Рост товарности сельского хозяйства

К содержанию книги «История Кузбасса» под общей редакцией А.П. Окладникова.

По данным переписи 1897 года в Кузбассе жило 288 239 крестьян: 155682 в Кузнецком округе и 129 557 — в Мариинском, что соответственно, составляло 71,3 и 79,6, процента всего населения этих округов. В то же время неземледельческие промыслы были развиты здесь шире, чем в других округах Томской губернии. Так, в Кузнецком округе неземледельческими промыслами занималось 10 процентов крестьян, в Мариинском — 9,6, а в целом по Томской губернии лишь 7,7 процента.

В конце XIX столетия на 75013 мужских душ Мариинского округа было 1 092 710 десятин, или по 14,5 десятины на душу. В большинстве волостей Кузнецкого округа приходилось свыше 20 десятин на душу, а в Бачатской и Тарсминской волостях даже 30—40 десятин. В это же время стали подвергаться уравнительной мирской разверстке лучшие сенокосы, появляются общие поскотины.

Землепользование, как и прежде, оставалось в основном захватнозаимочным. 95,5 процента посевов занимали зерновые.
Мариинский и Кузнецкий округа, вместе взятые, производили в 90-х годах в среднем 11 с небольшим миллионов пудов зерна ежегодно.

Ржи, пшенице, овсу принадлежало 97 процентой валового с0ора зерновых и 92 процента посевных площадей.

Наибольший удельный вес в севообороте принадлежал озимой ржи (28 проц. всех посевов), так как эта культура давала наиболее устойчивые урожаи в лесистых местностях, занимавших в то время основную территорию области.

Сеялось также много овса, находившего большой спрос на рынке вследствие развитого извоза. Овес культивировался главным образом в местах, прилегающих к Главному Сибирскому тракту.

Третье в севообороте, а по валовому сбору второе место занимала пшеница, посевы которой расширялись по мере продвижения на юг и смены болотистых и лесных мест более теплыми и открытыми равнинами. В Кузнецком же округе получили распространение посевы яровой ржи, дававшие наиболее высокие урЬжаи.

В конце 90-х годов свыше 10 процентов зерновых вывозилось за пределы Кузбасса. Наиболее товарной культурой была пшеница, за ней следовали овес и рожь.

Что касается скотоводства, то оно носило экстенсивный характер. Усиленно разводились лошади и овцы. Особенно много лошадей держали крестьяне притрактовых сел. Население более отдаленных мест разводило лошадей для нужд своих хозяйств и продажи в притрактовые селения и Восточную Сибирь. Рогатый скот сбывался «на ногах», живьем, из-за отсутствия местного спроса на мясо-молочные продукты.

В горных волостях преобладала лошадь кузнецкой или калмыцкой породы, менее рослая, чем киргизская, но зато более сильная и привычная к езде по горам. На тракте была распространена лошадь простой сибирской породы из Барабы, отличающаяся силой и выносливостью.

Рогатый скот был мелким и малопродуктивным. В степях и лесостепных районах разводилась порода киргизских и калмыцких коров. Наиболее известной породой свиней являлась обыкновенная русская — небольшая, со стоячими ушами. В 70-х годах переселенцами были завезены так называемые «вислоухие», или «чухонские» свиньи, далеко превосходившие весом и ростом местных свиней. Овцы принадлежали к мелкой «сибирской» породе и продуктивность их была крайне мала.

Проведение железной дороги нанесло серьезный удар по извозному промыслу. Стадо крупного рогатого скота начинает расти быстрее, чем число лошадей.

Росту товарности сельского хозяйства способствовал и приток переселенцев в Кузбасс. И не только потому, что новоселы, остро нуждающиеся в деньгах на обзаведение хозяйством, больше выбрасывали на рынок хлеба и других продуктов, но также потому, что часть их, особенно в первые после приезда в Сибирь годы, покупала хлеб.

Происходит переворот в патриархальном быте крестьян северных волостей Кузбасса. Корреспондент журнала «Сибирские вопросы», описывая в 1908 году жизнь крестьян Кемерова, Пачинского и других старожильческих сел, отмечал, что раньше у зажиточных крестьян «хлеб годами лежал в кладях нёобмолоченным, так как амбары были полны зерном и его некуда было ссыпать. Мед годами стоял в бадьях по амбарам… Деньги, как и хлеб, копились и складывались по горшкам в подпольях и в калаушах (узелках) по сундукам… Мужик решительно ничего не знал за пределами своей околицы, ничего не слышал о том, что делается на белом свете… Прошла железная дорога и вихрем ворвалась в деревню, требуя от нее рабочих рук, поставок хлеба, скота, разных продуктов, выбрасывая в деревню густые массы новых пришлых людей, ищущих земли и требующих потесниться; та же дорога стала развозить по деревням бойких людей, что-то разыскивающих, что-то высматривающих, вовлекающих в какие-то дела. И втянутый в эту полосу мужик завертелся, ничего не понимая»[ref]A-в. Сибирские негативы. — «Сибирские вопросы», 1908, № 19—20, стр. 59—60.[/ref].

В Кузбасс, как и в другие районы Западной Сибири, нахлынули скупщики сельскохозяйственного сырья, агенты русских и иностранных торговых фирм. За пять лет, с 1895 по 1900 год, перевозки хлеба по Сибирской магистрали поднялись с 603 тысяч до 18 млн. 145 тысяч пудов. Быстро росли села, прилегающие к магистрали: Поломошное в начале нового века уже насчитывало 500 жителей, Ижморское — 650, Берикуль — 950, Суслово — 1900, Тяжин — 1200, а Итат — свыше 2,5 тысяч жителей. На одноименных станциях ежегодно грузились десятки тысяч пудов овса, ржаной и пшеничной муки. До 300 тысяч пудов хлебных грузов ежегодно отправлял Мариинск. В селах Брюханове, Коураке, Салаирском, Искитимском и других, расположенных сравнительно далеко от магистрали, открылись ярмарки, где сбывались мед, пушнина, кедровый орех и другие продукты, выдерживающие дальнюю гужевую перевозку.

Расширялась регулярная торговля. В конце XIX столетия в шести волостях Мариинского уезда насчитывалось 193 торговых, заведения, в том числе три винных склада, 46 питейных заведений, 54 мануфактурных и 84 мелочные лавки. Их владельцами были томские и местные купцы, мещане и богатые крестьяне. Завоз более дешевых фабричных товаров по железной дороге подрывал некоторые отрасли мелкотоварного производства, развитые в отдельных селах Мариинского уезда. Здесь упал извозный промысел, сократилось производство саней, телег, дегтя, сбруи; стало меньше заготовляться сена, исчезло «дворничество» — содержание постоялых дворов для обозников.

Товарность сельского хозяйства Кузбасса после проведения железной дороги значительно выросла, но львиная доля денег, выручаемых от продажи сельхозпродуктов, попадала в руки скупщиков, а не тех, кто непосредственно производил эти продукты. Вереница мелких, средних и крупных торговцев выстроилась между производителями хлеба, масла, меда и потребителями этих продуктов. Скупщики орудовали в селах, деревнях, на базарах и ярмарках, отправляя десятки тысяч пудов хлеба на внутренний и мировой рынки.

Скупкой хлеба и других продуктов нередко занимались зажиточные крестьяне, получая при этом свою долю торговой прибыли.

Вместе с тем и здесь, в хлеботорговле, российский помещик вставал поперек дороги сибирскому мужику. Наплыв дешевого сибирского хлеба грозил снижением цен на зерно в Европейской России. В 1896 году российские помещики добились установления так называемого челябинского тарифного перелома, благодаря которому стоимость провоза каждого пуда хлеба из Западной Сибири до балтийских портов повышалась на восемь-десять копеек. Таким образом новый железнодорожный тариф закрывал сибирскому хлебу выход в Европейскую Россию.

Рост товарности сельского хозяйства способствовал дальнейшему расслоению крестьянства.

Зажиточные крестьяне стали заводить машины, расширяли запашку, нанимали батраков и сбывали на рынок все больше хлеба, мяса, масла. Наличие рабочей силы в лице ищущих заработка переселенцев особенно благоприятствовало росту кулацких хозяйств.

Эксплуатация кулацкой верхушкой переселенческой и старожильской бедноты приводила к углублению антагонизма между этими группами сельского населения. Но в канун нового века наиболее острой оставалась общая борьба крестьян против кабинетского землевладения и налогового гнета. Продолжался захват крестьянами пустующих кабинетских и казенных земель. Крестьяне отказывались от уплаты податей. Распространялись слухи» об отмене налогов.

Бесчисленные пережитки крепостничества, гнет царских чиновников, русских и иностранных скупщиков сельскохозяйственного сырья, рост противоречий между кулачеством и беднотой, все это накопило в деревне Кузбасса массу горючего материала, ярким пламенем вспыхнувшего в годы первой русской революции.