К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.
Тайга и степи Кузнецкой земли в X—XVI веках были местом обитания различных тюркоязычных племен. С востока, из долин Енисея, в Кузнецкую степь и лесостепь приходили со своими стадами кыргызы, с запада — телеуты, кочевавшие в прииртышских и приобских степях. Часть курганов позднего железного века между Кией и Чулымом, раскопанных В. В. Радловым, вероятно, представляла собой кыргызские погребения.
Телеуты принадлежали к южным алтайцам: «Большая часть племенных наименований у южных алтайцев — теленгит, телес, телеут, — отмечает в своей работе «Очерки по истории алтайцев> Л. Д. Потапов, — имеет в своей основе этноним теле… телесы южных алтайцев, как и родственные им теленгиты и телеуты, сохранили в своем самоназвании яркое указание на принадлежность их далеких исторических предков к объединению, к телесам орхоно-енисейских надписей, монгольских сказаний и т. д., часть которых уже в VI—VII веках обитала в Алтае и в прилегающих к нему районах».
У южных алтайцев монголоидные черты выражены более сильно, чем у северных, их диалекты относятся к северо-западной или кипчакской группе тюркских языков, наречия же северных алтайцев — к северо-восточной или уйгурской группе.
Основу хозяйства южных алтайцев составляло кочевое и полукочевое скотоводство в степной и лесостепной местности. Северные алтайцы, жившие в тайге, занимались преимущественно охотой, рыболовством, мотыжным земледелием и сбором диких съедобных растений.
Различие хозяйства телеутов и шорцев отражено в старинной шорской песне:.
Что лучше всего у Белых Бачат?
В степи разводимый белый скот
лучше всего.
Что лучше всего в исчерна-черной тайге?
Имеющий шесть когтей черный соболь
лучше всего.
Южные алтайцы, в том числе телеуты, смешивались с монголоязычными племенами, распространявшими свое господство в Западной Сибири. «Сокровенное сказание» монголов свидетельствует, что телесы и теленгуты, наряду с другими племенами Саяно-Алтайского нагорья, в начале XIII века по повелению Чингисхана были подчинены темнику Хорчи.
Алтайцы восприняли некоторые обычаи монголов, усвоили ряд их слов, но сохранили свой язык и передали его монголам, осевшим на Алтае.
Как и в других районах, монголо-татары растворились в численно преобладавшем тюркском населении Южной Сибири и усвоили его язык.
В XV веке Кузнецкая земля попала в зависимость от усилившихся в то время ойротских ханов, создавших позже мощное Джунгарское государство.
Телеуты во главе со своими князьями вошли в Джунгарскую державу, составив особое объединение — сеок. Телеуты кочевали по определенной территории в бассейне р. Оби, управлялись своими князьями, являвшимися вассалами джунгарского контайши. Кыргызские князцы в XVII веке также находились в зависимости от джунгарских властителей.
Телеутские и кыргызские князцы собирали дань (албан или алман) с шорцев и других лесных племен Кузнецкой земли для себя и для джунгарского контайши.
У кыргызов, телеутов и джунгар довольно быстро развивались феодальные отношения. Феодалы-кочевники владели обширными пастбищами и многочисленными стадами скота, имели сотни рабов. Рядовые скотоводы находились в зависимости от феодалов, несли в их пользу различные повинности. Феодальные отношения, сложившиеся в кочевой среде, нашли отражение в шорском эпосе.
Шорские героические поэмы показывают общество, далекое от первобытного равенства, разделенное на скотоводческую знать, ее данников, рабов, слуг:
Посреди белой степи,
Средь народа, платящего дань,
Солнцем, луной освещенный,
Дворец золотой стоит.
Поэмы рисуют разгульную жизнь кочевых феодалов: «Ак-каан! из дворца вышел, сорок плешивых слуг подозвал, сорок топоров им дал, тридцать седобороды слуг подозвал, тридцать ножей им дал. Табун чалых жеребят забить приказал, табун гнедых жеребят зарезать велел, для богатого пира мяса наварить и нажарить велел… Восемь дней пировали, на девятый день мясо на бересте кончилось, дно казанов загремело. Гости по своим стойбищам разъехались».
В поэмах раскрываются источники обогащения кочевой знати: военные набеги, захват чужих стад, взимание албана с покоренных племен. Герой поэмы Ай-Толай встречает богатырей, которые гонят бесчисленные стада:
Ай-Толай, подъехав к ним, говорит:
— Кто вы, могучие богатыри?
Алыны ему отвечают надменно:
— Мы Большой и Малый Кан-Пергены.
— Чей скот вы гоните и куда?
Сами ли вырастили стада,
С чужой ли земли удалось угнать?
Правду, каны, хочу узнать.
— Нам отказался платить албан
Подлец по имени Алтын-Кан.
Умолк нейокорный теперь навсегда,
Нашими стали его стада,
Шестьдесят народов нам дань несут,
А кто не платит — недолог суд.
Собственности, свободе, жизни рядовых скотоводов и охотников, постоянно угрожали набеги кочевых феодалов. Столкновения между вассалами верховного хана или между ханом и другими претендентами на власть сопровождались военными действиями, разорением и убийствами зависимого населения. Включение в состав феодального джунгарского государства лишь частично избавляло подданных от военных набегов. Да и сбор дани постоянно сопровождался насилиями.
Между племенами скотоводов и лесными племенами шла оживленная торговля. Джунгары (черные калмыки) и кыргызы пригоняли для продажи шорцам лошадей, привозили овчинные шубы и войлок. Взамен они брали изделия шорских кузнецов и плавильщиков: котлы, топоры, абылы—мотыги, ножи, копья, рогатины и даже шлемы с кольчугами—куяками. Недаром еще в 1641 году царское правительство строго наказало местным властям следить, чтобы шорцы «куяков и шапок железных и копей и рогатин и никакой ратной сбруи и черным и белым калмыкам и киргизским и саянским людям не продавали и на лошадей и на скотину не меняли». Шорцы, жившие по Мрас-Су и Кондоме, противились этому указу, так как налагаемый запрет серьезно сдерживал торговые отношения с соседями.
Так складывались взаимоотношения между степными и таежными племенами Кузнецкой земли. Так тревожно и трудно жилось
рядовым охотникам и скотоводам под владычеством ойротских ханов, которое алтайские националисты, выступавшие против Советской власти в годы гражданской войны, изображали золотым веком Алтая.
Выше уже рассматривалась история кочевых скотоводческих племен в XI—XVI веках и их взаимоотношения с оседлыми таежными племенами Кузнецкой земли. На истории таежных племен а этот период следует остановиться особо.
Неолитическое население Южного Кузбасса и шорцев сближают их занятия — охота и рыболовство.
Старинные платья шорских женщин украшались рядами ромбов, вышитых гарусными нитками. Подобный орнамент наблюдается на глиняных сосудах периода бронзы в городище Маяк. Бока шорской берестяной пороховницы покрыты вытисненными сетками, встречающимися и на керамике городища Маяк карасукской эпохи. Узоры в виде зигзагов встречаются на глиняных сосудах того же городища из комплекса VI—VIII веков н. э. и на фрагментах шорской глиняной посуды XIV века. Некоторые шорские берестяные табакерки и керамика Маякова городища, относящиеся к разным периодам, украшены треугольниками. Многие шорские костяные изделия орнаментированы рядами небольших кружочков с точками в центре. Аналогичные кружочки мы находим на глиняных сосудах VI—VIII веков н. э., найденных в городище Маяк.
Можно предположить, что археологические памятники Новокузнецка и его окрестностей принадлежали населению, этнически близкому к современным шорцам.
Антропологические материалы Кузнецкого неолитического могильника позволяют сделать вывод, что население Южного Кузбасса в эпоху неолита было в основном европеоидным. Следы европеоидных форм прослеживаются у современных хантов, манен и северных алтайцев.
По-видимому, шорцы имеют определенную генетическую связь с неолитическими обитателями верховьев р. Томи. По своим антропологическим признакам шорское население занимает промежуточное положение между монголоидной и европеоидной большими расами, относится к представителям уральского типа, явившегося результатом смешения типов азиатского и европейского происхождения.
Данные топонимики указывают на наличие у шорцев черт, характерных для кетов.
По мнению профессора А. П. Дульзона, в верховьях Томи предшественником тюркского языка был кетский язык. Этому выводу не противоречат и антропологические данные. Кеты обладают многими чертами уральского типа, к которому относятся шорцы.
Этническая близость шорцев и кетов обнаруживается в этнографических материалах. Те и другие занимались «кузнецким делом», волости их расселения на Томи и Енисее одинаково именовались «кузнецкими».
В этногенезе современных северных алтайцев, в частности шорцев, несомненно участвовали угорские племена. Общность северных алтайцев с хантами и манси обнаруживается в этнографических материалах: в орнаменте, покрое одежды. Некоторые особенности языка шорцев характерны для ненецкого, мансийского и хантийского языков.
Очевидно, до VI—VIII веков н. э. в Кузбассе жили кето-угро-самоедские племена, часть которых ушла в северные районы Сибири под давлением иноязычных племён, а оставшееся население утратило свой прежний язык, ассимилировалось и влилось в состав тюркоязычных завоевателей, которые начали просачиваться в долину р. Томи с VI века н. э.
Что представляло собой хозяйство населения Южного Кузбасса в XI—XVIII веках?
Продолжала развиваться черная металлургия. Следы разработок железных руд обнаружены по рекам. Кондоме, Мрас-Су и Бель-Су. Руду добывали в горах и в болотах. В русских документах довольно подробно описываются способы добычи и плавки руды у шорцев: «Около Кузнецкого острогу на Кондоме в Брассе реках стоят горы каменные великие и в тех горах емлют кузнецкие ясашные люди, каменья, да те каменья, разжигают на дровах, разбивают молотами на мелко и раздробив сеют решетом, а просеяв, сыплют понемногу в горн, и в том сливается железо, и в том железе делают пансыри, бехтерцы, шеломы, копьи, рогатины и сабли и всякое железное, опричь пищалей, и те пансыри и бехтерцы продают колмацким людям на лошади и на коровы и на овцы, а иные ясак дают колмацким людям железом же»[ref]Сибирский вестник Гр. Спасского. Ч. VII, СПБ, 1819, стр. 141. :32[/ref].
Шорская металлургия железа нашла отражение и в фольклоре. В легенде об утесе Ак-гая (левый берег Кондомы) рассказывается о богатыре, который ковал раскаленное железо своими руками, употребляя пальцы вместо щипцов, а кулак вместо молота.
Предки нынешних шорцев выделывали из железа котлы, таганы, стремена, наконечники стрел, удила, тавра для лошадей, трубки для курения, ковши, ножи, кирки-мотыги, палицы, наковальни, щипцы. В одном из русских документов упоминается, что джунгарский сборщик албана Дюренг оставил при бегстве из Кумандинских волостей от преследования русских казаков «660 белок подпалёй, кошлока (молодые бобры), 3 черевеси бобровых (мех снятый с брюшка зверя), 66 котлов железных, 109 таганов, тестеры, стремена, железа конские (по-видимому, удила), 900 стрельных железцов (наконечники для стрел), 100 железниц (?), 2 пятна (тавра) железных, две комзы (курительные трубки) и 60 ковшей железных».
Железо и железные изделия шорские племена обменивали калмыкам и кыргызам на лошадей, коров и овец.
Шорское племя сагайцев, кочевавшее в верховьях Томи, занималось скотоводством. Но оно было развито слабее, чем у соседей-кочевников.
Значительное место в хозяйстве шорцев занимало мотыжное земледелие. Л. П. Потапов записал в бассейне верхнего течения р. Мрас-Су легенду о том, что предками шорского сеока (рода) кобыйцев были братья Темир Кириш и Кола Кириш, у которых на пупах росли колосья ячменя и пшеницы. Эти братья научили земледелию не только своих сородичей, но и людей из сеока Кызай. Анализируя родословную сеока Кобый, Л. П. Потапов пришел к выводу, что примитивов мотыжное земледелие существовало в северном Алтае уже в XVI веке.
В русских документах 1622 года сообщается, что население севера Горной Шории расчищает, лес на горах и сеет пшеницу, ячмень и коноплю. Известно, что шорские племена с древних времен сеяли дикую коноплю, из которой выделывали грубый холст. Техника шорского земледелия была чрезвычайно примитивной: землю копали мотыгами. Южные алтайцы, занимавшиеся земледелием, выменивали у северных алтайцев «абылы, чем землю копают».
Абыл представляет собой железную мотыгу круглой или треугольной формы, насаженную на согнутый под углом черенок, он был первоначальным земледельческим орудием шорцев и других алтайских племен. Мотыжное земледелие, по-видимому, возникло у шорцев как отрасль женского труда, так как абыл всегда фигурировал в составе приданого девушки и передавался по наследству по женской линии. Шорский шаман, провожая душу умершей женщины в загробный мир, совершал камлание с абылом в руках. Шорцы обычно обрабатывали землю под пашню на южных склонах гор и в солнечных прогалинах. Урожай убирали, вырывая или срезая стебли.
Те же архаические приемы применялись при молотьбе. На специально расчищенных площадках в тихую погоду шорцы обжигали шопы на огне. Как только сноп вспыхивал, трясли его над гумном, обожженные колосья обмолачивали короткими деревянными палками, имеющими утолщение на конце.
Мололи зерно на каменных зернотерках, появившихся в Кузбассе еще в эпоху бронзы. Была распространена также круглая мельница, состоящая из двух жерновов круглой формы, воженных друг на друга и укрепленных на четырехугольной деревянной подставке, похожей на столик. Такие каменные мельницы были известны на Алтае еще в эпоху тюркского каганата. Для помола зерна применялась и деревянная ступка, выдолбленная из осины, березы или кедра.
Заметную роль в пище имели собираемые корни диких растений. Георги отмечал обильное употребление в пищу корней верхотомскими татарами. Другой путешественник, Паллас, писал, что «саше крупные и хорошие коренья Добывают татары, на Мрассе и Кондоме живущие, и отправляют даже до Абакана». По данным Л. П. Потапова, добыванием корней кандыка, сараны и других растений занимались шорские женщины. Они выкапывали их корнекопалкой — озупом, представлявшим изогнутую деревянную палку длиной около 60 см с насаженным железным лезвием в виде узкой лопатки с поперечной перекладиной, на которую ставилась нога для нажима. Шорцы собирали черемшу (колбу), слизун, стручки, журавлиный горох, полевой хвощ, ревень, корни пиона, ягоды, кедровый орех, яйца птиц.
Одной из ведущих отраслей хозяйства у шорских племен была охота. Георги писал об абинцах: «…звериная ловля есть главное их дело, потому наипаче, что всякая дичина полезна в рассужден^/ как шкур, которыми и подушный оклад очищают, так и мяса».
По мнению Палласа, звериный промысел являлся главном занятием шорских сеоков Карга и Кобый. Охота была пешей, зимой охотники ходили, на лыжах.
Охотники складывали свое оружие, посуду, топоры и запасы пищи на деревянные нарты или волокушу из конской кожи с шерстью, которую и тянули на лямке по снегу. Выходили на охоту небольшими артелями.
Важным источником существования шорского населения было рыболовство. Рыбу ловили при помощи сетей, мордушек или вершней, изгородей, били железными острогами, стреляли из лука.
Таким представляется хозяйство коренных обитателей Южного Кузбасса накануне его присоединения к России.
Население северных отрогов Алтая значительно отставало от соседних скотоводов-кочевников. Вместе с тем шорские племена активно участвовали в обмене с соседними племенами. В русских источниках первой четверти XVIII века отмечается, что алтайцы-скотоводы ездили к шорцам «для смены тулупов и войлоков на котлы и железные абылы, чем землю копают».
В конце XVI и начале XVII века в Южной Сибири существовало своеобразное общественное разделение труда: лесные охотники и металлурги снабжали скотоводов-кочевников мехами и изделиями из железа, а кочевники давали им в обмен скот, продукты животноводства и привозные ткани.
В эту эпоху общешорской народности еще не сложилось. В конце XVI и начале XVII вцка шорские роды — сеоки обитали по рекам Томи, Кондоме и Мрас-Су. Их родовое деление сохранилось вплоть до Октябрьской революции в названиях сеоков: Аба, Сары, Шор, Челей, Карга, Кый, Кобый, Четтибер, Калар, Шалкал.
Часто шорцы называли себя по месту своего обитания, по названию реки, в долине которой они жили, например, Мрас-кыжи (мрасские люди), Кондим-Чоны (кондомский народ, кондомцы) или аба-кыжи — абинец. Официальное название народности и самоназвание «шор» окончательно утвердилось после Октябрьской революции. В основе этого названия лежит наименование большого рода Шор, жившего в основном по реке Кондоме. В XIX веке шорцами стали называть коренных жителей Кузнецкого края их тюркоязычные соседи, алтайцы, телеуты.
С представителями рода Шор встретились русские миссионеры Алтайской духовной миссии, обосновавшейся в 1858 году в стане на реке Кондоме, известном впоследствии под названием села Кузедеево. Этим именем они стали называть все местное население Кузнецкого уезда. В конце XIX и начале XX века название шорцы вошло в русскую этнографическую литературу. До того же в русских документах и исторических трудах XVII—XVIII веков они были известны под названием кузнецких, кондомских и мрасских татар.
Ко времени появления русских в Горйой Шории сложились патриархально-феодальные отношения, основанные на счете родства по отцовской линии. Каждый шорский род имел свое название и вел свое происхождение от общего мужского предка.
Каждый род, судя по косвенным и позднейшим данным, владел общими для всего сеока охотничьими угодьями и своей пахотной землей, которыми могли пользоваться только члены данного родового объединений; чужеродцы на эту территорию не допускались. В период джунгарского грсподства и позже при царизме род выступал податной административной единицей. В одном шорском предании отмечается, что князец Аржан, живший близ горы Кара- куш в Горной Шории, владевший 12 волостями, был вассалом ойротского хана, платил ему алман железом и ячменным толокном — талканом. Патриархально-родовые традиции были оболочкой, под Которой скрывались развивающиеся феодальные отношения.
По своей религии шорцы были шаманистами. Шаманизм — религия, развивавшаяся из первобытной веры в духов, из почитания сил природы, животных, культа предков и колдовства, порожденных бессилием далеких предков шорцев перед силами природы, низким уровнем производительных сил и примитивной техникой. Шорцы устраивали родовое моление силам природы весной, когда вскрывались реки, набухали почки на деревьях, и осенью, во время уборки урожая и подготовки к промыслу. Моление совершал кам-шаман, в его отсутствие — старший в роде. Шорцы рода Кый, жившие в верховьях реки Мрас-Су, и абинцы устраивали моления юрам и водам, обращаясь к отдельным горам и рекам. Жители долины р. Кондомы, члены рода Челей, осенью перед охотничьим! промыслом целым поселком выходили на моление горе Мустагу и окрестным горам. На лужайку выносили из каждого дома ячменное толокно, ячмень, жертвенную брагу в берестяных сосудах, сначала молились горе Мустагу, его сыновьям, затем менее сильным горам, прося о благополучии, об обильной охотничьей добыче, рыбной ловле.
Шаманизм возник еще в родовом обществе. В дальнейшем шаманство приобретает черты редигии патриархально-феодального общества. Шаманы, выступавшие в качестве посредников между божествами и людьми, пользовались большим влиянием, обогащались за счет сородичей, помогали феодально-родовой верхушке угнетать народ.
Шорцы не имели письменности. Свои чаяния, горе, радость и надежды они выражали в устных песнях, легендах и сказках. Это, необычайно богатое, уходящее своими корнями в седую древность устное творчество маленькой шорской народности, стало достоянием читателей, благодаря трудам дореволюционных и советских ученых: В. И. Вербицкого, Н. П. Дыренковой, писателя А. Смердовах[ref]Шорский фольклор. Записи,- Перевод, вступительная статья и примечания Н.П. Дыренковой. М.—Л,, 1940; Ай-Толай. Народные героические поэмы и сказки Горной Шории. Перевод, вступительная статья и примечание А. Смердова (Новосибирск), 1948.[/ref].
Эпические народные сказания о богатырях и их подвигах рисуют своих героев могучими защитниками народа.
У богатыря железный меч, высекающий из туч молнии, до Шестидесятого тенгри (неба) достающий, его ратная одежда «тяжелее железной горы». Богатырь всегда честен, справедлив, смело защищает свой народ. Ак-Каан, возвращаясь с охоты с богатой добычей, «по стойбищам своего народа проехал, половину добычи своей богатой людям раздал». Богатырь Ай-Тола спас мальчика, похищенного разбойником Кара-Кылышем с отцовского стойбища. Мальчик обращается к богатырю с просьбой принять в знак благодарности его стадо. Ай-Тола на это отвечает:
— Чужие к себе пригоню стада,
Что скажет народ обо мне тогда?
Скажут: «Ай-Тола разбогател
От нехороших, нечестных дел».
В шорских героических поэмах богатырь всегда побеждает богачей, насильников и ханов. В поэме «Ай-Маныс» герой одолел могущественного хана Кара-Салгына, захватившего чужой скот и наложившего на народ тяжелую дань.
После победы Ай-Маныса над угнетателем и насильником Кара-Салгыном «со всех сторон народ к нему кинулся, богатыри его окружили, силу и мудрость его прославляют:
— Самый могучий из богатырей на земле Живущих, самый знаменитый из всех прославленных, наш великий Ай-Маныс! Из страшной неволи, откуда выхода не было, ты нас освободил, от самого страшного на земле злодея Кара-Салгына нас всех избавил. Весь ндрод согласен тебе албан платить, только скажи, Куда его нам принести!
К Ай-Манысу силы и чистый ум возвратились, с земли он поднялся и так ответил:
— За всю свою жизнь я чужим не пользовался, ни с кого албана не взыскивал. Тем, что мне предки в наследство оставили, что я сам честно нажил, тем и буду жить до кончины. Албана мне ни с кого не надо, чужого добра и чужой земли мне не надо: кто где родился и жил — туда и возвращайтесь, кто что имел — тем и владейте, спокойно и мирно живите… Ай-Маныса прославляя, люди по своим стойбищам разъехались, молва об Ай-Манысе по всему свету пошла».
Героические поэмы отражают умонастроения и чувства народных масс, борьбу со злом, с поработителями и угнетателями.
В сказках, в отличие от богатырских поэм, более отчетливо выражены особенности национального, бытового и хозяйственного уклада шорцев. Их героями являются не богатыри, а простые охотники и рыбаки, мужчины и женщины. В сказках находит отражение природа родной земли, взгляды шорцев на окружающий мир, их верования и предрассудки. В сказках действуют духи — «хозяева» лесов, гор, рек. В некоторых из них рассказывается о полу-медведе-получеловеке, что отражало широко распространенный культ медведя.
Шорский фольклор, будучи органически связанным с трудовой деятельностью человека, в полной мере сохранил свою народность, самобытность и свежесть. В устном творчестве передавались из поколения в поколение лучшие традиции народа, восхвалялись лучшие черты народного характера: честность, доброта, любовь к родине, гостеприимство и отвага, бесстрашие и ловкость, ум и благородство, скромность и выносливость, стремление к миру, ненависть к войне. В поэмах и сказках всегда берет верх правда и добро, а осмеянными и униженными остаюся насильники и жадные богачи.
По-видимому, к приходу русских в Западную Сибирь в начале XVII века население Кузбасса этнически становится более однородным. Вероятно, шорские сеоки говорили уже на весьма близких друг другу диалектах уйгурской группы тюркских языков. Они находились на одной и той же стадии социально-экономического развития, имели материальную и духовную культуру, которая при всех различиях представляла собой определенную миографическую общность. Но шорские сеоки еще не составили единого политического целого. Это были слабо связанные друг с другом родовые группы, предки которых находились с VI—VIII веков на положении данников тюркских каганов, уйгурских ханов, хакасских и западномонгольских феодалов.
Включение Кузбасса в состав России в истории многострадальных шорцев явилось переломным моментом. Несмотря на жестокое угнетение шорского населения царизмом, общение с великим русским народом и его прогрессивной культурой оказало положительное влияние на многие стороны жизни коренного населения Кузбасса.
