, отмену вся¬кого права административного вмешательства в дела профсо¬юзов, установление такого порядка, при котором прием, уволь¬нение, перемещение и наложение взысканий на служащих, мастеровых и рабочих производились бы с согласия союза. Рабочие выставили и ряд других требований, в частности, признания законом для администрации решений Всероссий¬ского съезда железнодорожников, состоявшегося в январе 1918 г. в г. Москве и обратного приема на службу всех уво¬ленных за политические убеждения служащих, мастеровых, рабочих184. Эти требования свидетельствовали о большевист¬ских настроениях широких масс железнодорожников. 218 Забастовку тайгинских железнодорожников поддержали рабочие ст. TOMOK-21£S, а также проходившие в это время в Томске съезды железнодорожных машинистов и кондукторов. В район забастовки прибыл один из руководителей подполь¬ного областного комитета партии Франц Суховерхов. Белогвардейцы встревожились. Томский губернский ко-миссар Гаттенбергер доносил министру Временного сибирско¬го правительства: «Полагаю, что выступление в Тайге имеет значение скорее сигнала, чем серьезного восстания, надеются увлечь примером, надеются на разложение в войсках»186. Белогвардейцы не возлагали особых надежд на Тайгип- ский гарнизон, который находился под влиянием рабочих, и направили 12 октября в Тайгу новый отряд187. Командующий первым Средне-Сибирским армейским кор-пусом генерал-майор Пепеляев объявил Томскую железную дорогу на осадном положении, он издал приказ, которым обя-зывал забастовавших железнодорожников в течение трех ча¬сов приступить к работе. Уклонявшихся от выполнения этого приказа Пепеляев требовал ставить на работу силой, а укры-вавшихся и отказывавшихся от работы расстреливать и пре-давать военно-полевому суду. Подавление забастовки на ст. Тайга было возложено на начальника Томского гарнизона полковника Бабикова, а на ст. Томск-2 — генерала Вишнев-ского188. В Тайгу был направлен офицерский отряд в 100 че-ловек. В период забастовки в Тайге и Томске-2 губернский комиссар в своем докладе министру внутренних дел указы¬вал, что «забастовку поддерживает съезд профессиональных союзов под председательством Рабиновича»189. . Пепеляев приказал арестовать делегатов общесибирокого съезда профессиональных союзов. Однако сломить забастов¬ку этими мерами не удалось. Пепеляев признавал, что «несмо¬тря на мое требование стать через три часа на работу, рабо¬чие не вышли, на ст. Томск-2 разбежались машинисты и стрелочники» 19°. 13 октября 1918 г. на ст. Томск-2 прибыли отряды из 80 пе-ших и 25 конных милиционеров и команда кавалерийского эскадрона под командованием капитана Латмонизова. Под угрозой расстрела к 11 часам вечера забастовка на ст. Томск-2 была сломлена191. Руководители забастовки железнодорожников ст. Томск-2 были арестованы и 15 октября 1918 г. вместе с Ф. Суховерхо- 219 вым по приговору военно-полевого суда расстреляны. Отряд Латменизова получил распоряжение «употребить самые энер-гичные меры к скорейшей ликвидации забастовки». Каратели прибыли в Тайгу утром 16 октября. Сотня казаков немедленно отрезала город, а отряд милиции во главе с Латменизовым окружил рабочий поселок железнодорожников. Рабочим бы¬ло предъявлено требование: к 2 часам дня 16 октября собрать¬ся в депо. К этому времени .начальники службы составили списки рабочих, участвовавших в забастовке и непримкнувших к ней. Йз числа бастующих было арестовано 15 человек в ка¬честве заложников, от остальных потребовали выйти на ра¬боту в вечернюю смену. Латменизов заявил, что если желез-нодорожники не приступят к работе, то 17 октября в 10 часов утра заложники будут расстреляны192. Начальник штаба Сибирской армии признавал, что «осу-ществление этой забастовки могло затормозить начавшуюся переброску войск на запад, где эти войска в данное время крайне необходимы для боевых операций»193. Пепеляев рас¬порядился не прекращать переброску эшелонов на Уральскш( фронт. Однако машинисты и стрелочники окрылись и на ра боту не выходили. Каратели вылавливали их по одному чело¬веку, насильно под охраной часовых заставляли работать19’. Даже томский комиссар Сибирского правительства Гаттенбер- гер в докладе министру внутренних дел вынужден был при¬знать, что «к отказавшимся вести паровозы с воинскими эше¬лонами было применено телесное наказание»195. Железнодорожников ст. Тайга поддержали рабочие ст. Бо-лотная, Топки, Барабинск. Особую тревогу у белогвардейцев вызывал Анжеро-Судженский каменноугольный район, рас-положенный по соседству с Тайгой. На Анжерских копях, при-надлежавших дороге, начались волнения среди рабочих196. В первый же день забастовки на Судженские копи были направ-лены помощник губернского комиссара Михайловский и пра-порщик Шевелив, одновременно на копи прибыл из Томска отряд пехоты в 70 человек. Поручик Михайловский реоргани-зовал рудничную милицию. Администрация копей выделила средства на ее содержание, штат белогвардейских милиционе¬ров был увеличен до 118 человек. Началось выселение из квар¬тир семейств бывших деятелей Советской власти197. Забастовка тайгинских железнодорожников была подав¬лена. 220 17 октября 1918 г. управляющий министерством внутрен¬них дел Старынкевич по поводу волнений рабочих в Томской губернии разъяснял управляющему губернией, что «решению правительства по установлению сдельной оплаты придается характер непреклонности... агитация и волнения в рабочей среде должны быть пресекаемы самыми решительными закон¬ными мерами»198. Если увольнения и расстрелы рабочих по приговору воен¬но-полевых судов за участие в забастовках правительством считалось мерами «законными», то станет ясным, что значили слова о решительных законных мерах. На телеграмме началь-ника гарнизона Тайги о расправе с забастовщиками на Суд- женскнх копях военный министр наложил резолюцию «дей¬ствует правильно»199. Не успели белогвардейские власти подавить стачку на станциях Томск-2 и Тайга, как стачка перекинулась в район Иркутска, на станции Иннокентьевен а я и Зима. Иркутский губернский комиссар Временного сибирского правительства Яковлев докладывал правительству, что Инно-кентьевская «путем условных телеграмм получала директивы из Омска»200. Яковлев писал, что забастовки «на местах выз¬ваны ме только экономическими причинами, но и политически¬ми, необходимо открыто сказать, что среди рабочих уже не наблюдается поддержки правительства»201. На ст. Иннокентьевская подготовку к забастовке железно-дорожников развернула большевистская организация. 16 ок¬тября 1918 г. в кузнице депо собрались рабочие мастерских, вагонного и паровозного депо, паровозных бригад. Открыл собрание Захар Вершилло. Решили объявить забастовку, избрали стачечный комитет из 9 человек, в который вошли 3. Вершилло, Первушин, Землянский, Ворошнин, Василий и Александр Савельевы, Шестопалов, Комальков, Ломакин, Череномов и Наумов202. Стачечный комитет выработал требования и план проведе¬ния забастовки. Для связи со станциями Зима и Слюдянка выделили Наумова и Шестопалова203. Установили охрану ма¬стерских, которой поручалось не допустить штрейкбрехерства, расхищения инструментов, порчи оборудования, выработали требования, состоявшие из 12 пунктов, аналогичных тем, ко-торые выставляли железнодорожники ст. Красноярск и Тайга. 16 октября 1918 г. рабочие ст. Иннокентьевская прекрати¬ 221 ли работу. В тот же день забастовали рабочие ст. Зима204, где работали около 2000 человек. Большое значение для подъема революционных настроений здесь сыграло продвижение из верховий р. Оки партизанского отряда Н. Каландарашвили. После приезда сюда представителя забастовочного комитета со станции Иннокентьевская Шестопалова, 16 октября 1918 г. в 2 часа дня рабочие ст. Зима прекратили ремонт паровозов и разошлись, не предъявляя никаких требований. В это время на станции находились эшелоны английских и чехословацких войск. Местные власти обратились за содействием к англи¬чанам. Начальник эшелона полковник Уорд был назначен на¬чальником гарнизона. К нему перешла вся власть, начались обыски в рабочих кварталах. Забастовщиков под оружием ставили на работу205. Арестованные в составе членов стачеч¬ного комитета меньшевики вели себя трусливо, отрекались ог забастовки, дали заверения не допускать забастовки по мень¬шей мере до окончания гражданской войны и искоренения большевизма206. С прекращением забастовки волнения средн железнодо-рожников продолжались. 18 октября 1918 г. Яковлев теле-графировал: «Черемховском районе идут перемежающиеся краткосрочные частичные стачки. Черемховская служба тяги тоже и не бастует и не работает. Зима, Иннокентьевская ра-ботали, но настроение подозрительное. Необходимо будет изъять руководящую группу»207. Это была своеобразная итальянская забастовка рабочих. Они срывали ремонт паровозов и вагонов, чтобы замедлить перевозки белогвардейцев и интервентов на запад. Белогвардейцы большое беспокойство проявляли в отно-шении Ленско-Витимского (Бодайбинского) района. Осенью 1918 г. из Бодайбо было принудительно эвакуировано около 5500 наиболее беспокойных рабочих. Губернский комиссар раскассировал профессиональные союзы рабочих Ленских приисков в Жигалове и Качуге, «дабы на будущую весну они не могли создать осложнений», и выслал наиболее видных членов союза за пределы жнгаловского и качугского районов. В Иркутском уезде в районе Тельмннском, Усольском и Бар- хатовском отношение рабочих к правительству было «осторож-но-выжидательным». В Иннокентьевской белые поставили гарнизон, а в Зиме усилили штат милиции208. Кроме того, на станцию Зима затребовали «поставить воинскую часть не ме¬ 222 нее одной роты», без этого полковник Уорд не находил воз-можным дальнейшее направление английских эшелонов на запад209. В подготовке забастовки рабочих на железной дороге боль-шую активность проявили большевики Омска, где к осени 1918 г. сложилась одна из наиболее крупных и сильных под¬польных организаций. В вагонном, кузнечном и других цехах главных железнодорожных мастерских раскинулась широкая сеть нелегальных кружков. Среди рабочих в большом коли¬честве распространялись подпольные воззвания от Сибирского- обкома РКП(б), в которых разоблачались меньшевики и эсе¬ры как душители революции210. Июнь и июль 1918 г. прошли в Омске в беспрерывных волнениях, митингах протеста против произвола белогвардейских властей и железнодорожной адми¬нистрации. 19 июля 1918 г. в Омске во время погрузки произошел взрыв вагона со снарядами близ вокзала городской ветки. Его взорвали грузчики, чтобы не допустить отправки эшело¬на211. 1 августа 1918 г. в 4 часа дня в Омске у железнодорож¬ного депо был взорван вагон с патронами и гранатами212. Такие происшествия поднимали настроение рабочих. Чув сгвовалось, что даже те слои населения, которые были обма¬нуты эсерами и меньшевиками, теперь готовы пойти в бой за Советскую власть213. Брожение среди железнодорожников Омска росло, вспыхивали частичные стачки, но они носили разрозненный характер, так как эсеры и меньшевики, воз-главлявшие легальные профсоюзы, срывали объединенные выступления рабочих. Еще в середине июля 1918 г. съезд ра-бочих Омской дороги предоставил право дорожному коми¬тету в случае необходимости объявить железнодорожную за-бастовку214. В августе 1918 г. в Омске начал работу районный стачеч¬ный комитет, в который вошли представители от дороги. Сове та профсоюза и Обь-Иртышского объединенного союза вод¬ников. В течение августа стачечный комитет разработал шифры и формы связи, разослал уполномоченных в Новони¬колаевск, Томск, Челябинск, Екатеринбург, где были созданы свои стачечные комитеты. Но (вследствие засилия в главном дорожном комитете меньшевиков и эсеров, подготовка к забастовке сильно затя-нулась, положение становилось нетерпимым. Рабочие требо¬ 223- вали от главного дорожного комитета ускорить объявление стачки, выражали недовольство медлительностью в работе стачкома. Рабочие были сильно возбуждены в связи с введе¬нием сдельной оплаты и переброской войск интервентов с Владивостока на Восточный фронт, обсуждали вопрос о за-бастовке, собирались группами на Атаманском хуторе, в ма-стерских, в вагонах215. В начале октября 1918 г. рабочие Омских мастерских по-требовали от стачкома объявления забастовки. Но стачком, основываясь на том, что от других дорог нет ответа, оттяги¬вал решение. Те.м временем 7 октября началась забастовка в Красноярске, 10 октября начались волнения на ст. Томск-2 и Тайге, переросшие в забастовку. Все это революционизирова¬ло железнодорожников Омска, настаивавших на объявлении забастовки. Один из активных участников большевистского подполья в Омске М. Байков, работавший тогда в железнодо-рожных мастерских, рассказывает, что вопрос о настроении рабочих рассматривался большевистским комитетом. Реши¬ли завязать связь с другими железными дорогами. Для этой цели Байкову, Русакову и некоторым другим было поручено поехать по железной дороге и связаться с рабочими органи¬зациями других станций и депо216. Другой участник большевистского подполья В. И. Журав¬лев рассказывал, что ему поручалось ехать в Барабинское депо и подготовить рабочих к стачке железнодорожников. «Нагрузили меня литературой, воззваниями к стачке, дали путевку к Волкову, слесарю. Срок мне был дан недельный. Товарищу Волкову и товарищу Салита я дал поручение: по телеграмме из Омска вы действуйте, расклейте воззвания к стачке и сообщите рабочим, что Омск забастовал и держи¬тесь до тех пор, пока вам из Омска что-нибудь сообщат»^17. Журавлев возвратился в Омск, когда до стачки осталось три дня. После поездки состоялся обмен мнениями в желез-нодорожном партийном комитете. Возвратившиеся товарищи говорили о том, что повсеместно среди рабочих преобладают боевые настроения. По вопросу же о стачке мнения разделя¬лись. Одни члены комитета считали преждевременным объяв¬лять стачку, ибо в организационном отношении многие под¬польные комитеты не могли еще охватить движения в целом и руководить забастовкой218. Другие (Байков) предлагали связаться с городом, ибо дальше было терпеть нельзя, наст¬ 224 роение рабочих возбужденное, надо только хороших руково-дителей219. В Совете профсоюзов г. Омска представители железнодо-рожников вели переговоры с Кокосовы-м и Белкиным. Там обещали поддержку, но в самой общей и неопределенной форме. Вопрос о забастовке железнодорожников был перенесен в Омский подпольный комитет РКП (б). С. Г. Черемных писал: «В начале октября 1918 г., кажется, на втором заседании вновь избранного комитета партии, тов. Шнейдер дал инфор¬мацию о забастовочных настроениях на железной дороге. Комитет партии принял решение организовать политическую забастовку рабочих Омской дороги. Это дело вначале было поручено мне как парторганизатору железнодорожного рай¬она. Прошло несколько дней. На очередном заседании комите¬та партии меня спрашивают: «Как дело с забастовкой?» На помощь прикрепили А. Масленникова»220. На многочисленных собраниях, проводившихся нелегаль¬но, железнодорожники единодушно высказывались за объяв¬ление забастовки. Такой же позиции придерживался и рай¬онный комитет профсоюза рабочих Омских железнодорож¬ных мастерских, находившийся под влиянием большевиков. Мастеровые и рабочие Омских железнодорожных мастерских условились о времени забастовки и приняли решение выра¬зить недоверие главному комитету профсоюзов Омской доро¬ги, если он не объявит стачку во вседорожном масштабе и не примет на себя руководства ею. 15 октября 1918 г. экстренное заседание главного дорож¬ного комитета, руководимого меньшевиками-интернационали¬стами, рассматривало решение рабочих Омских мастерских об объявлении забастовки и требование к главному комитету объявить забастовку по всей дороге221. Представители Ом¬ских железнодорожных мастерских категорически настаива¬ли на объявлении стачки, заявляя, что сдерживать рабочих дальше нельзя и стачка может возникнуть стихийно. Глав¬ный комитет квалифицировал решение рабочих Омских ма¬стерских как «сепаратное выступление», «акт замаскирован¬ного насилия над высшим органом союза», как нарушение союзной дисциплины. Стремясь сорвать стачку или внести дезорганизацию, главный комитет решил обратиться ко всем 15 В- А. Кадейкин 225 служащим, мастеровым и рабочим с призывом «никоим обра¬зом не допускать гибельных по своим последствиям для инте¬ресов пролетариата сепаратных выступлений»222. Оттягивая объявление забастовки под разными предлогами, главный ко-митет явно вел линию на ее срыв. Говорили, например, о том, что не успели еще увязаться с некоторыми крупными станциями и не получили сведений о присоединении к стачке, но ведь их можно было не получать вообще, ибо вся политика меньшевиков-интернационалистов, пытавшихся сидеть между двух стульев, была направлена нд разоружение пролетариата перед лицом его классового вра¬га. Меньшевики-интернационалисты делали все, чтобы пру¬жина, которую заводили большевики, не сработала. Предста¬витель главного комитета Омской дороги в Красноярске выступал против стачки и заверил, что омские рабочие под¬держки не окажут. Эсеры и меньшевики ожидали разреше¬ния вопросов, выдвинутых рабочими, от «Директории», все надежды возлагали на эту коалицию эсеро-меньшевиков с кадетами и военщиной. Омский подпольный комитет РКП (б) считал выступление преждевременным, но, учитывая, что забастовочные настрое¬ния растут, а массы идут на забастовку, которая может про¬изойти стихийно и неорганизованно, решил идти вместе с массами, возглавить забастовку223. Участница большевистского подполья в Омске М. Мар¬ченко рассказывает: «Вопрос о забастовке стоял у нас в Ом¬ском комитете. Масленников тогда говорил, что положение самое неблагополучное. Организация была распылена, не бы¬ло надежды, что забастовка будет одновременно объявлена по всей линии. Но настроение было такое, что забастовка все- таки должна быть. Наш комитет знал, что забастовка, ко¬нечно, будет неудачной, но раз она вспыхнула, то мы долж¬ны ею руководить»224. После заседания главного комитета црофсоюза рабочих Омской дороги немедленно было созвано совещание пред-ставителей от всех цехов и депо. На совещании присутство¬вало около 40 человек. Представители рабочих клеймили предательское поведение меньшевистских лидеров профсою¬за. С большим вниманием было выслушано выступление А. Масленникова. Тут же на собрании был избран стачечный комитет во главе с Масленниковым и делегаты для поездки 226 по линии для организации одновременного выступления225. На другой день на одной из рабочих квартир в Атаман¬ском хуторе состоялось заседание стачечного комитета под председательством А. Масленникова. Назначили день выступ-ления, выработали требования, а также обращение к рабо¬чим, в котором излагались требования и мотивы забастовки226. После заседания стачечного комитета А. Масленников поручил С. Черемных отправить две телеграммы с условным текстом. Одна была адресована в Новониколаевск, другая в Челя¬бинск227. Начало стачки было назначено на 17 октября на 12 часов дня. Накануне стачки весь архив и адресные книги членов паровозных бригад, районного комитета профсоюза, списки машинистов, кочегаров были отправлены в кочегарку для уничтожения. В день стачки еще в 10 часов утра все рабочие были на своих местах. Пунктуально в 12 часов по призывному гудку они, как один, без малейшего замешательства покинули мастерские, находившиеся на ремонте 19 паровозов остались без некоторых частей, вышла из строя электростанция. Дея¬тельность Омского железнодорожного узла оказалась парали¬зована22*. Белогвардейцы были ошеломлены проявлением решитель-ности и организованности рабочих. Они рассчитывали на то. что эсеро-меньшевистские лидеры профсоюзов сорвут заба¬стовку. Только что созданное так называемое «Российское правительство» («Директория»), пытавшееся в приемных ино-странных империалистических держав разыгрывать из себя роль законного представителя России, пользующегося под¬держкой населения, оказалось мыльным пузырем. Правитель¬ство приглашало интервентов в глубь Сибири, на Восточный фронт, но забастовка рабочих остановила эти эшелоны на ст. Татарская. Оценивая забастовку, барон Будберг подчеркивал, что она началась «как раз в то время, когда необходимо, чтобы доро¬ги работали полным ходом и вообще было бы поменьше горе¬чи, уксуса, неудовольствий и обострений»229. Предметом осо¬бой злобы белогвардейцев явилось то, что в требованиях рабочих преобладали требования политического характера: прекращение войны с Советской Россией, восстановление де¬мократических свобод, освобождение всех арестованных за политические убеждения. Газета «Дело» обращала внимание 15* 227 на то, что «неофициальные требования железнодорожников в Омске шли дальше — возобновление деятельности Совдепа, удаление чехословацких войск. По всему видно, что забастов¬ка возникла под сильным влиянием большевиков. Задолго до забастовки среди железнодорожников распространялись воз-звания большевиков с призывом к активному выступлению. Забастовка прошла, несмотря на то, что главный комитет же-лезнодорожников высказался против забастовки и призвал рабочих не бастовать»230. Опомнившись от растерянности и ошеломления, военная клика яростно накинулась на безоружных рабочих. После то¬го, как рабочие покинули железнодорожные мастерские и депо, на станцию прибыла инженерная рота, установлена охрана вокзала и депо казаками231. Начальниками всех служб были назначены военные. Войска заняли телеграф и устано¬вили контроль над телеграммами. Вечером 17 октября для охраны депо прибыла сербская рота. На все стрелки постав¬лены для охраны солдаты кадрового стрелкового полка. На путях, где стояли вагоны, в которых разместилась «Дирек¬тория», охрану несли чехи. Сербская рота заняла депо. Про¬довольственный пункт усиленно охранялся сербами, казака¬ми и стрелками с пулеметом232. Начались аресты рабочих, обыски. Военные власти, недо-вольные «индеферентностью местной милиции», особенно на Атаманском хуторе, весь полицейский надзор за станцией воз-ложили на воинские части. 18 октября 1918 г. на станцию прибыл эшелон с бандитами атамана Анненкова и пулемет¬ная команда польского легиона233. Начальник штаба чеховойск и главнокомандующий Запад-ным фронтом Дитерихс 18 октября 1918 г. по всем линиям железных дорог от Уфы и Екатеринбурга издал приказ, в ко-тором говорилось: несмотря на то, что «в настоящее время все железные дороги Сибири заняты крупными оперативными пе-ревозками с востока на наш Западный фронт... на освобож-денных нами от противника железнодорожных линиях возни¬кают забастовки, задерживающие срочные перевозки войск, военных грузов и загружающие станции эшелонами бежен¬цев. следующих с запада на восток»231. Дитерихс приказал «всем комендантам станций немедлен¬но удалять со службы нерадивых агентов и мастеровых, от¬правлять их в концентрационные лагеря военнопленных вме¬ 228 сте с пленными красноармейцами. В случаях какого-либо со-противления, агитации и подстрекательства вызывать ближай-шие войсковые части и силою оружия приводить в повинове¬ние, а агитаторов и подстрекателей вешать235. Одновременно Дитернхс издал распоряжение об отмене сдельной оплаты и передаче этого вопроса в комиссию. Этим распоряжением Ди- терихс пытался сделать видимость уступки и тем самым вы¬звать отход от забастовки части рабочих и дезорганизовать забастовку. В этот же день генерал-майор Белов приказал командиру 2-го Степного корпуса немедленно принять самые энергичные меры к ликвидации забастовки вплоть до расстрела на месте агитаторов и лиц «активно мешающих возобновлению работ», и немедленно арестовать всех членов главного дорожного и районного стачечного комитетов Омской дороги. Предельным сроком явки бастующих на работу устанавливалось 19 октяб¬ря в 6 часов утра. «Кроме того, — говорилось в приказе, — немедленно поставить на работу железнодорожные роты и принять меры к тому, чтобы работа дороги не останавлива¬лась ни на одну минуту»236. Правительство прибегло к чрезвычайным мерам. Террито¬рия железной дороги была объявлена на осадном положении. Белогвардейские генералы решили действовать со зверской жестокостью. Даже телеграмма генерала Дитерихса об отме¬не сдельной оплаты была признана излишней уступкой. По мнению командования второго Степного округа, она осложни¬ла положение. Начальнику штаба Сибирской армии была от правлена телеграмма о том, что «если в Омске будут допуще¬ны колебания, забастовка вспыхнет повсюду... готовится по¬кушение на освобождение арестованных из тюрьмы. Дежурная часть проверена посылкой к тюрьме. В общем все меры при¬няты»237. Как рассказывает в своих воспоминаниях один из членов Военно-революционного штаба Омского подпольного комите¬та РКП (б) А. Поворотник, подпольщики учитывали возмож¬ность вооруженного столкновения в ходе забастовки. Именно потому на совещание представителей от цехов и депо, состо¬явшееся накануне забастовки, прибыли А. Поворотник и член Военно-революционного штаба при Сибирском обкоме РКП (б) П. А. Вавилов-Лесной. «Перед нами,— писал позд¬ 229 нее А. Поворотник, — стояла задача: подготовить наши воен¬ные силы, всем быть наготове, так как забастовки без репрес¬сий не проходят, репрессии могут вызвать вооруженное столкновение и возможно придется активно выступить»238. Ве¬чером того же дня на заседании штаба распределили обязан¬ности. На долю Поворотника выпал второй район. Поворотник назначил всем военным силам сбор. Пришло человек 45, все вооруженные — кто браунингом, кто гранатой. Перед этой группой ставилась задача захватить, если стихийно возникнет выступление, пулеметную команду, где имелось около 8 пуле¬метов239. По другим данным, было собрано 35 винтовок, 10 револьверов, два ящика гранат и патронов. В период стачки железнодорожников Омский подпольный комитет совместно с Военно-революционным штабом обсуж¬дал вопрос о выводе рабочих на улицы. Было ясно, что без оружия и без подготовки среди воинских частей на улицы выходить нельзя. Член Военно-революционного штаба Омского комитета РКП (б) П. Г. Кринкин в своих воспоминаниях пишет: «В этот момент из железнодорожного района пришли двое и заявили, что независимо от того, что будет, они сегодня будут высту¬пать. Мы подсчитали свои десятки. 13 десятков, с ними вы¬ступать было нельзя Опасались провокации, имевшей целью вывести преждевременно большевистские силы и устроить варфоломеевскую ночь. Все были за революционное выступ-ление, в особенности революционный наш энтузиаст Алек¬сандр Масленников. Решили для связи с железнодорожника¬ми выделить Нейбута и Кринкина, привели в движение го¬родской и районные штабы, с таким расчетом, чтобы, если начнется восстание, возглавить его»240. П. Кринкин и А. Нейбут поехали с этими представителями «штаба фронтовиков» на Атаманский хутор и в Куломзинодля проверки и предупреждения провокации. Оказалось, что это дело рук провокационной эсеро-меньшевистской организации, действовавшей под охраной погромщиков Красильникова. Ночью комитет вынес решение, предостерегающее от прово-кации. Рабочие-дружинники, собравшиеся в условленном ме¬сте, были распущены, а после 12 часов утра красильниковские банды окружили железнодорожный район и Куломзино, нача¬лась расправа с железнодорожными рабочими, повальные обыски, аресты и расстрелы241. Неявившиеся смазчики были 230 доставлены на поезда силой, за каждой бригадой посылался конвой. Многие были подвергнуты начальником отряда ата-маном Анненковым телесному наказанию2’2. Белогвардейцы охотились за членами главного и участко-вого комитетов профсоюза железнодорожников. Были аресто-ваны Воробьев (позднее расстрелян в тюрьме), Станкевич (умер в тюрьме). Членам участкового комитета, за исключе-нием Вичинского, удалась скрыться. Белогвардейские власти стремились локализовать выступ-ление омских железнодорожников и лишить их поддержки со стороны рабочих других предприятий. Однако никакие угро¬зы не остановили дальнейшего развития забастовки в Омске. 18 октября на расширенном пленуме Омского совета проф-союзов большевики провели решение о поддержке забастовав-ших железнодорожников материально и морально и органи-зации всеобщей забастовки солидарности со стачечниками и протеста против насилий властей243. Рабочие ряда предприятий забастовали. В субботу 19 ок-тября с утра по призыву городского подпольного комитета РКП (б) в Омске началась общегородская забастовка соли-дарности с бастующими железнодорожниками. Забастовка была внушительной — бастовали рабочие крупных заводов: Раадруппа, 1-го механического, механо-литейного, завода Те-рехова и других, грузчики, печатники, кожевенники, булочни-ки. Начальник военного контроля штаба Сибирской армии закладывал, что в Омске «некоторые заводы и мастерские на-половину бастуют»244. В самих железнодорожных мастерских утром 19 октября, когда истекал срок ультиматума, предъявленного генерал- майором Беловым, несмотря на угрозы, на работу явилось лишь 50—60 человек из 2200 рабочих. Попытка восстановить работу Омского узла силами железнодорожных частей прова-лилась. Солдаты не смогли заменить машинистов паровозов и других специалистов. Было пущено несколько паровозов, чтобы создать видимость восстановления движения и тем сло-мить упорство рабочих. С утра 19 октября 1918 г. рабочие кварталы, прилегавшие к станции Омск, были наводнены во-оруженными отрядами и отданы на расправу войсковому старшине Красильникову, прославившемуся своей жестоко-стью. По приказу Красильникова белогвардейские отряды оцепили кварталы, в которых проживали железнодорожники 231 и их семьи, устроили облаву, вылавливали рабочих и сгоняли их на площадь перед вокзалом. Сюда на коне явился Красиль-ников и зачитал рабочим свой приказ с требованием прекра-тить забастовку и немедленно приступить к работе, угрожая расстрелом. Затем такой же митинг Красильников собрал во дворе железнодорожных мастерских, а для устрашения ра-бочих тут же к стенке были поставлены и расстреляны пятеро железнодорожников, арестованных накануне: Пнянзов, Пет¬ров, Леиченко, Шевченко и Рассохин245. Начальник Омского гарнизона потребовал от бастовавших рабочих утром 21 октября приступить к работе, иначе «будут/ приняты меры вплоть до расстрела». Вечером 19 октября 1918 г. начались аресты среди водников. Забастовавшим рабо¬чим областной типографии и завода Рандруппа было объяв¬лено, что если они в 8 часов 21 октября не станут на работу, то будут принуждены силой246. Белые разыскивали организаторов забастовки, отдали приказ об аресте председателя судосоюза Горинова, искали Евдокимова, который вел за собой рабочих областной типо-графии, арестовали председателя стачечного комитета кожев-ников Голосова. В связи с массовыми арестами вечером 20 октября собрал-ся Омский городской комитет РКП (б), чтобы оценить создав-шееся положение и определить, что делать дальше. Комитет единогласно решил призвать рабочих к организованному пре-кращению забастовки. А. А. Масленников и А. Я. Нейбут на-писали и напечатали на машинке обращение к рабочим о не-обходимости организованно прекратить забастовку247. С. Г. Черемных, которому на этом заседании было пору-чено с группой рабочих обойти квартиры бастующих и озна-комить их с принятым решением подпольного комитета РКП (б), пишет: «Было очень важно, чтобы все рабочие во¬время знали об этом обращении, чтобы они пошли на работу с гордо поднятой головой не по приказу белогвардейского командования, а по призыву своего руководящего центра»248. Принимая решение о прекращении забастовки, подполь¬ный комитет дал указание паспортному бюро выдать доку¬менты тем рабочим, которым угрожали аресты249. К исходу 20 октября 1918 г. явились для регистрации в Омских желез-нодорожных мастерских из 2136 рабочих— 1627250. 21 октяб¬ря стачка повсеместно была прекращена. По сообщению на- 232 неприкосновенность личности бастующих. Но если до 1 нояб-ря наши требования не будут удовлетворены, мы оставляе1М за собой свободу действий260. Тюменский уездный комиссар сообщал: «Настроение в го роде и уезде безусловно нервное. Главной причиной нервности является последнее отступление войск Временного сибирского правительства на фронте. Второй тоже весьма серьезной при-чиной тревожного состояния населения являются забастовки. Правда, при официальном их расследовании таковые носят только экономический характер, но при более глубоком рас смотрении этого вопроса нельзя не усмотреть и политической подкладки. Причем находятся элементы, которые стараются использовать экономические конфликты для политических целей»261. 1 ноября 1918 г. рабочие всех частных городских предпри-ятий Тюмени предъявили требование увеличить заработную плату и местами объявили забастовку. Это требование было вызвано тем, что частные торговцы, пользуясь распоряжением правительства о свободной торговле, за один месяц взвинтили цены продуктов почти вдвое262. На городском лесопильном заводе бастующие установили охрану завода, они проявили организованность, забастовка продолжалась 4 дня263. 22 октября забастовка железнодорожников Сибири, длин шаяся 2 недели, повсеместно закончилась. Подавление заба-стовки сопровождалось массовыми арестами, расстрелами рабочих в Омске, Тюмени, Томске, разгромом профсоюзных и стачечных комитетов. Белогвардейские власти обрушились на совет профсоюзов Сибири. 24 октября из Омска управляющий министерством- внутренних дел Старынкевич телеграфировал томскому гу-бернскому комиссару: «Иметь наблюдение за деятельностью Сандомирского, Рабиновича, Жукаса, Зенцова, известных по профессиональному союзу»264. Рабиновичу, Жукасу и Зенцову пришлось перейти на нелегальное положение. После забастовки железнодорожников Совет министров Сибирского правительства составил комиссию, которой пору-чил разработать вопрос о снабжении железнодорожных рабо-чих. Дело свелось к говорильне. Комиссия, расследовавшая причины конфликта между рабочими железнодорожных ма-стерских и администрацией на ст. Тюмень, нашла необходи-мым. введение сдельной оплаты265. 234 Тобольский губернский комиссар Пигнатти, которого никак нельзя заподозрить в симпатии к рабочим, признавал, что «рабочие не в состоянии выработать рыночную стоимость сво его труда даже при всем желании, поэтому, как естественное следствие является еще большее ухудшение производительно-сти труда, выработка рабочими чрезвычайно низких сумм и даже бегство рабочих-железнодорожников, несмотря на все чинимые к тому препятствия»266. После подавления забастовки железнодорожников на ст. Красноярск администрация настаивала на введении сдель¬ной оплаты267. Стремясь сорвать забастовку, Временное си¬бирское правительство распорядилось о создании комиссий по пересмотру расценок. Однако администрация дорог всяче¬ски мешала созыву собраний рабочих для выдвижения своих представителей. К тому же собрания плохо посещались рабо-чими, которые не верили Временному правительству. Представители мастеровых и рабочих Забайкальской же-лезной дороги, избранные в комиссию по пересмотру расценок сдельной платы, заявили, что по мнению рабочих, «введение сдельной платы диктуется единственно лишь стремлением при¬бавить рабочий класс, заставить его острее почувствовать су¬ществующий ныне в Сибири режим»268. К 22 октября 1918 г. рабочие Сибирской железнодорожной магистрали вынуждены были прекратить забастовку. Сибир-ское правительство воспользовалось несогласованностью дей-ствий железнодорожников и разбило их по частям. С первых часов забастовки чувствовалось отсутствие единого руковод-ства со стороны стачечных комитетов. Это был результат пря-мого предательства эсеров и меньшевиков и половинчатой по-литики меньшевиков-интернационалистов, возглавлявших профсоюзы железнодорожников и стачечные комитеты. «Ин-тернационалисты» требовали, чтобы рабочие воздержались от забастовки, а в ходе ее так называемый «штаб фронтовиков», существовавший в Омске, действовал провокаторскими мето-дами и выдавал рабочих карателям. Главный комитет профсоюза омских железнодорожников признавал, что октябрьская забастовка «прошла через голову органов профсоюза железнодорожников. Органы эти и, в осо-бенности, Главный комитет всеми имевшимися у них сред-ствами боролись против объявления забастовки. Меньшеви¬ки, возглавлявшие Главный комитет, доказывали, что «заба¬ 235 стовка в Омских мастерских возникла наперекор Главному комитету и являлась по существу продолжением таких же не-организованных, стихийных явлений в Красноярске, Тайге, Томске и на Кольчугинской дороге, как результат агитации, возбужденных самарским положением фронта безответствен-ных фанатиков которым удалось удачно использовать для этого недовольство служащих, мастеровых и рабочих введе-нием сдельной системы оплаты труда и некоторыми стеснени-ями союзов, усиленными в разных местах совершенно ненуж-ным, неразумным и безответственным произволом отдельных админ ястраторов»269. Какая галантность! Разгром профсоюзов, избиения и аре¬сты членов комитетов для меньшевиков лишь «некоторые сте-снения», и дело, оказывается, не п чудовищном террористиче-ском режиме, а всего лишь в «неразумных действиях отдель ных администраторов». Пресмыкательство меньшевиков перед белогвардейским режимом не осталось незамеченным. Министр труда -Шуми- ловокий писал позднее в канцелярию «.верховного правителя», что деятельность главного комитета «в общем нельзя не при-знать полезной», и в заслугу ему ставил то, что он во время железнодорожной забастовки принимал со своей стороны уча-стие в ее ликвидации270. * Октябрьская стачка железнодорожников Сибири явилась наиболее крупным выступлением сибирского пролетариата в период «демократической» контрреволюции и кульминацион-ным пунктом в развитии забастовочного движения в Сибири в этот период. В течение двух недель с 7 до 22 октября 1918 г. забастовка прокатилась по всем крупным железнодорожным станциям Сибири от Тюмени до Иркутска. Разразившись в период, когда Красная Армия развернула успешное наступ¬ление на Восточном фронте, а белогвардейцы начали пере¬броску эшелонов интервентов на Восточный фронт, забастов¬ка железнодорожников Сибири дезорганизовала белогвардей¬ский тыл и показала подлинное отношение рабочих к интер¬вентам и «Директории». Выступление железнодорожников Сибири, являвшихся од-ним из ведущих отрядов сибирского пролетариата, вызвало сочувствие рабочих всех категорий. Из солидарности бастова¬ли рабочие многих предприятий Омска и Тюмени. В резуль¬тате значительно разрослось массовое движение рабочих, ко¬ 23в торое нашло широкий отклик в деревне. Вслед за общесибир-ской забастовкой железнодорожников во всех городах про¬шли забастовки рабочих крупных промышленных предприя¬тий в связи с заключением коллективных договоров на 1919 г. Развернулось массовое крестьянское восстание в районе Ма- риинска, произошло восстание в Тобольской тюрьме. Стачка показала рост сопротивления рабочих Сибири на-ступлению контрреволюции, нарастание непримиримых про-тиворечий между рабочими и возвратившейся буржуазией, решимость и готовность рабочих бороться за восстановление Советской власти. Огромное значение имела стачка для даль-нейшей борьбы пролетариата Сибири, для его воспитания. Произошла открытая схватка уже не с отдельным капитали-стом, а с самим правительством, прикрывавшимся как фиго¬вым листком, знаменем Учредительного собрания и народо-правства. «Директория», эта комбинация из эсеро-меньшеви- ков и кадетов, обнажила свою классовую сущность и пред¬стала орудием наглого произвола контрреволюции. Даже у тех слоев отсталых рабочих, которые в первое время не смогли разобраться в существе происшедшего переворота и которые под влиянием эсеро-меньшевистской демагогии ожидали от новой власти «демократии и свободы», теперь не оставалось сомнения в классовом характере Временного сибирского пра-вительства и «Директории». Забастовка явилась своеобразным экзаменом для полити-ческих партий, действовавших в рабочем движении, и оказала серьезное влияние на дальнейшую судьбу этих партий. Сама стачка знаменовала разрыв рабочих с эсерами и меньшеви¬ками, с их нудными поисками обходных путей и соглашений. Эсеры и меньшевики, срывавшие подготовку стачки, а затем сотрудничавшие с карателями при ее ликвидации, разобла¬чили себя в глазах рабочего класса. Что касается меньшеви¬ков-интернационалистов, то в ходе ликвидации забастовки их организация, не принявшая мер к конспирации, была по су-ществу разгромлена. «В ходе стачки, — вспоминает А. Берд-никова,— мы пытались выяснить силы у максималистов и анархистов, чтобы использовать. Должна сказать, что ни у анархистов, ни у максималистов мы никакой силы не нашли»271. В октябрьской забастовке железнодорожников выросло влияние большевистских организаций и авторитет партии. В 237 момент острой схватки рабочих с белогвардейским правитель-ством только большевики были с массами рабочих, руководи ли ходом забастовки, обеспечили организованность при ее завершении. После забастовки влияние большевистских орга-низаций укрепилось. Октябрьская забастовка железнодорожников послужила уроком для будущих классовых схваток. Она мобилизовала широкие массы рабочих, убедила их в недостаточности стач¬ки и необходимости ее перерастания в вооруженное восста¬ние. После забастовки в нелегальные ячейки и дружины, соз-даваемые большевиками, влились многочисленные рабочие группы, подготовка к восстанию развернулась форсированно. Призывы подпольных большевистских комитетов к вооружен-ному восстанию находили горячую поддержку средн широких масс рабочих. Октябрьская стачка свидетельствовала’ о том. что борьба принимает острые формы, что восстание близится, нарастает, захватывает широкие слои трудящихся. Большевистские организации проводили большую работу по подготовке вооруженного восстания. 7 ноября 1918 г. на подпольных собраниях Новониколаевской партийной органи-зации, как и в других городах, отмечалась первая годовщина Октябрьской социалистической революции в России. Город-ской комитет партии выпустил массовым тиражом листовку, посвященную годовщине революции272. Обеспокоенные нарастающим влиянием большевиков на массы белогвардейские власти усилили террор. Начальник Новониколаевского гарнизона полковник Степанов приказом от 12 ноября 1918 г. запретил митинги, уличные выступления и .манифестации, объявил, что лица, виновные в агитации и выступлениях за восстановление власти Советов средн солдат и населения, будут предаваться военно-полевому суду и рас-стреливаться Инспектору артиллерии Казанской стрелковой дивизии было приказано держать все три батареи- готовыми открыть огонь по первому требованию273. В ноябре 1918 г. начальник белогвардейской контрразвед¬ки, докладывая о настроении среди омских рабочих, отмечал, что «симпатии широких масс совершенно отвернулись от «нынешних диктаторов», каким именем называют как Сибир-ское, так и Всероссийское правительство»274. В качестве под-тверждения указывалось на то, что 4 ноября на заседании судсоюза один из ораторов закончил свою агитационную речь 238 призывом «Долой угнетателей», «Да здравствует власть Сове-тов рабочих депутатов, да здравствует партия коммунистов!». «Чувствуется, — подчеркивается в донесении, — присутствие и опытная работа большевистской организации... таковая каж¬дый день крепнет и имеет тесную связь с профессиональными союзами... Работа организации направлена в настоящее вре¬мя исключительно па установление теснейшей связи как ме¬жду рабочими, так и между союзами отдельных городов и общую мобилизацию сил всего пролетариата Сибири»275. По плану военно-революционного штаба Сибирского об-кома РКП (б) роль опорного центра грядущих боев и зачина¬теля восстания отводилась Красноярску с его революционно настроенными рабочими главных железнодорожных мастер¬ских. После первой нелегальной конференции большевиков Сибири в Красноярск приезжал руководитель военно-револю¬ционного штаба М. И. Сычев (Суховерхое). От имени под¬польного обкома РКП (б) он поставил перед красноярскими коммунистами задачу подготовить военные базы предполага¬емого восстания, помочь организовать типографию и отпеча¬тать листовки с решением конференции и призывом к массам о восстании. В Красноярске вместе с В. Ф. Матушевским и другими подпольщиками Суховерхое детально разработал план восстания275. Особенно активно к восстанию готовились рабочие желез-нодорожных мастерских. Предполагалось освободить полит-заключенных и отправляемых на восток пленных красноар-мейцев277. В тюрьму были переданы гранаты и револьверы, усилен сбор оружия, устроены два оружейных склада: один, базисный, в Николаевской слободе у Т. Попова, другой в Алексеевской слободе у И. Кузьменко278. Осенью 1918 г. Сибирский обком РКП (б) направил в Кра-сноярскую организацию Р. Петерсона. Подпольщики развер¬нули работу среди солдат и военнопленных интернационали¬стов, заготовляли бомбы из взрывчатых веществ, полученных от рабочих Анжеро-Судженских копей. Приближались решающие схватки. Рабочее движение в Сибири под руководством большевистских организаций под-нималось на новую ступень. 239- Выводы После контрреволюционного переворота в Сибири потер-певшие поражение, но не побежденные рабочие не прекраща¬ли бо-рьбу за восстановление Советской власти. Эта борьба велась в многообразных формах. В первое вре-мя передовые рабочие решительно выступали против пресле-дований большевиков и настойчиво требовали сохранения Советов и других завоеваний пролетарской революции. Вслед за передовыми отрядами на борьбу против белогвардейского режима, прикрывавшегося демократической вывеской эсеров и меньшевиков, втягивались и те слои рабочих, главным обра¬зом с мелких предприятий, которые под влиянием эсеро-мень-шевистских проповедей о чистой демократии, народоправстве и учредиловке проявили колебания. Изживая мелкобуржуазные иллюзии, сибирские рабочие все решительнее и организованнее проводят забастовки, соз¬дают боевые дружины для надвигавшихся открытых схваток с временно торжествующей реакцией. Становилось совершен¬но очевидным, что развернувшаяся борьба, принявшая форму вооруженной гражданской войны, исключала всякую возмож-ность длительного существования промежуточных звеньев. Власть в Сибири неизбежно должна была перейти либо к рабочим и крестьянам, либо к буржуазии. В этих условиях вся деятельность мелкобуржуазных партий эсеров и меньшеви¬ков лишь расчищала почву для установления военной дик¬татуры. Буржуазия готовилась к дальнейшей концентрации своих политических сил, подготовляя передачу власти из рук эсеро-меньшевистских лакеев в руки диктатора. Военная дик¬татура являлась прямым и естественным продолжением «де-мократической» контрреволюции. По мере усиления борьбы трудящихся против нового контрреволюционного режима, крупная сибирская буржуазия и монархистски настроенное офицерство все более настойчиво высказывались за создание «твердой власти». О единой и сильной власти для борьбы против большевиков вздыхали также эсеры и меньшевики. Грызня велась лишь по вопросу о том, какую форму придать этой власти — единоличной или коллективной диктатуры. В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. свершился колчаковский переворот. Арестом членов «Директории» была создана обста- 240 повка, при которой выпавшая из рук (расколотой коалиции власть «сама собой» пала к ногам белого генерала. Колчак был провозглашен «верховным правителем» и одновременно произведен в полные адмиралы. Затем он назначил себя вер-ховным главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами белогвардейской России. На пустовавший трон каз-ненного народом царя был таким образом посажен любимец буржуазии, «честный и решительный патриот» в деле расстре-ливания рабочих адмирал Колчак. Круг был завершен. Си-бирская контрреволюция, начавшаяся в середине лета 1918 г. под флагом «демократии» и Учредительного собрания, при¬шла к диктатуре монархиста Колчака. Другой противоположной и более (мощной, нараставшей и прогрессивной тенденцией развития был дальнейший рост сплоченности рабочих Сибири, повышение их социалистиче-ского сознания и авторитета как руководящей силы в союзе с трудящимися массами крестьянства. Классовая расстановка в Сибири к ноябрю 1918 г. резко изменилась. Закалился и идейно окреп сам рабочий класс. В результате деятельности подпольных большевистских органи-заций массы хорошо разобрались в контрреволюционной сущ-ности совершившегося переворота, научились распознавать за демократической вывеской предательскую роль мелкобуржу-азных партий эсеров и меньшевиков. Расширилась социальная база движения за власть Сове¬тов в Сибири. Уже осенью, а в некоторых районах в августе 1918 г., начинается поворот середняка в сторону Советской власти. Большевистские организации Сибири главное внима¬ние уделяли подпольной работе, организации стачек, подго¬товке восстания в общесибирском масштабе для свержения белюгвардейшины и восстановления Советской власти. Каж¬дая стачка воспитывала политическое сознание рабочих, под¬готовляла рабочие кадры к предстоящей забастовке в обще¬сибирском масштабе. В то же время стачки расстраивали тыл белогвардейцев и ослабляли боеспособность их армии. Характерными чертами рабочего движения в сибирском тылу контрреволюции летом и осенью 1918 г. является мас-совость. Несмотря на военно-полевые суды в период «демо-кратической» контрреволюции в Сибири, количество заба-стовок и стачек, а также участвующих в них рабочих, значи-тельно выше, чем в предреволюционные годы. Возросла стой¬ 16 В. А. Кадейкни 241 кость пролетариата, результативность экономических стачек. Политические и экономические забастовки и стачки тесно пе-реплетались между собой, даже чисто экономические заба-стовки все чаще приобретали политический характер. Забастовочное движение в Сибири развивалось неравно-мерно. Это связано с теми изменениями, которые происходи¬ли в среде рабочего класса, с влиянием политических факто¬ров, таких, как успехи Красной Армии на Восточном фронте. Ведущую роль в рабочем движении играли рабочие крупных предприятий. Активность различных групп рабочих в забастовочном движении сибирского пролетариата была различной: наиболь-шую активность проявляли железнодорожники, горняки и печатники. Обращает на себя внимание и география стачеч¬ного движения, охватившего район наиболее крупных про¬мышленных предприятий: Тюмень, Омск, Кузбасс, Красно¬ярск, Черемхово, а также время наибольшего размаха заба¬стовочного движения в Сибири, относящееся к сентябрю-ок¬тябрю 1918 г., когда Красная Армия перешла на Восточном фронте в наступление, а в тылу сибирской контрреволюции был завершен в основном переход большевистских организа¬ций на нелегальное положение. В период колчаковского переворота никто не вступился за комбинацию из эсеров и меньшевиков, с одной стороны, и ка-детов и военщины, с другой, потому что у рабочих и крестьян не было оснований защищать эсеро-меньшевистскую контр-революцию, прикрытую демократическими ярлыками. Рабо¬чие Сибири, весь период с июня по ноябрь 1918 г. боровшиеся против Сибирского правительства, а затем и «Директории», хорошо разобрались в классовой сущности этой власти. К это¬му времени даже и те слои рабочих и трудящихся крестьян, которые ранее находились под влиянием меньшевиков и эсе¬ров, постепенно изживали мелкобуржуазные иллюзии и под знамене.м большевистских организаций поднимались на ре-шительную борьбу за восстановление власти Советов. ГЛАВ А IV ДАЛЬНЕЙШЕЕ ОБОСТРЕНИЕ КЛАС-СОВОЙ БОРЬБЫ В ПЕРИОД КОЛЧА-КОВЩИНЫ. СТАЧКА И ВОССТАНИЕ СИБИРСКИХ РАБОЧИХ (ноябрь 1918- июль 1919 гг.). § I. Забастовочное движение в колчакии и его значение В связи с колчаковским переворотом министерство внут-ренних дел разослало 18 ноября 1918 г. всем своим губерн-ским комиссарам указание: <...принять все меры к сохране¬нию общественного порядка и недопущению выступлений и обсуждения в печати и на собраниях происходящего, не ос-танавливаясь в случае надобности перед принятием решитель-ных мер вплоть до ареста как отдельных лиц, так и руково-дителей партийных организаций»1. Переворот 18 ноября 1918 г., встреченный бурей восторгов в промышленных и кулацких кругах, среди основной массы сибирского населения (рабочих и крестьян) вызвал недоволь¬ство. Колчаковский тыл все более резко разделялся на два противоположных полюса: на одном — старые генералы и царские офицеры, помещики и капиталисты, попы и чиновни¬ки, сторонники возрождения монархии, на другом — рабочие, трудовое крестьянство, демократическая интеллигенция, стре-мившиеся к восстановлению власти Советов. Каждый участ¬ник гражданской войны должен был становиться либо на одну, либо на другую сторону баррикады. Для средней линии места не было. Жизнь, собственный опыт масс давали рабочему классу 16* 243 богатый материал для раздумий, для проверки политических партий и политических программ. Новониколаевский уездный комиссар 26 декабря 1918 г. докладывал, что в городе «заме-тен значительный крен влево. В совершившемся видят воз¬врат монархии»2. Меньшевистская газета «Наше дело» писала об аполитич-ности рабочего класса Сибири, о преобладании «того своеоб-разного взгляда большинства сознательных элементов рабо-чего класса, что в современной борьбе в России нужно быть либо на стороне большевиков, либо на стороне реакции, а третьего пути мет. В Сибири всегда лишь раздавалось эхо рабочего движения промышленных районов России»3. В эпоху колчаковщины борьба между трудом и капиталом приняла исключительно напряженный характер. По далеко не полным данным органов колчаковского министерства труда, за время с, 1 января по 1 ноября 1919 г. по Забайкальской. Амурской, Иркутской. Алтайской, Енисейской, Новониколаев-ской, Томской Тобольской, Акмолинской инспекциям труда зарегистрировано свыше 1130 конфликтов с числом участни-ков 82 600 человек4. Далеко не полными эти данные являются потому, что' они учитывали только те конфликты, за разрешением которых сто¬роны обращались в инспекции труда. Между тем по мере обострения классовой борьбы рабочие все чаще уклонялись от всякого соприкосновения с колчаковским министерством труда и его представителями в губерниях, как правило, ста-новившимися на сторону промышленников. В инспекции об-ращались главным образом отдельные рабочие по случаю неправильной выплаты заработанных денег при расчете. Крупные конфликты в виде забастовок, охватывавшие массы организованных рабочих, шли помимо инспекций труда — их «разрешением» занимались военные власти. В конфликтах участвовало от 75 до 90 процентов рабочих предприятий. В апреле 1919 г. ушли рабочие с лудильного завода в Кургане из-за грубого, пренебрежительного отноше-ния администрации и угрозы сдать дело о рабочих в контр-разведку5. В Акмолинской области также участились случаи ухода рабочих с фабрик и заводов®. Несмотря на военно-полицейские меры, недовольство рабо¬чих своим экономическим положением и общим гнетом все чаще -выражалось в стачках. 244 Низкая оплата труда на стекольном заводе Кобылкина в Верхнеудннске побудила рабочих послать представителей в Читу к инспектору труда с просьбой о помощи. Нс- делегаты ничего не добились. 18 июня 1919 г. на общем собрании рабо¬чие выработали требование об увеличении ставок по отдель¬ным профессиям от 50 до 75 процентов. Через три дня пред¬приниматель сообщил о частичном согласии. Рабочие потре¬бовали полного удовлетворения требований. 21 июня нача¬лась забастовка. Владелец грозил закрыть стекольную печь, но вынужден был уступить7. По мере организованного укрепления большевистские''ко- митеты улучшали руководство забастовочным движением. Точка зрения некоторых «левых» коммунистов, считавших,‘что стачки и частичные забастовки только распыляют энергию рабочего класса, ослабляют и истощают его силы, не получи¬ла в Сибири сколько-нибудь широкого распространения. На пути развития забастовочного движения в Сибири сто-яли два главных противника: колчаковское правительство и меньшевистско-эсеровские лидеры легальных профсоюзов. В декабре 1918 г. в Иркутске бастовали рабочие фабрики обуви Горштейна (75 человек), колбасной фабрики Эйхлёра (18 человек), предприятий Вержбовского, Мюрсепа и неко-торых других8. Рабочие требовали улучшения экономического положения, в частности, повышения заработной платы до уров¬ня прожиточного минимума. Несмотря на экономический ха¬рактер требований, колчаковские власти угрожали бастующим арестом, начались преследования профсоюзов. Начальник гарнизона разрешил предпринимателям уволить всех рабочих и на их место поставить военнопленных9. В начале февраля 1919 г. в Иркутске забастовал союз по-варов. Вместо них при поддержке властей на работу постави-ли штрейкбрехеров из китайцев, и союз потерпел поражение10. Грузчики Омска отклонили ставки поденной оплаты, пред¬ставленные министерством путей сообщения, и потребовали их увеличения в 2,5 раза, чтобы привести в соответствие с уров¬нем дороговизны. Власти ответили угрозой увольнения и за¬мены военнопленными. В прачечных г. Омска прачек заменя¬ли корейцами и китайцами, которые удовлетворялись гораздо более низкой поденной платой11. На Знаменском стеклоделательном заводе Енисейской гу-бернии в январе 1919 г. произошла забастовка. Рабочие здесь 245 не получали заработка со второй половины сентября 1918 г., а из продуктов им выдавали лишь муку и по 3 фунта крупы на человека. За все время они получили только 4 фунта мяса, что вынудило рабочих продавать вещи. Рабочие потребовали выдачи заработка, угрожая массовым уходом12. В начале декабря 1919 г. началась забастовка на Верх- Сергиевском и Ачинском заводах из-за уменьшения расценок на 40 процентов и других нарушений со стороны заводской администрации. В связи с этим было объявлено военное по-ложение. На завод приехали фабричный инспектор, помощник губернского комиссара труда и начальник милиции13. «Разъяснения» с помощью начальника милиции и кара тельных отрядов становились обычным методом ликвидации стачек. Недопустимость забастовок связывалась с повсемест-ным военным положением. 14 марта 1919 г. приказом «вер-ховного правителя» категорически запрещались забастовки, даже носившие экономический характер. Этот приказ предо-ставлял местным уполномоченным по охране государствен-ного порядка право «воспрещать всякого рода стачки и заба-стовки и все подготовительные к ним действия» под угрозой приф|ронтового военно-полевого суда. Меньшевики, возглавлявшие профсоюзы, держали линию отказа от наступательных забастовок, сдерживали массовые выступления рабочих. После указа Колчака от 14 марта 1919 г. о полном запре щении забастовок борьба между трудом и капиталом приняла новый характер. Всякая забастовка независимо от характера требований становилась выступлением не только против вла-дельцев предприятий, но и колчаковского правительства, за-претившего забастовки. Военные власти открыто вмешивались в конфликты между рабочими и капиталистами на стороне последних. В этих условиях даже чисто экономические заба¬стовки приобретали большое политическое значение. В 1919 г. забастовочное движение достигло большого развития. Наибо¬лее сильно рабочее движение развернулось в Омске, Красно¬ярске, Иркутске, Тюмени, где были сосредоточены крупные отряды рабочего класса и действовали крепкие большевист¬ские комитеты. Большинство забастовок произошло летом 1919 г., когда Красная Армия развернула успешное наступле¬ние на Восточном фронте. В июне—июле 1919 г., по неполным сведениям, в Иркут¬ 246 ской губерни произошло 13 забастовок. Наиболее крупными из них были конфликт на Усольском солеваренном заводе, охвативший 500 рабочих, и в обозной мастерской (211 рабо-чих). На Хайтинской фарфоровой фабрике торгового дома •(Щелкунов и Метелев», имевшей свыше 1000 рабочих, в ап-реле 1919 г. разразилась забастовка. 27 апреля забастовали токари и гончары, затем забастовка стала всеобщей. Остано-вили работу 500 человек. Рабочие требовали повышения зар-платы и изменения условий найма. На фабрику выезжал по-мощник губернского инспектора труда14. Стачка продолжа-лась 11 дней. Рабочие добились увеличения зарплаты и сохра-нения квартирных15. В Красноярске летом 1919 г. бастовали 98 рабочих казен-ного винного склада и 500 рабочих приисков Федоровского золотопромышленного общества16. В июле 1919 г. произошли волнения на лесопильном заводе Бердичевского (30 рабочих), на Знаменском стекольном заводе17, бастовали также 140 ра-бочих водопроводно-электрической станции. В Тюмени в июне 1919 г. произошли крупные конфликты на спичечной фабрике Логинова, паровой мельнице Шмырова. лесопильном заводе Болотова, кожевенном заводе Козловой, консервной фабрике Плотникова, кожевенном заводе Вейцма- на, мельнице Гусевой. Рабочие требовали увеличения ставок, соблюдения восьмичасового рабочего дня, прекращения об-счетов18. В мае 1919 г. в Омске возникли волнения на предприятиях главного инженерного управления, обувной фабрике, шапоч-ной мастерской19. В июне 1919 г. в типографии управления Омокой железной дороги в ряде торгово-промышленных пред¬приятий рабочие потребовали увеличения зарплаты на 50 про¬центов. От разрозненных выступлений рабочие все чаще перехо-дили к объединенным действиям. Особенным упорством и массовостью отличались забастовки печатников, горняков, ра-бочих железнодорожного и водного транспорта, охватившие всю территорию обширной Сибири. В ноябре — декабре 1918 г. прокатилась мощная волна забастовок печатников в Томске, Омске, Барнауле, Канске, Красноярске, Иркутске. Поводом для забастовок печатников явилась кампания по пересмотру коллективных договоров на 247 предстоящий 1919 г. Предприниматели отказались сохранять условия труда, предусмотренные коллективными договорами, действовавшими в 1918 г. Они заявили, что эти условия для них неприемлемы и навязаны рабочими при посредстве Со-ветской власти. Начало массовому движению печатников Сибири положи-ла забастовка рабочих печатного дела в Томске. Начальник Томского военного района 23 ноября 1918 г. потребовал от правления профсоюза рабочих печатного дела «принять меры к немедленному прекращению забастовки», одновременно предупредив о намерении откомандировать для работы в ти-пографию солдат20. Наглые угрозы военщины расправиться с бастующими ра-бочими печатного дела вызвали возмущение по всей Сибири В Канске в типографии Коновалова 22 рабочих бастовали с 22 ноября по 4 декабря 1918 г.21. С 27 ноября 1918 г. началась забастовка в епархиальной и областной типографиях Омска22. 1 декабря 1918 г. забастовали рабочие типографии г. Ир-кутска23. В помощь бастующим стали поступать деньги от дру¬гих союзов. Через 6 дней хозяева типографии «Гранит» при¬няли условия рабочих, а через 18 дней сдались владельцы типографии Посохина. Вслед за томичами объявили забастовку 154 печатника в Красноярске. Под угрозой предания бастующих военно-поле-вому суду при обещании повысить зарплату на 40 процентов забастовка была принудительно црекращенаи. 7 марта 1919 г. в типографии Забайкальского союза коопе-ративов 44 рабочих объявили забастовку, бастовали 11 дней23 5 июня 1919 г. забастовали печатники типографии в г. Иши ме26. В Тобольской губернии в типографии Двойникова 20 рабочих объявили забастовку, продолжавшуюся 9 дней. 26 июля 1919 г. объялена забастовка печатников в Нижнеудин-ске27. Наибольшее количество забастовок в колчаковском тылу приходится на водный и железнодорожный транспорт. В на-стоящее сражение между трудом и капиталом вылилась за-бастовка водников в Тюмени. Владельцы пароходов получили от колчаковского прави-тельства ссуды на покрытие убытков, понесенных в период Советской власти. Одновременно многие рабочее были уволе-ны, а зарплата оставшимся снижена. 2-18 6 декабря 1918 г. рабочие Тюменской пристани забастова-ли. Союз судоходных рабочих и служащих рек Западной Сибири, находившийся под идейным руководством соглаша-телей, сорвал забастовку. Но через три недели, 27 декабря 1918 г., потребовали увеличения зарплаты матросы и кочега-ры, неудовлетворенные жилищными условиями и обеспоко-енные растущей эпидемией тифа28. Начались длительные и безрезультатные переговоры с пароходовладельцами. По сви-детельству тюменского инспектора труда, администрация водного транспорта «затягивала и затягивает дело до ост-роты. Надежды на мирное улаживание конфликта слишком слабы». Шумиловский предложил местному инспектору дело о забастовке «передать в согласительную комиссию., прини-мая во внимание справедливые интересы рабочих, отвергайте самым решительным образом фантастические требования»2н. Рабочие заявили, что если 18 февраля 1919 г. не последует увеличения зарплаты, то они прекратят работы. Хозяева не шли на уступки, и вместо рабочих они потребовали поставить военнопленных. Директор пароходства обратился с просьбой «принять меры к ликвидации происходящей с 1 февраля в Тюмени забастовки через военные власти»30. 2 марта 1919 г. рабочие судосоюза Тюмени, изнуренные голодными пайками, приняли решение об объявлении стачки. С 12 часов дня 3 марта на частных судах объявлялась всеоб-щая стачка, а 6 марта по постановлению Тюменского судосо-юза с судов предусматривалось снять вахтенных и карауль-ных и прекратить работы электростанции31. Видя, что наступил решающий момент в развитии заба-стовки, колчаковское правительство объявило всех рабочих и служащих водного транспорта военнообязанными. На третий день забастовки комавдующий Сибирской армией Гайда офи-циально заявил, что если в трехдневный срок бастующие не станут на работу, то «из виновных десятый будет расстрелян, а остальные наказаны каторгой»32. Стачка прекратилась. Несмотря на то, что водники потерпели поражение, они еще не раз вступали в бой с предпринимателями. 28 марта 1919 г. из штаба Иркутского военного округа сообщили в Кра¬сноярск генералу Розанову, что «по имеющимся агентурным сведениям, судовые команды казенного пароходства на Ени¬сее намерены с открытием навигации всем флотом спуститься в Туруханекий край и перейти на сторону большевиков»33. 24!>

20 мая 1919 г. 600 грузчиков Обь-Иртышского бассейна в Тю-мени, поддержанные профсоюзом, выступили против предло-жения судовладельцев о пересмотре тарифов в сторону умень¬шения на отдельных работах34.
В истории забастовочного движения в Сибири особое ме-сто занимает борьба железнодорожников, являвшихся самым многочисленным отрядом организованных рабочих. Здесь ра-бочим противостояли не отдельные предприниматели, а само колчаковское правительство. Правительство вело организо-ванный поход против железнодорожников, ввело военное по-ложение в районе дороги, запретило забастовки, поручило охрану дороги иностранным воинским частям.
Растущая дороговизна и мизерная оплата труда постави¬ли рабочих в безвыходное положение. Они пришли к заклю-чению, что прежние произвольные оплаты труда («сдельщи-на»), построенные на беспощадной эксплуатации, невозмож-ны, и потребовали производить оплату труда согласно прожи-точному минимуму. Совет профсоюзов Забайкалья выработал и утвердил ставки прожиточного минимума и требовал повы-шения ставок в случае, если будет доказано вздорожание цен на продукты не менее, чем на 20 процентов35.
В январе 1919 г. назрела забастовка в Тюменском желез-нодорожном депо. На почве недовольства сдельной оплатой труда большая часть рабочих и служащих оставляли службу на железной дороге при первой к тому возможности. По мне-нию администрации, только «прикрепление к местам может спасти положение, в противном случае железнодорожный ап-парат неизбежно обречен на гибель», среди рабочих «наблю-дается резко отрицательное отношение к существующим властям, особенно к военным, и в сердцах их живут, глубоко запали симпатии к отошедшему прошлому, минувшим дням милой их сердцу власти Совдепов»36.
В начале февраля 1919 г. газета «Наш путь» опубликова¬ла открытое письмо министру труда Шумиловокому. В нем автор писал: «О положении железнодорожников слишком ма-ло говорят, а между тем, по моему мнению, об этом нужно говорить громко, неустанно во всеуслышанье кричать, кричать до тех пор, пока даже глухонемые не услышат этого крика. Положение железнодорожников -г- это ужас, это позор, это неслыханное издевательство. Месячный минимум тюменского рабочего равен 320 рублям. Средний заработок слесаря депо
250

станции Тюмень— 156 рублен. Понятно, что в таких услови-ях люди жить не могут. И понятно будет… что железнодорож-ники готовы бежать с работы, готовы бежать куда глаза гля-дят, где есть кусок хлеба, бежать в поисках работы, которая давала бы им возможность не умирать с голоду. Но вот беда: их не пускают, им не дают бежать. Оказывается, Они не сво-бодные люди, а… невольники, рабы, оказывается, они при-креплены, как каторжники к тачке, к своему депо. Это ли не убийственное положение: быть нищим, голодным, видеть, как пухнут с голоду дети, и не иметь возможности пойти зарабо-тать на кусок хлеба»37.
Вскоре после открытого письма Шумиловскому 17 февра-ля 1919 г. при проезде через Тюмень начальника дороги де-легация тюменских железнодорожников добилась у него приема. Он объяснил низкие заработки рабочих их собствен-ной ленью. На заявление рабочих о том, что если положение не будет улучшено, для них остается один выход — уйти, начальник тяги угрожал расстрелом. На этом разговоры бы¬ли закончены38.
Несмотря на угрозы военщины, рабочее движение на Транссибирской магистрали разрасталось, проявляясь в са-мых различных формах: от ухода с предприятий и итальян-ских забастовок до помощи партизанским отрядам и восстаний.
В январе 1919 г. управляющий Тобольской губернией от-мечал «сильное недовольство, даже бегство рабочих-желез-нодорожников, несмотря на все чинимые к тому препят-ствия»39. На Тюменском участке службы тяги из 13 токарей осталось лишь 2. Администрация вынуждена была заплатить за октябрь по поденному расчету.
На Забайкальской дороге рабочие бежали из депо, несмо-тря на то, что управление дороги, чтобы удержать рабочих от ухода, запретило давать им расчет. В особенности в мастер-ских не хватало котельщиков и кузнецов.
Среди машинистов ст. Омск многие решили уйти со служ-бы во что бы то ни стало. 22 февраля 1919 г. колчаковские власти отмечали, что «в скором времени в 25 верстах от Ом-ска организуется мельница на товарищеских началах. Состав товарищества исключительно железнодорожные машинисты и безусловно большевики и все им сочувствующие, недовольные настоящим правительством»40.
251

Исключительно упорную борьбу в условиях семеновской сатрапии вели рабочие Забайкальской дороги. Японские ок купанты, опасаясь рабочего восстания в Чите, постоянно дер-жали здесь многочисленные вооруженные силы, состоявшие главным образом из частей жандармского корпуса. Здесь же находилось несколько пехотных и кавалерийских казачьих семеновских полков, юнкерская школа, особый маньчжурский карательный отряд, егерский батальон, бронепоезда и много-численные семеновские и японские штабы и контрразведки.
Особое наблюдение белогвардейцы вели за рабочими же-лезнодорожных мастерских и расположенных поблизости Чер- новских копей. Эти рабочие районы были наводнены разными шпиками, семеновскими и японскими, и подвергались поваль¬ным обыскам. Выступления рабочих даже с экономическими требованиями не допускались. Семенов учинил зверскую рас¬праву над рабочими литейного цеха железнодорожных мастер¬ских, потребовавших выдачи жалованья, которое не выплачи¬валось три месяца, 28 ноября 1918 г. в литейном цехе пьяные казаки во главе с есаулом Сипайло заняли все выходы, вызы¬вали рабочих по табельному журналу и пороли шомполами на улице при сильном морозе. Всего выпороли более’ 20 чело¬век. Двое рабочих, Минин и Воробьев, после зверской порки через несколько дней умерли.
Порка была задумана семеновцами как грандиозная про-вокация. Они пытались вызвать возмущение и протест она чала литейщиков, а потом и всех рабочих мастерских,- чтобы расправиться с ними. Напротив материального оклада стоял семеновский броневик, у запасных и восточных ворот — пуле¬меты.
Для Семенова читинские рабочие были костью в горле. Он не мог забыть, как летом 1918 г. под командованием С. Лазо красногвардейцы из железнодорожных мастерских Читы вы-бросили его в Маньчжурию’11,
После экзекуции рабочие еще больше обозлились на ин-тервентов. Центр борьбы они перенесли в сельские местности и приисковые районы. Партийные комитеты организовали обор оружия и отправку его через сопки и реки в партизанские от ряды. Через некоторое время группа рабочих более 10 чело¬век ушла в партизаны42.’*
В железнодорожных мастерских рабочие собирали оружие и отправляли в партизанские отряды. Они нападали на япон-
252

ские склады, через кооперацию доставали медикаменты. Учи-тывая условия, большевики Читы в самом городе вели линию на диверсионную работу. Срочные военные заказы задержи-вались, устраивались итальянские забастовки. В котельном цехе по 2—3 раза переделывали одну и ту же работу. В конце 1918 г. в токарный цех был сдан заказ на орудийные замки. Эти замки делались больше года. Выпущенные из производ-ства, они никуда не годились: плохая сталь, плохая закалка. При ремонте паровозов и вагонов портились ценные части43.
Слесарю Читинских железнодорожных мастерских Н. А. Корнееву комитет поручил уничтожить в материальном складе запасы нефти и бензина. С большим риском для себя Корнеев выполнил поручение комитета. После этого комитет поручил ему уничтожить выстроенное японцами помещение для по¬стройки бронепоезда. И это задание было выполнено. Когда японцы вновь выстроили такое же здание, Корнеев вторично сжег его44. Слесарь сборочного цеха Гулин насыпал в подшип¬ники букс на бронепоездах наждаку для того, чтобы вызвать горение букс. При отливке деталей для броневиков рабочие умышленно портили их.
В начале 1919 г. успешно прошла стачка железнодорож-ников Иркутска под руководством члена Иркутского комите-та РКП (б) К. И. Миронова45. В декабре 1918 г. значительно активизировали свою деятельность большевистские подполь-ные комитета среди железнодорожников станций Омск, Тю-мень, Красноярск, Канск, Иланская. Профессиональные ор I анмзации железнодорожников все дальше расходились с офи-циальной политикой эсеро-меныиевистских лидеров профсою¬зов, призывавших к умеренности и аккуратности. Организо¬ванное и нарастающее движение железнодорожных рабочих грозило парализовать пути сообщения и сделать невозможной доставку войск и припасов.
Английский полковник Уорд писал, что после колчаковско¬го переворота командование интервентов и белогвардейцев очень беспокоил рабочий вопрос, были проведены многочис¬ленные совещания. По линии железной дороги была направ¬лена специальная миссия во главе с Д. Уордом. Уорд не мыслил себе ничего лучшего капиталистического строя, а со¬циализм для него был химерой. Рабочее движение в колча¬ковском тылу Уорд решил усмирить проповедью английского тред-юнионизма.
253

4 марта 1919 г. в Иркутске в ремонтной мастерской Уорд собрал первый митинг и выступил с докладом о развитии в Англии тред-юнионистского движения. На митинге говорить разрешалось только Уорду, а рабочие, по замыслу организа-торов проповедей, должны были безмолвно слушать. Однако после доклада рабочие задали несколько вопросов, которые, по мнению Уорда, «были очень тонкими и трудными»46.
В следующей речи 5 марта 1919 г. на ст. Иннокентьев- ская Уорд убеждал, что «русские рабочие, организуясь в тред-юнионы, должны сразу же встать на правильный путь и освободиться от всякого элемента, не принадлежащего к ра-бочему классу»47.
Уорд призывал рабочих ст. Иннокентьевская «сплотиться дружно вокруг своего правительства», убеждал рабочих, что «всякая революция есть не что иное как катастрофа, несча¬стье для страны», обвинял рабочих в недостаточном нанима¬нии общегосударственной и личной опасности, призывал «убе-диться в сделанных ошибках и приложить все старания к тому, чтобы они были исправлены возможно скорее»48.
Затем состоялся митинг на ст. Зима, по итогам которого начальник станционного гарнизона 12 марта 1919 г. в своем докладе сообщил, что население настроено враждебно, глав-ная масса — деповские и ремонтные рабочие (до 300 чело век), из них 80 процентов безусловно большевики, к лекции полковника Уорда «отнеслись иронически».
В Канаке Уорд доказывал, что «русский рабочий утомлен революцией». Выступая перед железнодорожниками Красно-ярска, он заявил: «Я нахожу, что вы уже достаточно поплати-лись за свои ошибки. Пора одуматься и, дружно работая каж-дый на своем месте, приняться за созидание, за постройку прочного здания своего отечества»49.
В Боготоле кроме выступлений перед рабочими Уорд вел следствие по делу В. Савинова, председателя главного коми-тета профсоюза рабочих Томской дороги. И хотя Савинов большевиком не был, власти представили сфабрикованное досье его дела, которое «доказывало», что он является «пред-водителем большевиков»50.
Газета «Сибирский стрелок» 6 апреля 1919 г. сообщила, что английский полковник Дж. Уорд предпринял поездку по ли¬нии железной дороги с согласия Колчака, дабы своими слова¬ми воздействовать на рабочих. Проповедь Уорда газета изла¬
254

гала в следующих словах: «Просты его слова, а русские люди должны над ними призадуматься. Нет страны, устроенной лучше, чем Англия, ибо там нет большевиков. Да и республи-ки там нет. Долго училась этому Англия и долго должны учиться мы у нее»51.
Но массы рабочих были другого мнения. Их не устраивал столь милый белогвардейской газете порядок королевской Англии, без большевиков и республики.
Через несколько дней после поездки Уорда 9 апреля 1919 г. шифрованной телеграммой в Иркутск, Владивосток и другие города колчаковское правительство дало указание немедлен¬но направить «все усилия контрразведки «а борьбу с разра¬стающимся движением в тылу. Обратить внимание на желез¬нодорожников, которые Настроены революционно и действуют совместно с большевиками, сами разрушают железнодорож¬ные сооружения, расхищают грузы, обвиняя в этом большеви¬ков, предупреждают последних о движении поездов со снаря¬дами, вследствие чего подтвергаются обстрелу»52.
В марте 1919 г. 1360 рабочих и 200 служащих главных же¬лезнодорожных мастерских Забайкальской дороги в Чите по¬требовали увеличения зарплаты и изменения условий найма53. В июне 1919 г. в связи с указом о реквизиции белья в пользу армии рабочие Красноярских железнодорожных мастерских отказались от сдачи белья54. 8 июля 1919 г. забастовали же¬лезнодорожники в Новониколаевске55.
В информации о настроении общества от 23 июня 1919 г. начальник Омской контрразведки подполковник Руссиянов докладывал: «Тон всем рабочим как таковым задают желез-нодорожники. Они агрессивно враждебно настроены против правительства и решили стараться всеми силами свергнуть существующий государственный строй… Где могут и чем мо-гут вредят правительству, распространяют слухи о неудачах нашей армии, о негодности и непрочности сибирских денег. Железнодорожные большевики ропщут постоянно на низкую заработную плату. Существующее правительство вообще, и в частности адмирала Колчака, железнодорожники-большевики ненавидят. В Национальное собрание не верят, так как в на-стоящее время уверены в приходе большевиков из-за Урала»56.
Колчаковские власти усилили террор. Утром 21 июля 1919 г. в Барнауле было арестовано несколько рабочих Ал-тайских железнодорожных мастерских. Арестованных истяза¬
255

ли в застенках, а Прошутин Р. Е. был зверски убит57. В газе¬те «Алтайская мысль», издававшейся в Барнауле, появилось открытое письмо управляющему губернией за подписью 183 железнодорожников с протестом против зверских истязаний рабочих58. И хотя расследование подтвердило полную обосно¬ванность протеста рабочих, заплечных дел мастера были оп равданы и продолжали истязания.
30 июля 1919 г. генерал Попов докладывал Колчаку о не-довольстве рабочих, о возможности вспышки бунта железно-дорожников. среди которых «наблюдается сочувствие <к боль¬шевикам», предлагал в связи с этим милитаризировать доро¬гу и учредить железнодорожный полевой судЧ Атаман Семенов решил подкупить рабочих. 1 сентября 1919 г. он объ¬явил по линии Забайкальской дороги о выдаче всем рабочим дороги по 1 пуду муки бесплатно. Профсоюз выпустил воззва¬ние не принимать подачки от атамана Семенова60. Многие железнодорожные рабочие отказались от подачки61. Вместе с железнодорожниками в первых рядах борющего-ся сибирского пролетариата шли горнорабочие. В течение все го 1919 г. перекидывались забастовки горнорабочих из одних районов в другие. Подпольные ячейки большевиков брали на себя руководство выступлениями в Анжерке, Черемхове, Лен-ских золотых приисках. Стачечная борьба горнорабочих ве-лась непрерывно, часто в связи с деятельностью партизанских отрядов. Внимание всего сибирского пролетариата привлекли заба-стовки черемховских шахтеров, начавшиеся в конце 1918 г. и не прекращавшиеся весь 1919 г. Систематические обсчеты и штрафы, преследование рабочих организаций, аресты и истя-зания в контрразведке стали обычным явлением. В Черем¬хове постоянно находились воинские части. Под крылышком военщины администрация копей вела себя нагло и провоци-ровала рабочих на забастовку, чтобы воспользоваться этим и уволить неугодных. Видя назревание серьезного конфлик¬та, Иркутский подпольный комитет РКП (б) направил -весной 1919 г. в Черемхово Е. Бердникову с группой иркутских ра-ботников (3. Рудых, М. Павлова)62. Чашу терпения переполнило введение новых пониженных ставок оплаты труда. Конференция рудничных профкомов решила провести забастовку. 2 июня 1919 г. забастовали гор-няки пяти Черемховских копей: Щелкунова, Азиатских, Рассу- 256 шинских, Наталыннских и Маркевича. К ним присоединились шахтеры Грншева и Забитуя. Забастовка стала всеобщей. Черемховский союз горнорабочих предъявил властям и адми-нистрации требование отмены .новых ставок, повышения зар-платы в связи с растущей дороговизной, увеличения норм выдачи продовольствия63. 3 июня 1919 г. (начальник гарнизона чеховойск капитан Бенда приказал «прекратить забастовку и начать подлежа-щим сменам на всех копях правильные работы не позже 4 июня в 14 часов. Против всех неявившихся на работу будут приняты самые строгие меры»64. Начальник гарнизона объя-вил профсоюз Черемховского района упраздненным65. 4 июня вечером были произведены аресты «агитаторов» и членов про¬фессионального союза рабочих. Был создан прифронтовой суд66. Арест членов правления профсоюза и бастующих рабо¬чих вынудил рабочих ряда копей под угрозой военно-полево¬го суда приступить к работе 6 июня 1919 г.67. Но рабочие не сдавались. Конфликт продолжал обострять¬ся. Колчаковское правительство запретило рабочим комитетам вмешиваться в политику и хозяйственную деятельность пред¬приятий. Рассмотрение требований рабочих поручалось спе¬циальной правительственной комиссии. Однако управляющий копями заявил, что признает за комиссией лишь разъясни¬тельные функции. Одновременно с незначительным увеличе¬нием прожиточного минимума администрация подняла цены на продукты. Прибавка таким образом была сведена на нет. Уволенных рабочих администрация решила принимать об¬ратно по пониженным ставкам, это вызвало новый взрыв недовольства рабочих. Ликвидация забастовки перешла в ру¬ки военных властей, которые решили уволить всех рабочих и приступить к новому набору, арестовать и выслать всех быв¬ших рабочих-красногвардейцев, предать военно-полевому су¬ду всех'унесших и не сдавших к сроку рудничный инструмент, всех замеченных в агитации. На место забастовки выехал управляющий губернией, отправлена рота и отряд иркутских казаков68. Рабочие Черемховских копей требовали выдать надбавку ао уровня прожиточного минимума, выдачи пайков в срок, установить нормальное количество выходов на работу, сохра¬нить 8-часовой рабочий день, немедленно открыть профес¬сиональный союз, выдать инструмент для забойщиков69. 17 В. А. Кадейккн 257 17 июня 1919 г. собралось совещание, на котором главно-управляющий Скопин сделал провокационное заявление, что продолжение забастовки вызвано «не необходимостью, а про-стым упрямством рабочих»70. Администрация настаивала в случае установления 8-часового рабочего дня ввести 20 выхо-дов, а не 17, как было при 10-часовом дне, за дни забастовки произвести вычеты из зарплаты рабочих и одновременно под-нять цены на продукты. Видя бесполезность переговоров, шахтеры 23 июня снова забастовали, 24 июня остановились все шахты. На Гришевских копях рабочие-китайцы избили переводчика и бросились на колчаковского милиционера, пытавшегося его защищать71. Власти объявили, что увольняются все бастующие, а заме-ченные в агитации будут преданы военно-полевому суду. Бы-ла вызвана рота милиции и сотня иркутских казаков72. Руко-водителей забастовки арестовали и выслали к атаману Семе-нову. Начальник Черемховского гарнизона арестовал 100 ■рабочих и наметил к аресту еще около 1000 «более активных антигосударственно настроенных рабочих». Управляющий Иркутской губернией прислал в Черемхово отряд особого на¬значения (около 1000 человек, с пулеметом и ручными грана¬тами). 28 июня управляющий губернией созвал общее собра¬ние рабочих Черемховского угольного района73. Перед зда¬нием, в котором проходило совещание, гарцевали казаки. Добившись удовлетворения некоторых требований, под давлением вооруженных отрядов рабочие вынуждены были 3 июля закончить забастовку. После подавления забастовки и арестов в Черемхове катастрофически упала добыча угля, шахтеры разбегались с копей, уходили в партизанские отряды. В августе 1919 г. разразилась новая забастовка74. 4 сентября 1919 г. колчаковцы писали: «Настроение их (шахтеров — В. К.) большевистское... ожидают прихода боль-шевиков, к которым могли бы они примкнуть»75. Много беспокойства белогвардейцам доставляли также шахтеры Черновских копей (близ Читы), где подпольной ра-ботой руководил Яков Петрович Емельянов, в прошлом мат-рос, участник восстания моряков в 1906 г., руководитель боль¬шевистской ячейки на копях в 1917 г. Здесь в период семеновщины было создано несколько под-польных большевистских ячеек. Семеновцы, опасаясь вос-стания, добились перед японским командованием посылки 258 воинского эшелона в составе двух батальонов. Копи часто оцеплялись конницей белых, устраивались облавы на рабочие квартиры. Многих рабочих избили шомполами и нагайками. В застенках замучили рабочих Филатова, Гулько, Жаркова, Борисова и других. Рабочие не прекращали борьбы за власть Советов. В шах-те работали, как говорят, «пень колотить, да день прово-дить»76. Не прекращались забастовки горняков Кузбасса. Осенью 1918 г. кузнецкий уездный комиссар сообщал, что рабочие Кузнецкого уезда живо интересуются всеми политическими событиями, что «в их среде чувствуется тяготение к Советской власти»77. Колчаковские власти постоянно держали воинские части на Кольчугиноком, Кемеровском и Анжерском рудни-ках. В марте 1919 г. на Судженаких копях не было хлеба, на-блюдались массовые невыходы на работу78. До апреля 1919 г. район Анжерских и Судженаких копей охранялся гарнизоном в 65 человек железнодорожной охраны, эшелоном чехословацких войск и милицией до 90 человек. С июля 1919 г. на копях стали функционировать штаб контр-разведки с отрядом. По сообщению начальника Анжерской копи, происходит «брожение в рабочих массах», вызывают раздражение у населения «не всегда закономерные и обдуман-ные действия контрразведки»79. С целью запугать рабочих контрразведка распространяла слухи о явно вымышленных сражениях с партизанами, о про¬. изведенных расстрелах. Но запугать рабочих не удалось. 1 августа 1919 г. телеграмма с Судженеких копей сообщала: «При таком положении ни одно предприятие существовать и работать не может, положение угрожает катастрофой»80. В южной части Кузбасса, на Кемеровских и Кольчугин- ских копях, колчаковцы жили как на вулкане. В яНваре-фев-рале 1919 г. дважды бастовали горняки Кольчуги некого руд-ника. 4 августа забастовали рабочие на шахтах «Южная» и «Центральная» «Копикуза». Забастовка была вызвана повы-шением цен на хлеб с 21 до 45 рублей, задержкой зарплаты за июнь и июль месяцы, а затем выдачей ее бонами, выпущенны-ми обществом «Копикуз», которые нигде, кроме потребитель-ской лавки того же общества, не принимались81. В августе 1919 г. администрация предприятий «Копикуза» признала, что «положение в настоящее время недопустимо 17* 259 «опасно82. На совещании углепромышленников уменьшение ■добычи угля на Кузнецких копях объяснялось следствием «конфликта администрации с рабочими»83. Упорную борьбу вели горняки Ленских золотодобывающих приисков. Раньше, в дореволюционное время, доходы промыш¬ленников здесь составляли до 60 процентов на вложенный капитал. В 1918 г. дивиденды снизились. «Лензото* взяло •курс на сокращение рабочих до лучших времен, чтобы сохра¬нить запасы. В связи с продовольственным кризисом осенью 1918 г. из Бодайбо было эвакуировано 5000 человек. Дальней¬шая эвакуация предполагалась в 1919 г. Но колчаковское правительство не могло пойти на свертывание работ. Тогда «Лензото» начало вынуждать самих рабочих бросать пред¬приятия. Требования рабочих об увеличении зарплаты в свя¬зи с ростом дороговизны были вначале отклонены, а затем •их исполнение обусловлено выдачей дополнительной премии обществу со стороны правительства. Колчаковское правитель¬ство, заинтересованное в поступлении золота, не разрешило сокращать рабочих и пошло навстречу дельцам из «Лензото» в их требовании увеличения цены на золото. Когда же колча-ковское правительство выдало премию, правление «Лензото» тем не менее отказалось выплатить рабочим обещанную над-бавку. Назревал конфликт. Администрация решила вызвать рабочих на стачку, чтобы получить возможность разгромить их военным путем. В это время условия труда определялись •на основе старого положения, действовавшего с 1 сентября 1917 г. по 30 июня 1918 г. В мае 1919 г. кончился срок коллек- • тинного договора. Зарплата сильно отставала от роста цен па продукты питания. По признанию управляющего Иркутской губернией, на предприятиях «Лензото» для рабочих «ставки были низки, это сознавали все», даже главуправляющий Ма- лоземов. Администрация приисков, не считаясь с профессиональным союзом, решила продиктовать рабочим свои условия найма. Профсоюз требовал повышения зарплаты на 50 процентов Администрация сначала в повышении отказала всем, затем обещала прибавку только служащим, начался спор о разме¬ре прибавки и времени ее введения. Союз выставил требова¬ние установить прожиточный минимум в 425 рублей, а «Лен¬зото» после множества совещаний остановилось на 350 руб¬лях. Союз не согласился. Служащие решили действовать 260 совместно с рабочими и перейти к стачке. Избрали стачечный комитет. Управляющий уездом немедленно донес «о забастовочном движении среди рабочих и служащих, требующем вмешатель¬ства государственной власти»84. Профсоюз рабочих согласился передать дело в согласи-тельную комиссию под председательством инспектора. Но администрация отказалась вступать в переговоры, заявив, что предложенные ей ставки максимальны, и никаких уступок она больше делать не может. Малоземов телеграфировал минист-ру труда об «исключительном благополучии рабочих в тяже-лые дни жизни всего народа»85. Шумнловский согласился с доводами «Лензото» и телеграфировал в Бодайбо инспектору Елину «о преувеличении требований рабочих» и требовал «категорически отвергать необоснованные, неумеренные тре-бования»86. Что касается настроений рабочих Бодайбо, то оно, по доне¬сению начальника гарнизона Бодайбо, было несомненно боль¬шевистским: «Назревшая экономическая забастовка, — писал он, — преддверие большевистского выступления. Рабочие от¬лично информированы о месте нахождения отрядов в верховье Олекмы, которые двинутся после распутицы в приисковые районы»87. В районе Олекминска появились партизаны. Управляющий губернией писал, что он не может допустить стачку в таких условиях и применит силу, В телеграмме министерству труда Яковлев сообщал: «Крайнем случае бастующих выселю»88. 8 мая 1919 г. 770 рабочих судоходства «Лензото» в Жига- лово, главным образом грузчики, потребовали повышения зарплаты. Остановка работ пароходства хотя бы на неделю грозила серьезными последствиями и сделала бы невозмож-ной работу и жизнь в крае на год. Для проволочки «Лензото» объявило об удовлетворении требований рабочих, если пра-вительство увеличит премию на золото. Правительство назна¬чило комиссию. Профсоюз совершил крупную ошибку, передав спор с прав¬лением «Лензото» на разрешение правительственной комис¬сии. Комиссия определила прожиточный минимум в 347 руб¬лей, то есть даже ниже, чем администрация, и увеличила раз¬мер жалованья служащих на 20 рублей, а для рабочих уба¬вила на 2 рубля 50 копеек89. 261 На ближайшей конференции вновь избранному правлению профсоюза под председательством П. Александрова рабочие дали директиву: договор заключить самим, без всяких пособ-ников. Договор, заключенный 15 июня, был действителен до сентября 1919 г., когда должно было произойти изменение заготовительных цен, и рабочие предъявят новые требова-ния90. Администрация намеревалась сократить около 10 тысяч рабочих, вместо 17 тысяч оставить 791. 28 июня 1919 г. из главного управления «Лензото» сооб-щали, что «агитация средн рабочей массы в пользу активного большевистского выступления уже начата и последнее при- урачивается. по-видимому, к общему выступлению по всей Сибири в определенное время». Правленцы «Лензото» проси-ли военное командование «принять зависящие меры как для оставления здесь достаточного количества воинской силы, так и вообще для предотвращения могущей возникнуть здесь ка-тастрофы»92. _ Разрешение требований леноких рабочих, таким образом, было отложено до 1 сентября 1919 г. Тем временем обе сторо¬ны готовились к новой схватке. ‘ В сентябре 1919 г. по истечении срока перем�